Филипп шагал впереди, то и дело оглядываясь на добычу. Его щеки блестели от пота или от жадности, кто его разберет. Даже старик Анри, опираясь на свою трость, ковылял с нами, кряхтя при каждом шаге, но на его морщинистом лице играла улыбка. Такая тяжесть всех устраивала и я их понимал. Двести килограммов золота, слитки, жемчуг, рубины — это вам не мешки с картошкой таскать. Это было то, ради чего мы болтались посреди Карибского моря, спорили в порту Сент-Китса и чинили мою «Принцессу» за 6 000 дублонов долга.
По дороге я решил, что пора провести разъяснительную работу с Сэмом и Стивом — ребята хорошие, но языки у них могут развязаться, особенно после пары кружек рома. Я замедлил шаг, дождался, пока они поравняются со мной, и буркнул, понизив голос:
— Слушайте сюда. В лагере — ни слова команде. Ясно? Про сокровища знаем только мы пятеро. Я ничего утаивать не собираюсь, но сейчас лучше держать их в неведении. Дойдем до порта, разгрузимся, и там я все поделю по-честному, как обещал. Каждому — его доля, и никто не уйдет обиженным. Но пока — молчите, как рыбы.
Сэм кивнул, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Стив бросил на меня взгляд из-под густых бровей и буркнул:
— Я бы вообще не всем в команде хоть что-то оворил, капитан. Есть такие, вроде Сквиббса, что за дублон глотку перегрызут. Не доверяю я им.
Я хмыкнул, глядя на него. Стив, конечно, прав. Сквиббс — скользкий угорь, уже выторговал себе повышенную долю, и я нутром чуял, что он будет первым, кто начнет ныть или строить козни, если узнает про добычу раньше времени. Но я не собирался играть в прятки с собственной командой — не так я хотел воспользоваться второй молодостью. Просто хотел держать все под контролем.
— Не дрейфь, Стив, — сказал я, хлопнув его по плечу так, что он чуть не выронил сундук. — Я знаю, что делаю. Сквиббсу и остальным достанется их часть. А ты лучше следи, чтобы твой драгоценный сундук не утоп в песке — он и так выглядит, как старуха после шторма.
Когда мы, потные и пыхтящие, добрались до лагеря я бросил взгляд на команду — эти лентяи все еще дрыхли, раскинувшись вокруг потухшего костра. Сэм со Стивом аккуратно свалили мешки в сундук, а сам сундук оставили в тени, под кривым деревом. Довольные Филипп с Анри разглядывали добычу. Я вытер пот со лба, откашлялся и гаркнул так, чтобы даже самые ленивые уши встрепенулись:
— Подъем, бездельники! Свистать всех сюда!
Команда загудела, зашевелилась, и вскоре вокруг меня собрался десяток заспанных рож. Даже Сквиббс с его вечно хитрой ухмылкой стоял тут. Я встал, скрестив руки, и кивнул на сундук.
— Слушайте сюда, — начал я, растягивая слова, как будто рассказывал байку в таверне. — Это, господа, не просто сундук. Это контрабанда, которую я, ваш скромный капитан Доктор Крюк, выследил и выцепил из-под носа всяких там проходимцев. С помощью, конечно, нашего барона Филиппа и мудрого Анри. — Я обозначил поклон им. А Филипп даже выпятил грудь, будто это он один все нашел. — Так что радуйтесь — первое плавание на «Принцессе» прошло не зря. Мы не с пустыми руками возвращаемся.
Пираты загудели, закивали, а Сквиббс тут же высунулся вперед:
— А что там, капитан? Золото? Ром?
Я хмыкнул, глядя на него с легкой насмешкой.
— Там то, что тебе, Сквиббс, пока видеть не положено, — буркнул я. — Контрабанда, говорю же. А что внутри — узнаете, когда придет время. Пока радуйтесь, что я вас вообще из порта вытащил.
Команда загоготала немудреной подколке, а я махнул рукой Сэму:
— Сэм, дуй на «Принцессу». Тащи ром и чего поесть — будем праздновать. Первое плавание, первый улов. Давайте, шевелитесь!
Сэм умчался и вскоре с корабля приволокли бочонок рома, вяленую рыбу и сухари — не пир горой, конечно, но для пиратов это было как королевский стол. Костер разгорелся, запах жареной рыбы поплыл над лагерем, и ребята, забыв про усталость, принялись гудеть, чокаться кружками и орать песни про море и баб. Я стоял чуть в стороне, глядя на этот бедлам, и ухмылялся. Пусть гуляют — им сейчас только ром в голове нужен, а не сундук с золотом.
Сундук мы с Анри и Филиппом оттащили к их вещам — подальше от любопытных глаз. Анри, кряхтя, пристроил свою трость рядом, а Филипп даже похлопал по деревянной крышке, будто это его любимый пес. Они оба сияли, как медные монеты на солнце, и я их понимал — двести килограммов золота и камней под боком грели душу не хуже рома.
Солнце клонилось к закату, небо окрасилось багровым, и пир пошел на утихание. Огонь потрескивал, пираты, разморенные ромом, начали расползаться по одеялам. Я сидел у костра, потягивая ром из кружки. Филипп и Анри. Сидели тут же. Сундук был под боком, под нашим надзором.
— Крюк, — осоловело промычал Филипп, ткнув пальцем в сторону сундука. — Когда делить будем? Я, конечно, рад, что мы нашли эту… контрабанду, но хочется знать, что мне причитается.
Я посмотрел на него поверх кружки. Анри кашлянул, будто поддакивая. Ладно, пора выложить карты — не все, конечно, но достаточно, чтобы они успокоились.
— Делить будем, как только попадем на корабль, — сказал я, отставив кружку и скрестив руки. — На «Принцессе» я все разложу по частям, каждому — его доля. Но не здесь, господа. Команда у нас славная, но я не хочу проверять их верность при виде таких сокровищ. Одно дело — ром и рыба, другое — золото под носом. Начнут еще глотки друг другу резать, а мне зашивать некогда.
Филипп задумался, потер подбородок, но кивнул. Анри, помолчав, тоже согласился.
— Ты прав, Крюк, — сказал он тихо. — Пусть думают, что это простая контрабанда. А на корабле разберемся.
— Вот и славно, — хмыкнул я, довольный, что они не полезли в споры. — Спите спокойно, господа. Ваша доля никуда не денется.
Они укрылись под одеялам возле сундука, а я остался у костра, глядя, как огонь догорает. Один за другим пираты затихали, храп Стива разносился по лагерю, Сквиббс свернулся калачиком, бормоча что-то во сне. Ром разморил и меня, веки тяжелели. Я подтащил одеяло поближе, лег так, чтобы деревянная махина сундука была под боком и закрыл глаза. Золото, камни, ящик Дрейка за камнем-собакой — наконец-то я начал обретать свободу в этом мире. Я заснул, чувствуя тепло углей.
Вот только следующее утро стало самым ужасным днем в этом мире. Золото всегда приносило несчастья. А в таком объеме — еще больше. И кто бы мог подумать, что так все обернется?
Глава 24
Я открыл глаза и первое, что меня встретило, — тишина. Казалось, будто море застыло, а птицы забыли, как орать свои трели. Костер догорел до углей, над которыми вился слабый дымок, и прохлада утра уже щипала кожу. Я лежал на спине, одеяло сползло к ногам. Но что-то было не так. Тень легла надо мной, длинная, кривая, и я медленно поднял взгляд.
Твою ж мать…
Роджерс. Стоит и ухмыляется, зубы блестят, как у акулы перед укусом. Его камзол потрепан, но сидит ладно, а в руке — сабля, небрежно упертая в песок.
Я замер. Сердце стукнуло раз, другой, а потом заколотилось, будто хотело выскочить из груди и удрать само по себе.
Роджерс? Здесь? На Монито? Откуда он взялся? Мы же оставили его на Сент-Китсе, с его «Грозой Морей». Я ведь все рассчитал — корабль мой, команда моя, добыча моя. Какого дьявола он тут делает?
Я приподнялся на локтях и оглянулся. В лагере было тихо. Филипп и Анри спали в нескольких шагах от меня, завернувшись в свои одеяла. Только над ними уже торчали фигуры — двое пиратов Роджерса, здоровенные рожи, будто вырезанными из коряги. Один, с серьгой в ухе, держал мушкет, второй — абордажную саблю, и оба смотрели на спящих, как на добычу, которую вот-вот прирежут. Дальше, у потухшего костра, моя команда — кучка растрепанных, заспанных бедолаг, собранных в тесный круг. Сэм и Стив там же, сидят на песке, руки за спинами — видать, связанные. Их окружали головорезы Роджерса, человек шесть, с ножами и пистолями на поясах.
