Ознакомительная версия. Доступно 313 страниц из 1561
— Достаточно, — сказала Лика. — Комп. Меняла мать Тимура Гиатулина место жительство с 2100 года?
— Место жительства не менялось.
— Отбой, — сказала Лика и обернулась к нам. — Попробуем?
— А куда денемся, — сказал я. — Шестернев, запрягай нашу «Камбалу». Нас ждёт Самара.
— Как скажешь, атаман.
* * *
Чудовищно изогнутые линии, эллипсы, шары, нагромождения самых удивительных фигур — трудно было представить, что все это возможно использовать при возведении небольшого — от двух до трёх этажей — дома. Сперва, при взгляде на это воплощённое архитектурное излишество глаз терялся и отказывался улавливать какую-то систему. Первые секунды казалось, что хаос этот никчёмен и бесполезен. А потом приходило понимание, что это жуткое строение притягивает взор и является плодом великолепного полёта архитектурной мысли. Бетон, медь, пластоматериалы, дерево, старинное, хрупкое стекло — всё пошло в работу. Но вместе с тем, приглядевшись, понимаешь, что дом уже стар, и хозяева давно не поддерживают его в должном состоянии. Точнее, хозяев здесь не было. Была хозяйка — Инга Гиатулина, которая уверенно приближалась к своему столетию.
— Инга Николаевна? — спросил я поднявшуюся с садовой скамейки худощавую женщину с благородной осанкой.
— Да, — кивнула она.
Она могла служить иллюстрацией успехов геронтологии и косметологии двадцать второго века. Лет двести или даже сто назад столетний барьер был практически недостижим, а если кто и доходил до него, то не на своих ногах. Столетняя старуха представляла из себя беззубое шамкающее существо, непонятно зачем и почему цепляющееся за жизнь. Наука отодвинула печальный срок до ста сорока лет и при этом позволила не тянуть лямку, а полноценно жить до означенного тебе часа. Поэтому на свои годы Инга Гиатулина не выглядела. А выглядела раза в два моложе. Только седые волосы она принципиально не подвергала обработке, и они были перетянуты у неё на затылке, ничуть не портя её.
— Мы можем переговорить с вами? — спросил Шестернев.
— Присаживайтесь, — она указала ещё на одну скамейку, стоящую рядом с дощатым столом под яблоней. — Я ждала вас попозже. Чай? Компот?
— Не стоит беспокоиться, — произнёс я, пытаясь прикинуть, с чего это она нас ждала. Я и Шестернев нагрянули незваными гостями.
— У меня прекрасный компот. Свой. Не синтетика.
— Если можно, немножко, — согласился Шестернев.
Она прошла в дом, вышла из него с подносом, на котором были запотевший от холода графин, три хрустальных стакана, вазочка с вареньем и три розетки. Она разлила по стаканам красную жидкость.
— Моя мама до последнего дня не употребляла синтетики, — грустно улыбнулась Игна Николаевна. — Считала, что это яд и отрава, что польза только в натуральных продуктах.
— Не одна она, — решил я с умным видом поддержать тему. — Психология периода переходных технологий,
— Да… — она пригубила красный напиток. Я последовал её примеру и ещё раз убедился, что натуральные продукты ничем не лучше синтетиков. — Калинин рекомендовал мне вас как людей с необычным виденьем городского силуэта. Мы давно говорили о Красноярском проекте…
— Простите, произошло некоторое недоразумение, — прервал я её. — Мы не имеем отношения к Красноярскому проекту.
— Так вы не Денисов и Парамонов из архитектурного союза?
— Не думаю, — сказал я.
— Ох, извините, — она рассмеялась. — Бывает. Так чем обязана?
— Мы из архивного отдела Космофлота, — я представил себя и Шестернева.
На лице Инги Николаевны ничего не отразилось. Она умела владеть собой. Лишь пальцы сжали крепче ложку, которой она накладывала варенье.
— Какое отношение я имею к Космофлоту?
— Время от времени руководство загорается желанием написать наиболее полную историю организации. Тогда и вспоминают о нас, — улыбнулся я как можно беззаботнее. — И мы латаем прорехи и замалёвываем пробелы в истории Космофлота.
— Вы насчёт Тима?
— Да. Неудобно беспокоить вас, но мы были бы благодарны…
— Чего уж… Сколько лет прошло.
— Сорок.
— Да, сорок, — вздохнула Инга Николаевна. — А вы думаете, боль ушла? Она лишь притупилась. Как вчера всё было.
Она положила ложку на розетку.
— Сорок лет, — повторила она. — Сорок лет одиночества.
— Вы живёте одна? — поинтересовали Шестернев.
— Навещают. Валерия — жена Тима. Лариса — внучка. Но редко. Над Ларисой всегда стояла тень отца. Атмосферные исследования Юпитера. Она же с детства раскрыв рот слушала историю, как Тим спас разведбот на Нептуне.
— Полёт «Васко де Гамы», — кивнул я.
— Да. С Тимом тогда обошлись несправедливо. Академик Гамов навещал меня и говорил, что они обязаны жизнью Тиму. Он совершил невозможное.
— Тимур был пилотом с большой буквы, — сказал Шестернев.
— Да, — вздохнула Инга Николаевна — И человеком тоже. С большой буквы.
Она добавила в компот варенья и заболтала ложкой в стакане. Я смотрел на неё. И не мог избавиться от ощущения, что её что-то давит. Притом не только воспоминания прошлых лет и скорбь о погибшем сыне. Я прикрыл глаза, пытаясь войти в резонанс с ней, прощупать её состояние. И ощутил её дикое напряжение. Недоумение. Страх. Причина? Попытаемся узнать.
— Да, Тимур Гиатулин — большая потеря не только для вас, но и для всего Космофлота, — произнёс я. — Но, конечно, с чувствами матери не сравниться ничто.
Она понуро кивнула.
— Представляю, как бы вам хотелось свидеться с ним вновь.
Её плечи будто окаменели.
— Услышать его голос, — продолжил я. Она перестала болтать ложкой в стакане.
— Обнять.
— Почему… Почему вы говорите такое?
— А что я говорю? — приподнял я бровь. — Инга Николаевна, вас что-то тревожит. Она молчала.
— Вы чем-то очень сильно обеспокоены. И я могу попытаться угадать, чем…
Её руки начали трястить, и она начала теребить рукав платья.
— За последнее время в вашей жизни было немало странного.
Нервы у неё не выдержали.
— Нет! — крикнула она.
— Вы считаете, что это нечто принадлежит только вам, — произнёс я. — И свой страх, свои надежды, своё возможное разочарование и отчаянье вы не хотите отдавать никому.
— О чём вы? — обречённо прошептала она.
— Вы прекрасно знаете. И знаем мы, — тут я позволил себя соврать, ибо путь от предположения до знания достаточно велик. — Расскажите. Это очень важно.
— Кто вы такие? Вы не из архива.
— Мы ваши друзья. Мы те, кто призваны защищать. И те, кто верит в чудеса. Расскажите о Тиме, — попросил я.
— Сорок лет прошло.
— Нет. Нас интересует то, что было недавно.
Он вытерла ладонью щеку, смахнув ненароком стакан с компотом. Струйки жидкости потекли со стола, капая на платье, впитываясь в землю, но Инга Николаевна не обращала на это внимания.
— Он… Он жив? — полушёпотом произнесла она.
— Возможно, — кивнул я. — Точнее, жив, но сильно изменился. Вы можете его даже не узнать.
— Узнала я его! Узнала!
— Он был здесь?
— Не был. Ночной звонок по СТ-фону. Три дня назад. Какой-то силуэт — тёмный и неясный. Какие-то ничего не значащие слова.
— Какие? — спросил Шестернев.
— Что-то вроде «я вспоминаю»… Меня будто ударило молнией. Хотя я не могла различить лица говорившего — оно было в каком-то тумане, не могла различить оттенки голоса, но я поняла — это Тим. Я думала, что сошла с ума. Что мне привиделось. Или что я просто растолковала ошибочный звонок как подсказку болезненного сознания.
Она поморщилась и глубоко вздохнула.
— Боюсь ночных звонков. Тогда тоже позвонили ночью. И сообщили, что связь с «Селигером» потеряна. Потом мне сказали, что, видимо, причиной явилось столкновение с метеоритом и неполадки в противометеоритной защите корабля. Так?
— Не совсем.
— Это был Тим… Но не мой Тим. Какой-то чужой. Не от мира сего.
— Больше он не пытался выйти на связь с вами?
— Нет. Сорок лет. И теперь надежда. Скажите, я увижу его ещё?
Ознакомительная версия. Доступно 313 страниц из 1561
