Если бы она была одна — этого бы не понадобилось, и она бы уже загорала на белом песке, а Рудольф ломал бы голову над ее отчетом, но она была не одна. С ней была Кикуми. Мы в ответе за тех, кого приручили, думает Мария, глядя как Кикуми одевает на плечи свой разноцветный рюкзачок.
— Готова? Отлично. — говорит Мария и берет свой рюкзак с кровати. За номер уплачено, внизу их ждет новенькая, только вчера угнанная «Мазда». Неприметного серого цвета. Хозяин «Мазды» — в отпуске на Гавайях и узнает об угоне только вернувшись.
— А куда мы едем? — спрашивает Кикуми и Мария на секунду останавливается. Надо бы поговорить, думает она, Кикуми верит мне, верит безоговорочно, но все равно нам надо поговорить. И принять решение. Она ставит рюкзак на кровать и садится рядом.
— Садись. — говорит она и показывает Кикуми на соседнюю кровать. Кикуми делает большие глаза, но садится.
— Что-то случилось? — спрашивает она: — я что-то не то сказала? Я могу и не спрашивать, я же знаю, что ты только хорошее для меня хочешь…
— Ничего не случилось. — отвечает Мария: — но нам надо поговорить. Серьезно поговорить.
— О чем? — Кикуми садится на кровать, складывает руки на коленки, словно прилежная школьница и что-то в сердце у Марии екает, застывает болезненной струной. Просто проходя мимо — Кровавая Вдова подарила им новую жизнь, не только Кикуми, но и ей, она и не предполагала, насколько ее давило это чувство вины, которое она испытывала каждый раз, когда видела как Кикуми взбиралась по лестнице на своем «кресле-пауке» или пыталась сервировать стол неумело орудуя манипуляторами. Но самое страшное было вечером — когда они ложились спать. Кикуми отказывалась отключаться от кресла, потому что ночью она становилась совсем беспомощной. Но и в кресле нельзя было оставаться сутками, нужно было ставить его на профилактику, надо было отдыхать от него и каждый раз Кикуми плакала, с ужасом представляя, как она будет лежать всю ночь неподвижно, не имея возможности даже позвать на помощь, сказать, что ее беспокоит, попросить откинуть одеяло.
— Кикуми. — говорит Мария, отгоняя ненужные мысли: — ты же помнишь, почему мы бежим?
— Потому что за нами охотятся плохие дядьки? — отвечает Кикуми, все больше похожая на прилежную школьницу.
— Да. Но я не рассказывала тебе, кто эти плохие дядьки. — Мария вздыхает и мнет в руках сигарету, не решаясь закурить в присутствии Кикуми.
— Кури. — кивает та: — кури ради бога.
— Ты же не любишь…
— Это я раньше не любила, когда у меня рук не было. — говорит Кикуми: — сейчас я могу и окно сама открыть и вот так сделать: — она машет ладонью возле лица, отгоняя воображаемый сигаретный дым.
— Хорошо. Спасибо. — Мария закуривает сигарету от перламутровой зажигалки, выдыхает дым вверх.
— Дело в том, что нам нужно покинуть Японию. — говорит Мария: — потому что в этой стране у нас нет места, где бы нас не нашли.
— Твои враги — такие могущественные? — хмурится Кикуми: — кому ты перешла дорогу? Ты же просто государственная служащая.
— Увы. — качает головой Мария: — я работала на Его Императорского Величества Канцелярию.
— Ого. — говорит Кикуми: — это серьезная контора. Но ведь ты можешь попросить у них убежища, почему нужно от них бежать?
— Да потому, что это они сделали с тобой … это. — отвечает Мария: — потому, что это их игры, и я помогала им заметать следы их экспериментов. Потому что я в свое время поручилась что буду присматривать за тобой — чтобы с тобой не произошло несчастного случая в государственной больнице. И пока у тебя не было голоса и рук — им было все равно, но сейчас…
— Что?! — Кикуми побледнела и поднесла руки к груди, словно защищаясь: — что?!
— Я не знала. — быстро говорит Мария, поднимая руки: — не знала об этом, я знала только что ты — объект интереса и я взяла на себя ответственность за присмотр. Мне стало тебя жалко и … я оформила опекунство. А потом — я …
— Ты?! Как ты могла?! — Кикуми вскочила на ноги, покачнулась и едва не упала. Мария попыталась поддержать ее, но та оттолкнула ее руку.
— Кикуми. Погоди!
— Как ты могла?! — слезы брызнули из глаз девушки, она закрыла глаза ладонями и метнулась прочь из комнаты.
— Кикуми! — Мария выбежала за ней, схватила ее за руку.
— Пусти! Как ты могла?!
— Я здесь ни при чем! Я просто пыталась тебе помочь! Увезти тебя отсюда подальше!
— Как ты могла?! Ты с ними заодно?!
— Нет! Именно поэтому мы бежим от них!
— Но ты была с ними заодно! Как ты могла?!
— У меня не было выбора! Пойми, я не могла ничего сделать! — Мария не отпускала Кикуми, та стала бить ее по руке, но она держала крепко.
— Пусти! Ну!
— Нет. — сказала Мария: — не пущу. Ты — единственное, ради чего я живу в этой стране. Единственное, ради чего я каждое утро иду на эту работу, ради чего я терплю все это. Я никогда тебя не отпущу. Я всегда буду рядом.
— Как ты могла… — всхлипывает Кикуми и Мария обнимает ее. Та не сопротивляется, только плачет и Мария чувствует, как слезы обжигают ее через тонкое полотно блузки.
— Нам надо уехать из страны. — говорит Мария: — туда, где безопасно. И если там — ты решишь меня бросить, уйти — я не буду тебя держать. Но сейчас, сейчас нам надо держаться вместе. Пока мы не выберемся с Островов.
— Куда мы поедем? — спрашивает Кикуми через некоторое время, отстранившись от Марии: — в какой город?
— Сейтеки. Там у меня есть знакомые в порту. — говорит Мария.
— Сейтеки. Оттуда родом Сумераги-сан и Майко-сан. — говорит Кикуми: — мы едем к ним?
— Нет. — качает головой Мария: — и лучше нам с ними не встречаться.
— Потому что они — тоже плохие?
— Они не плохие и не хорошие. Просто лучше держаться от них подальше. — отвечает Мария. Она увела их по ложному следу, наведя на мысль, что все это творил маньяк-одиночка, который уже мертв. Но если Кровавая Вдова все-таки докопается до правды — то ей и ее команде несдобровать. Островная Империя только снаружи кажется монолитом, изнутри это клубок противоречий, течений, столкновений интересов и постоянной битвы за мнимое преимущество в воображаемой табели о рангах. У небольшой, пусть и сравнительной успешной команды наемниц из провинциального города не было никаких шансов выжить среди Сциллы и Харибды, среди чудовищ Островной Империи. Да, она благодарна Кровавой Вдове Сумераги и ее чудесному дару исцеления, и ее благодарность — это буква, ведущая их на ложный след. И срочный переезд. Так — будет безопаснее для самой Вдовы и ее команды. Иногда знать слишком много — опасно для жизни.
— Я не понимаю, что происходит. — признается Кикуми: — и тебе придется все мне объяснить. Потому что я ничего не поняла.
— Главное, что нам надо уехать из страны. — говорит Мария: — а когда мы сядем на корабль… вернее — когда нас загрузят на корабль — у нас будет много времени для разговоров. Две недели одних разговоров. Тогда я объясню тебе все.
— Я верю тебе. Но тебе придется рассказать все до самого конца. И больше не смей мне лгать, хорошо? — спрашивает Кикуми и Мария кивает. Она легко может дать такое обещание. Как только Островная Империя окажется далеко за горизонтом, как только они перешагнут порог Конторы, как только она снова увидит скупую улыбку Рудольфа и его «а ты не спешила назад, Reina de espadas…» — она сможет рассказать все.
— Тогда мы сейчас возвращаемся в номер, забираем вещи, садимся в машину и едем. Едем в Сейтеки, а там нас посадят в контейнер.
— В контейнер?
— Иначе нам не перебраться через границу. Когда корабль отплывет — мы поговорим. Обещаю. — говорит Мария.
— Хорошо. — кивает Кикуми. Вот и ладушки, думает Мария, нам сейчас только границу пересечь, в момент, когда корабль войдет в нейтральные воды — можно будет выдохнуть. Но не расслабиться. А сейчас — и вовсе не время расслабляться. Все еще можно попасться ищейкам Инквизиции, наверняка ее объявили в розыск, а значит и полиция будет высматривать, и даже частные охотники за головами. Мария спускается вниз, к автомобилю. Мотель и бензозаправочная станция принадлежат одной сети и она решает сразу же заправиться, чтобы хватило до Сейтеки, как раз половина пути от Токио.
