Ком 8 (СИ) - Войлошникова Ольга

— Ага, Коршуновы мы, из Иркутска. И матушка моя, та самая травница, которая…

— А вот об этом — тс-с-с! — остановил меня святой отец. — Не надо распространяться, хорошо? Ну так они, родители ваши, хоть и дворяне, но всё ж до светлостев не дотягивают… Если это не тайна, конечно…

— Коротко говоря, — я ткнул пальцем вверх, — политические игрища. Оказался не там и не в той компании. И вот — результат. Знаете, как меня батяня зовёт? — Дождавшись вопросительного взгляда я приосанился: — слышь, твоя светлость, подь сюды!

Наша компания заржала. Так с шутками и прибаутками выгрузились. А там и Сокол подскочил.

— Илюха, вот ты негодяй! — облапил он меня восторженно.

— Это почему это я — и негодяй? Я вообще-то очень хороший, добрый и красивый иркутский казак. Мне так Серафима постоянно говорит. И я ей верю! — я аккуратно освободился от княжеских объятий. — Чего ты?

— А ты, к примеру, знал, что капитан твоего «Дельфина» и половина команды…

— Тс-с-с! — остановил я его. — Сокол, ежели люди что скрывают, значит, так надо. Я в курсе, что и кто экипаж моего дирижабля. И почему так. И ежели они молчат, а не фанфары по кругу по этому поводу устраивают — наверное, так надо?

Иван помолчал. Потом кивнул:

— А знаешь, ты прав. Но потом мы с ними всеми выпьем! Чтоб детям было что рассказать. Это ж надо, у Коршуна капитан дирижабля — сам!.. Всё, молчу-молчу! — одёрнул он сам себя, вдруг словно переключился на другие мысли и, обозрев нашу компанию, спросил: — Вообще, чего не грузитесь-то?

— Ваня, ты посмотри-оглянись, стремительный ты наш. Разгрузка «Дельфина» ещё не закончена. Всё будет своевременно…

— … или немножечко позже! — грохнуло хохотом, обескуражив великого князя.

— Ага, — расплылся в улыбке тот и почесал в затылке. — Понял!

Мы немного подождали и в свою очередь принялись грузиться. Как оказалось, гнездо под крупнокалиберный пулемёт, хитромудрое крепление к которому сооружал подпол-конь, на «Дельфине» имеется. И именно под такое крепление. Так-таки крепко понимал в этом Иван Сергеич. А вот что для меня полной неожиданностью стало, так — внимание! — это крепления под пушки Рябушинского.

— Как так? — спросил я техника. — «Дельфин» когда себе списан-то! Пушек Рябушинского и в помине не было!

— А как же, — обстоятельно ответил техник, представляя нам ложемент, как музейный экспонат, — раньше-то — не то, что нонеча, тут другие совсем пушки были! А крепления — универсальные. Вот как!

На наших глазах «Дельфин» потихоньку превращался в этакого старого, но сильно вооруженного бойца. Прям как наши деды, блин горелый! И пулемёты легкие в окнах — на специальных креплениях, ядрёна колупайка! — уже не смотрелись дикостью.

— Как десантироваться будем? — спросил неслышно подошедший Швец. — У нас всего одна десантная капсула и десять тросов. А народу…

— Погоди паниковать. Есть у меня мысли. Но надо посоветоваться.

20. ХОРОШО ЛЕТИМ

УНИКАЛЬНЫЙ ЭКИПАЖ «ДЕЛЬФИНА»

Когда взлетели, я вышел на капитанский мостик и отозвал в сторону Сергея Викентьевича. Ещё раз поздоровались, и я спросил:

— Вы, дорогой капитан, уже прекрасно всё поняли. И именно ваши советы в вопросах десантирования на дворец раджи Голконды я бы хотел услышать.

Сергей Викентьевич покачался с пятки на носок, а потом задал встречный вопрос:

— Ваша светлость, находящиеся на борту силы — это всё, чем мы располагаем?

— Так точно. А что?

— А то, что такими силами взять Голконду — абсолютно невозможно! — решительно отрубил он. — Это не дворец раджи, как вы изящно выразились. Это крепость. И гораздо больше и лучше вооружённая, чем бидарский рудник. — Он помолчал. — Там тоже три ряда стен, но масштаб совершенно не тот. Голконда огромна. Ваш… наш, — поправился он, — отряд банально потеряется в ней. У нас в военном училище сокурсники планировали атаку на Голконду. В качестве квалификационного экзамена. И все сошлись на том, что минимум миниморум для взятия — пятнадцать тысяч человек. А у нас, судя по докладу вестового, шестьдесят три. Это абсурд, простите.

— Мы не собираемся брать Голконду.

На это заявление Сергей Викентьевич вскинул голову и недоверчиво блеснул глазами. Но промолчал. А я продолжил:

— Мы собираемся убить раджу. Это несколько другая миссия, вы не находите? Далее. Как говаривал его сиятельство Пётр Витгенштейн, вы не учитываете фактор «А». А точнее, фактор «Л». Я не буду сейчас в буквы играться, скажем прямо: лисы способны обеспечить визуальную маскировку дирижабля. Правда, недолго. Сколько времени вы сможете обеспечить невидимость, Айко?

— Мы с дочерьми посовещались и решили, что без дальнейшей потери боеспособности вы можете рассчитывать на десять минут. Может, чуть меньше, может, чуть больше.

Айко в образе девушки в белом расписном кимоно проявилась около приборов. С любопытством глядела, но ничего не трогала. Аж ручки одна другую держат за спиной. Сама себя опасается… Я улыбнулся.

— Вот как-то так, Сергей Викентьевич. Если восемь минут невидимости у вас есть, сможете нас в сердце Голконды сбросить?

Он как-то беспомощно оглянулся. Посмотрел на меня, на лису, на матроса, что стоял у штурвала…

— Восемь минут безнаказанности… — тихонько прошептал он. — Целых восемь минут! Восемь! — А потом повернул какую-то трубку и заорал в неё: — Боцмана на капитанский мостик!

— Есть боцмана! — откликнулось откуда-то сверху.

— Восемь минут! Это совсем всё меняет! Вообще всё!

Чего-то он нервический стал. Не угробили бы мы психику нашему капитану своими закидонами. Так-то я уже привычный. А ему каково?

Через несколько минут прибежал боцман. Опять же вопрос. Боцманов что, калибруют спецом по комплекции? Невысокий, совершенно квадратный дядька, как и все виденные мной ранее боцманы.

— Константин Иванович, дорогой, а хочешь в учебники по диверсионному делу попасть? — обратился к нему капитан.

— Дак мы же уже… — боцман осёкся. — Хочу. Кто ж не хочет в учебники-то! Главное же ить — чтоб не посмертно.

Сергей Викентьевич хохотнул:

— Давай я тебе вводную дам. Голконда. Помнишь? — Константин Иванович кивнул. — Пять минут полной безнаказанности над крепостью. Что делать будешь? А? Как тебе задачка?

— Пять минут?

— Пять. Обещали восемь-десять, но — пять! Думай. — С видом кошака, дорвавшегося до бесплатной сметаны, сказал наш капитан.

— Ух ты, змей-искуситель… — Боцман уставился в потолок. Чего-то шептал, шевелил пальцами, потом даже топнул ногой. Видать, от избытка чувств. Потом подскочил к батарее трубок на центральной панели: — Суперкарго на капитанский мостик!

— Есть суперкарго на мостик! — отозвался потолок.

— Щас Семёныч придёт… — протянул боцман.

— Что, реально Семёныч? — не выдержал я.

— Ну да, Олег Семёнович Мох. А что? — спросил меня капитан.

— Да все кладовщики, что мне по сей день встречаются — Семёнычи. Все какие ни есть, в Сирии, в Новосибе, на Дальнем Востоке. Их что, специально подбирают?

— Не знаю, — развёл руками капитан, — но наш Семёныч, он всем Семёнычам — Семёныч! Это я вам, ваша светлость, гарантирую! О! А вот и он! Щас мы его спросим! С пристрастием! А ну!.. — ткнул капитан пальцем во вбежавшего на мостик моряка (так-то его можно было за брата боцманского принять — такой же невысокий и такой же квадратный). — Давай, поясни его светлости, — капитан кивнул на меня: — ты специально? Специально⁈

— Да я вовсе не хотел, так случайно получилось! — зачастил кладовщик. — Разгрузку торопят, беги туда, потом сюда, потом заправка опять же… Недоглядел! Но мы же в обратку как раз на Бидар пойдём и всё выгрузим! Викентьич, да разве я без понятия? Это ж общественное имущество! Не личное даже, там хоть деньгами откупиться можно! А тут полгубернии деньги собирали, и мы… И-ех! Да я уже кому надо хвосты накрутил — ей-богу, всё выгрузим!

— Та-ак! Стоп. Теперь по порядку. Ты вначале ответь его светлости, почему ты Семёныч, а потом ты мне про груз подро-обно всё расскажешь, — зловеще остановил тираду Олега Семёновича капитан.