— Кирилл, — начал Егор Саныч, но тут же замолчал, уткнувшись взглядом в Литвинова. В глазах промелькнула неприязнь.
Литвинов же, словно, не замечая этой неприязни, а, может, и нарочно её не замечая, сделал шаг к Ковалькову. Протянул руку.
— Егор Александрович, если не ошибаюсь? — проговорил он.
Старый врач не ответил и даже слегка отступил от Литвинова. Рука Бориса Андреевича повисла в воздухе.
— Что ж, как хотите, — криво усмехнулся Литвинов, убирая руку. — А я вот хотел поблагодарить вас, за то, что тогда спасли Савельева. Сразу не успел, не до того было. А сегодня, когда увидел, что и вы с бригадой прибыли, даже обрадовался. Что ж, теперь я понимаю, как Кирилл оказался тут. С вашей помощью, надо полагать?
— Мне пришлось так поступить, — тихо проговорил Егор Саныч. — Мальчику грозила опасность. И мне кажется, теперь я понимаю, из-за чего или из-за кого. Сразу надо было связать то покушение на Савельева и… Значит, втянули парня в ваши грязные политические игры? Так?
— Такого, пожалуй, втянешь. Он сам куда угодно втянется, только успевай оттаскивать, — пробурчал Литвинов, перевёл взгляд на отца. — А вы? Вы же, кажется, мастер ремонтной бригады…
— Это мой отец! — влез Кир.
— Вот как? — удивился Литвинов. — А ведь точно, Павел мне три дня назад говорил что-то. Иван Николаевич, если не ошибаюсь? Отец, значит… Ну да, бригада Шорохова. Что ж, семейственность у нас тут в большой чести. Не станция, а индийское кино, то сёстры откуда-то выпрыгивают, то отцы…
Кир с недоумением взглянул на Литвинова, какие, к чёрту, сёстры. Но Борис Андреевич пояснять не стал, по лицу пробежала усмешка, он склонил голову набок, о чём-то размышляя. Кир снова посмотрел на отца. Ему хотелось подойти, обнять его, но при Егор Саныче, а главное при Литвинове это казалось неуместным, и он так и остался стоять.
— Значит, вы, Егор Александрович, парня к отцу привели, — задумчиво продолжил Борис Андреевич, словно размышляя вслух. — Под крылышко. Что ж, понимаю. Кирилла Шорохова стоит держать под присмотром, так, пожалуй, всем спокойней будет. А ведь это мысль…
Кир напрягся от насмешливого тона Литвинова. И разозлился — отец и так о нём, Кире, невысокого мнения, теперь ещё этого послушает и…
— Иван Николаевич, — Литвинов посмотрел на отца Кира. — Может, возьмёте своего героя к себе в бригаду? Рабочих рук у нас не хватает, тем более, насколько я помню, медбрат из Кирилла не самый выдающийся. А под вашим руководством, глядишь, и пользу какую принесёт.
Отец, который всё это время молчал, размышляя о чём-то своём, медленно кивнул.
— Я и сам хотел об этом просить.
— Ну вот и прекрасно! Что ж, не буду мешать встрече родственников. И да, Иван Николаевич, вы хотя бы до завтра постарайтесь, чтобы сын ваш на глаза Савельеву не попадался. У них с ним… хм… особые отношения. Я, пожалуй, подготовлю Павла Григорьевича к такому сюрпризу заранее.
Литвинов снова усмехнулся и пошёл к двери.
— Погодите, — окликнул его Егор Саныч. — Мне надо переговорить с Савельевым. У меня для него информация.
— Да? — Литвинов остановился. — От кого?
— От Мельникова.
— От Мельникова? — Борис Андреевич нахмурился. — И что за информация?
— Она для Савельева, — упрямо проговорил Егор Саныч.
Литвинов вздохнул.
— Ну, хорошо, Егор Александрович, пойдёмте, провожу вас к Павлу Григорьевичу. Это может быть интересным. Да и сыну с отцом поговорить надо, наверно.
Литвинов открыл дверь и вышел. Ковальков последовал за ним. На пороге он обернулся.
— Иван, я тогда найду тебя потом.
— Хорошо, Егор.
Дверь хлопнула, и они остались вдвоём. Кир так и стоял, как дурак, возле кушетки, с которой вскочил при появлении отца. Как себя с ним вести и главное, что от него ждать, он совершенно не знал.
— Ну, здравствуй, сын, — в суровом голосе отца слышалась усталость и… нежность. Кир недоверчиво посмотрел на него. — Всыпать бы тебе, конечно. Ну да поздно уже, видать. Ну что же ты?
Глаза отца улыбались, и Кир с облегчением шагнул навстречу ему, обнял, почувствовав, что напряжение последних дней растворяется в крепких и тёплых отцовских объятиях.
С отцом они проговорили около получаса, пока их не прервал вернувшийся Гоша. Кир рассказал отцу всё, ну или почти всё. Отец слушал молча, изредка бормоча под нос нелестные для Кира эпитеты, но тон его бурчания был не злой, скорее какой-то обречённый.
— Мать там, наверно, с ума сходит, — сказал отец, когда Кир закончил пересказывать свою одиссею. — Ты тоже… мог бы подумать о ней. Ладно, чего теперь-то. Будем надеяться, что всё закончится хорошо. Работы тут много, будешь у меня на глазах. Так что давай, обустраивайся пока. Завтра с утра я сам за тобой зайду. Смена начинается полвосьмого, так что долго спать не…
На этом месте их и прервал Гоша, ввалившийся в комнату.
— Иван Николаевич? — удивился он.
— А, Гоша, так это ты его сосед? — отец улыбнулся. — Что ж, хоть с этим повезло. Познакомился уже с моим сыном?
— Сыном? Кирилл ваш сын?
— Мой, — согласился отец. Кир так и не понял, жалеет он об этом факте своей биографии или просто принимает как данность. — Ну, что ж, тогда я пойду. А ты, Кирилл, смотри, завтра не проспи у меня. Чтоб, когда я пришёл, уже был готов, понял? Даже раньше за тобой зайду. В семь. Тебе ж ещё спецовку подобрать надо.
— Как спецовку? — Гоша растерянно захлопал глазами. — Кирилл же медбрат.
— Он ещё тот… медбрат, — пробурчал отец. — Временно переведён под моё начало в связи с нехваткой рабочей силы. Всё, мальчики. Идите ужинать. Ты ведь, Гошка, ещё не ужинал, я знаю. Ну и моего оболтуса до столовки проводи.
Он встал, тяжело вздохнул, положил руку Киру на плечо.
— Ты уж постарайся хоть тут вести себя прилично и никуда не влипать. И так наворотил порядочно.
Дверь в комнату в который раз захлопнулась, на этот раз за отцом Кирилла.
— Ух ты! Что же ты не сказал, что ты сын Шорохова? — тут же затараторил Гоша. — Хороший у тебя отец. Бригада Ивана Николаевича у нас тут самая лучшая. Передовая. Они нас просто выручили, без них мы бы график не выдержали. Значит, по вечерам будем вместе работать. Это же здорово, Кирилл! Ну так чего, пошли в столовку?
Кир рассеянно кивнул. Гоша с его восторженностью и каким-то дурацким энтузиазмом немного раздражал, но, в целом был вполне Киру симпатичен. И, может быть, всё и удачно складывается. Главное пока Савельеву на глаза не попадаться, а там…
— Ну пошли, — Кир улыбнулся, и на Гошином лице расцвела ответная счастливая улыбка.
Глава 16. Борис
По дороге в столовую, где Борис надеялся найти Павла, Егор Саныч, осторожно подбирая слова (старый доктор, судя по всему, мало кому доверял в этой жизни), рассказал ему о том, как так получилось, что он подменил документы Кириллу Шорохову и притащил парня сюда. Борис выслушал и в который раз поймал себя на мысли, что парень явно родился в рубашке. Он не просто не умер на том заброшенном этаже от побоев и потери крови — хотя такой финал был наиболее закономерным, — но был обнаружен, доставлен в больницу, попал в руки знакомому доктору, который вывел его из-под очередного удара, потому что случайно, часом раньше в этой же больнице скончался от огнестрела другой пацан, то ли одногодка Кирилла, то ли вообще его приятель — тут Борис особо не вникал. Но сам факт такого потрясающего везения Литвинова восхищал, и Кирилл Шорохов, несмотря на то, что его собственной заслуги во всём этом не было (наоборот, парень словно нарочно попадал в такие ситуации), нравился Борису всё больше и больше.
А вот Павел его симпатий к дружку своей дочери не разделял, кривился всякий раз, когда Борис вольно или невольно о нём упоминал. Так что Савельев вряд ли обрадуется появлению пацана на станции, скорее — наоборот. Литвинов усмехнулся, представив себе Пашкину реакцию на это неожиданное явление. Да, пожалуй, с этой информацией лучше повременить, тем более, что сейчас есть кое-что поважнее. Мельников.
