Где наша не пропадала. Трилогия (СИ) - Малыгин Владимир

— Ты деньги отработал? Слово сдержал?

Слова, произнесённые спокойным и даже чуть ленивым голосом заставили сжаться в комочек сердце заведующего.

Больше полугода ждал он этой минуты. Ждал, каждую ночь вспоминая ту роковую для него весеннюю встречу, и боялся. Боялся и всячески себя подбадривал, надеялся на чудо, на то, что забыли страшные северяне о своём обещании вернуться сюда через год…

И зачем тогда согласился? Почему блеск золота затуманил разум? А ведь той проклятой весной, да что б она никогда не наступала, казалось, что ничего сложного в их предложении нет! Всего-то нужно было извести двух сирот…

Почему воины сами не стали марать руки, заведующий приютом не спрашивал. Мало ли какие причины могли быть… Не его это дело, подобные вопросы задавать. А деньги за работу — вот они… И, главное, делать-то ничего не нужно было! Сколько таких сирот каждый месяц в приюте помирает? От голода и болезней, от побоев, ран и плетей… И никого это не интересовало… Лишь бы долю из отпущенных на их содержание денег исправно в магистрат заносил…

И эти бы точно так же подохли… И уже ведь почти всё получилось, да проклятая знахарка вмешалась! И вновь он позарился на лёгкие деньги, позволил себя уговорить… А и правда, думал — ну какая кому разница, куда именно эти проклятые дети пропали? Подохли сами или сгинули без вести на городских улицах? Кто узнает?

Тогда казалось, что уже всё закончилось, и никакого продолжения той встречи не будет… Ошибся… Прознали откуда-то… И теперь приходится расплачиваться за свои ошибки, за обман и за жадность… Стоять перед ним навытяжку. А северянин ещё и любимое кресло занял. Такое дорогое, такое удобное. Как в нём хорошо дремалось после вкусного и сытного обеда… Убереги, Создатель, от гнева страшного варвара…

Нужно что-то отвечать. Отмолчаться уже не получится. И где эта стража? Где её носит, когда она так в приюте нужна?

— Да… То есть, нет… — кое-как выдавил из себя ответ заведующий приютом.

— Так да? Или всё же нет? — и воин едва заметным кивком головы отдал команду подчинённому.

От сильного удара в живот заведующего сбило с ног. Скрюченное тело отлетело к стене, глухо шмякнулось об неё и стекло на пол расслабленной безвольной тушкой. Скрючилось в клубок в рвотных спазмах. Но покой не наступил. Тут же тушку подхватили под руки, вздёрнули вверх. Заведующий с трудом втянул в лёгкие воздух и просипел:

— Нет, не сдержал…

И принялся торопливо объяснять:

— А как я мог сдержать, если он пропал! И девчонка тоже…

— Что значит пропал?! — в голосе воина появилась лёгкая заинтересованность. И тут же последовал ещё один кивок головы внимательно наблюдающим за ним подчинённым.

— Так его самого и девчонку местная знахарка с собой забрала! — голос заведующего приютом в очередной раз сорвался на писк.

Ну ещё бы он не сорвался, когда тебя подхватывают под руки два здоровенных варвара и волокут из собственного уютного кабинета на улицу. И на глазах у всего приюта, чтоб ему погореть, кормильцу дорогому, хватают за воротник кафтана, весьма дорогого кафтана, на пошив которого пришлось потратить столько денег! А сколько серебра потребовал за ткань торговец, это же уму непостижимо! Одно жульё кругом! И вот за воротник этого столь дорогого кафтана заведующего вздёргивают в воздух! Да так, что ноги от земли оторвались. И дышать сразу стало нечем, воздух почему-то отказался протискиваться в пережатое драгоценным материалом горло!

— Что за знахарка? Где живёт? Почему вдруг забрала? — вопрошал между тем предводитель варваров.

Ледяной жутью повеяло на заведующего от этих простых слов. Ознобом стянуло лицо, нервным спазмом перехватило сдавленное горло, лёгкие забились в удушье.

— Так наша она была, приютская! — прохрипел из последних сил заведующий и обмяк в могучих лапах. Намокли штанины, закапали на землю капли, пахнуло свежей мочой.

— Отпусти его, пока не сдох! — предводитель поморщился и отступил на шаг. Чтобы не забрызгало.

Обмякшее тело безвольным мешком плюхнулось в пыль, забарахталось, пришло в себя и попыталось уползти прочь, к появившейся в воротах городской страже. Не получилось. Тот же разбойник наступил, придавил шею, вмял лицо в образовавшуюся слякоть.

— Пфыр-р, — подавился бедолага, засучил руками в безнадёжной попытке освободиться.

— Оставь его, кому сказал! — поморщился предводитель. — Водой его облейте.

И отступил ещё дальше, потому что подчинённые исполнили приказ буквально. Метко пущенная из двух кадушек разом вода тугой струёй ударила в копошащееся на земле тело, окончательно превращая небольшую грязную лужицу в раскисшее болото.

— Что здесь происходит? По какому праву творите произвол? — Вмешался в происходящее старший патруля и попытался сунуться вперёд.

Не вышло. Стражникам просто не дали пройти на двор, заступили дорогу в воротах. Лязгнуло железо. И опытный патрульный не стал переть на рожон, остался на месте, но тут же демонстративно активировал переговорный амулет и запросил срочное подкрепление к городскому сиротскому приюту.

— Неужели не всё прогнило в этой дыре? — удивился храбрости стражника предводитель воинов и развернулся к обгадившемуся жулику.

— Где она живёт? — продолжил допрос вожак воинов-северян, процедил сквозь зубы лениво. — Отвеча-ай!

— Нету её в городе, нету! — закричал бедолага и заскулил при виде обнажённого ножа. — Ещё в начале осени забрала мальчишку с девчонкой и уехала!

— И ты вот просто так позволил ей уехать? С детьми? А наше золото? А договор?

— Нет, не просто так! Не просто! — Заведующий с ужасом пытался отползти прочь от приближающегося к его лицу сверкающего синевой ледяного лезвия и не замечал, что попусту буксует на месте, а в спину ему упирается нога в сапоге. — Мне заплатили! Хорошо заплатили!

И захныкал, окончательно теряя последние крохи напускной важности, размазывая руками по лицу смешанные с грязью слёзы:

— Эта дрянь задаток дала и пообещала заплатить ещё больше после посещения гильдии!

— Гильдии? Какой гильдии? — на мгновение замер клинок. И тут же снова продолжил своё размеренное движение вперёд.

— Магической! — и заведующий заторопился, заговорил быстро-быстро, проглатывая окончания слов, сбиваясь и путаясь. — Она думала, что в мальчишке есть магический источник и отвела его на проверку! Вы же знаете, что за каждого нового мага вознаграждение полагается! А он оказался пустым! После этого всё пропало! А она сбежала! Обманула! И мальчишку с девчонкой больше никто в городе не видел!

— А ведь ты пожадничал… За двумя ушастыми погнался… И в свою очередь тоже решил обмануть… Меня… — выпрямился вожак, одним ловким движением вогнал клинок в ножны. — Мы тебе денег дали, сколько просил… Не поскупились… Взамен обещал, что они до лета не доживут. И что вместо этого? Решил и с нас денег поиметь, и за вознаграждением погнался… Детей упустил, слово не сдержал. А что полагается нарушителю своего слова?

Отвернулся, оглядел толпящихся во дворе приютских, равнодушным взглядом прошёлся по лицам напряжённой стражи, и приказал своим людям:

— Повесьте его на воротах! За лживый язык и повесьте! Пусть всем этим урок будет…

Попытку стражи вмешаться в происходящее сразу же пресекли. Оттеснили её в сторону, подальше от ворот. Отобрали у патруля всё режущее и колющее, перебросили через чей-то забор.

— Я всё верну! Всё отдам! — пронзительный визг заметался жутким эхом по двору, вылетел на улицу, взметнулся в синее равнодушное небо, сразу же сменился придушенным хрипом, и тушка заведующего повисла на воротах.

Тело ещё пыталось ухватиться руками за верёвку, подтянуться, ослабить узел, сучило ногами, а северяне уже забыли и о наказанном, и о рванувшихся к повешенному стражниках, пошли прочь со двора.

И уже за воротами предводитель приказал:

— На конь! Галопом, в гильдию!

Боевые кони пронеслись по улице и скрылись за плотной завесой поднятой копытами пыли. Подкрепление у приюта объявилось только тогда, когда вооружённый отряд уже свернул на другую улицу… Во двор стражники заходить не стали, остановились у ворот, у харкающего кровью и вяло трепыхающегося на земле тела, приказали послать за целителем и вновь взялись за переговорные амулеты.