"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лагутин Антон

— На побережье есть деревушка с широкой пристанью, — сказал я. — Мы прибыли сюда на кораблях, на которых вы сможете уплыть домой.

— Судьба. Инга, ты посланница судьбы, иначе у меня не поворачивается язык тебя обозвать. Ты подарила мне надежду. Нам! Ты всем нам подарила надежду. Я благодарна тебе.

— Еще рано благодарить. Нам нужно отыскать всех детей, и только потом вы все покинете кровавый город.

— Я никуда не уйду, — отрезала она. — Пока город не будет разрушен, я не успокоюсь. А город падёт лишь когда судья Анеле обратиться в горсть пепла!

— Судью Анеле я беру на себя, — сказал я, давая понять Суаре, что помощники мне в этом деле не нужны.

— Одна ты не справишься, Инга. Ты даже не представляешь, какой силой она обладает.

— Возьмите меня, — раздался мальчишеский голос, — я хочу помочь вам.

— Рузель, — произнесла Сугар, и имя мальчика прозвучало с невероятной мягкостью. — Когда ты подрастёшь, то обязательно поможешь нам. Даже сейчас, нашему с Ингой разговору мы обязаны тебе. Ты сделал для нас слишком много. И каждый раз видя тебя без сознания, моё сердце болит, сильно. Я боюсь за тебя, ты понимаешь это?

Рузель закивал головой.

Хороший пацан, такой малой, а уже всё понимает. Из него вырастит настоящий мужик и храбрый воин, базару нуль. А если еще и свой дар подтянет, то сможет защитить любую землю от вторжения кровокожих, чем только прославится. Но у славы есть и обратная сторона медали — врагов наживёт себе — вагон!

Стоя здесь, в окружении пульсирующих пятиэтажек, я уже видел какая тяжёлая судьба ожидает паренька.

Одарив Рузеля тёплой улыбкой, Сугар перевела взгляд на меня и сказала:

— Остальные дети прячутся в доме в конце улицы. Поторопитесь.

Увидев мой взгляд, Асгар приказал своим людям собираться, когда моим воинам стоило лишь почувствовать эхо моего сердца. Улицы наполнились лязгом кровавых пластин, а шуршание кожаных доспехов стало чуть тише, и с каждым днём утихало всё сильнее. Меня пугал миг, когда, проснувшись по утру, я больше не услышу знакомых звуков и с ужасом констатирую гибель человечества в кровавом городе.

Недалеко от Сугар выросли огромные силуэты. Дюжина медведе-оленей с треском кровавых доспех поднялись на задние лапы и обратили свои жуткие морды на нас. Тяжёлое дыхание разгоняло пыль, а длинный ряд из рогов напоминал кустистую аллею, подстриженную пьяным садовником.

— Что это за существа? — спросил я у Сугар.

— Только настоящий монстр мог создать их, — с желчью произнесла девушка. — Как и у кровокожих, у этих созданий нет собственной воли. Они выполняют приказы судьи Анеле, но не подумай, что они дрессированные собачки. Всё гораздо ужаснее. В их головах заключено людское сознание. В оленьей голове заключен мозг ребёнка, обладающего при жизни невероятной силой и регенерацией. Бедные дети. Таких страданий я не пожелаю даже врагу. Только ей! Только этой твари!

— Рузель и ими умеет управлять?

— В этих огромных тушах течёт кровь, отравленная судьёй Анеле. Эти создания — её дети, и как видишь, сейчас они на нашей стороне. Я благодарна судьбе, подарившей нам Рузеля как спасителя. Возможно, мальчик станет спасителем всех земель. Он спасёт наши души, и вернёт мир и процветание. Мы должны охранять его ценою наших жизней, иначе наша жизнь станет невыносимой, и мы взмолимся о смерти, которую нам никто не дарует.

Рузель так юн, но уже несёт на своих плечах неподъёмный груз ответственности для обычного человека. Возможно, я действительно до конца не осознаю всю серьёзность происходящего, и ошибочно возомнил себя спасителем и тем единственным, кому по рукам одолеть судью Анеле. Моя ошибка может стоить жизни, и не только моей. Нет никаких сомнений в силе Рузеля, и тому лишним доказательством послужили слова Сугар, которыми она без капли сожаления обесценила не только свой дар, но и остальных людей, обладающих хоть какой-то силой. Среди остальных нет спасителя.

Мир возможен лишь в лице этого мальчика.

И я не против союзников, которые помогут мне достигнуть заветной цели.

Глава 28

Стройные ряды воинов в кровавых доспехах вспарывали полотна зернистой пыли, повисшей в горячем воздухе над широкой улицей, тянущейся в никуда между бесконечных рядов панельных домов. Панельных? И как вообще у меня повернулся язык обозвать эти уродливые, пульсирующие, покрытые мерзким подобием кишок дома!

Мы двинули в сторону, указанную Сугар, и уже после часа, показавшегося нам вечностью, мы добрались до конца улицы.

Сугар подвела нас к пятиэтажке, со стороны казавшейся абсолютно опустевшей, как и все остальные дома в этом городе. Выглядывающая из-за угла жуткая детская площадка с качелями из сосудов не оправдала моих ожиданий, я надеялся увидеть играющих в песочнице детей, или на худой конец — гоняющихся вокруг площадки мальчишек за девчонками. Но кроме песчаного ветра здесь не было ничего.

— Инга, — обратилась ко мне загорелая женщина, — ты пойдёшь со мной, одна. Остальные останутся снаружи.

— Боюсь, мой вид напугает детей, — сказал я.

— Считаешь, будет лучше, если они выйдут наружу и первое, что предстанет их взору — сотня ощетинившихся клинками кровокожих? Они дети, но за время их путешествия, страх немного притупился. Твой вид может вызвать слёзы в детских глазах, но, если я им назову твоё имя, скажу, что ты мой друг, поверь мне, ничего больше слёз мы не увидим.

Сугар повела меня к четырёх подъездной пятиэтажке, в которой сквозь пустые квартиры были видны соседние дома с такими же нежилыми квартирами, в которых сквозила уличная пыль и мрачная пустота. Мы подошли к торцу здания, и хватило одно взгляда на уходящую в глубь дома лестницу, чтобы моё лицо скривилось от злости. Перед глазами всплыли далеко невесёлые воспоминания тёмных подвалах, внутри которых прятались люди от беспощадных бомбардировок.

Опять тьма.

Опять детский плачь.

Снова слёзы и горе, неотрывно следующие за людьми, застигнутыми врасплох жестокостью войны. Эхо прошлого отразилось в моих глаза, и я сумел выдавить улыбку, лишь представив себе, как этот город, будто срисованный с моего, рушиться и обращается в пыль. Стирается с карты и зарастает густыми лесами, навсегда погребя в могильной почве весь тот страх и ужас, что пришлось пережить людям.

Перед тем как спуститься в подвал, Сугар достала из глубины своей робы серую сферу размером с тенистый мяч. И только присмотревшись к простенькой вещице, я узнал материал, из которого она была сделана. Кость. Сфера была сделана из кости. Уже спускаясь по лестнице, покрытые шрамами ладони Сугар разделили сферу на две чаши, на дне одной из которых лежали пылающие угли. Свет на дне костяной чаши показался мне тускловатым, и появились сомнения, что у него получиться справиться с кромешной тьмой, привычной для подвалов, но стоило нам переступить порог, как я был приятно удивлён.

— Где ты взяла такой светильник? — спросил я у Сугар, ступая следом за ней.

— Подарок от Гнуса, — ответила она, протягивая руку со светильником в глубь подвального чрева.

У меня был похожий предмет — серебряная коробочка, чем-то похожая на зажигалку Zippo с откидной крышкой, отсутствовала лишь незамысловатая гравировка и модная надписи, присущие стильным зажигалкам, но вопрос огня и света необычный предмет решал в миг. Тогда я не задавался вопросом происхождения местных магических вещей, но сейчас мне по-настоящему стало любопытно.

— Подарок? — с удивлением переспросил я.

— Звучит странно, но это действительно так. Твоё право — верить мне или нет, но это Гнус помог нам бежать. Понятия не имею, что случилось в его гнилой голове, но ночей тридцать назад, когда меня вели к очередной подвешенной жертве между домами, на улице появился живой труп, облепленный мухами. Зрелище было ужасным. Прожив на этой земле почти двадцать лет, я привыкла к многому, даже вид кровокожих и блеск свежепролитой крови меня не пугал. Но вид Гнуса меня заставил зажмуриться и задрожать. Эти мухи… они ползали по мне, лезли в глаза, в рот. Я даже слышала их шуршание на волосах рядом с ушами. В тот день я распрощалась с жизнью, но как оказалось, в тот день я обрела свободу. Он помог мне освободить конвой с новыми детьми, среди которых были Роже и Рузель. Я до сих пор не понимаю, как смогла довериться этому созданию. Видимо пережитый нами ужас вынуждает верить даже в такое чудо, которое ты не можешь вообразить.