— И что? — в его голосе послушалась улыбка.
— Как что⁈ — я оттолкнула его, отчаяние, пролившись слезами, обернулось злостью на Гирема за то, что он ничего не понимает. И я почти закричала, как будто бы в первый раз из-за того, что произнесла эти же слова слишком тихо, Гирем ничего не расслышал, — Если не остановить Ягурду, то Боги будут служить ей! И мои дети, вероятно, тоже!
— Тише, Есль, не кричи, — Гирем как всегда невозмутимо, хмыкнул. — Я все слышал. И я понимаю твое беспокойство. Но я все равно не понимаю, почему Ягурду должна остановиться именно ты?
Он не понимает⁈
Я хотела снова закричать, обвиняя Гирема в том, что ему плевать на меня, на моих детей. Но потом вдруг осознала, он имеет право ничего не понимать. Он же ничего не знает. Я же ему ничего еще не рассказала…
И мне все равно придется это сделать, ведь в основе моего плана его страна, о которой никто пока не знает. К тому же гирем всегда умел находить выходи из самых безвыходных ситуаций. И может быть в этот раз он снова придумает что-то такое, особенное… Слишком хитрое, чтобы любой нормальный человек мог даже подумать в ту сторону. Как с золотыми ельками…
— Мы можем поговорить? — глухо произнесла я… — Я расскажу тебе все, тогда ты поймешь…
Гирем кивнул и посторонился, пропуская меня к себе.
— Я еще не ужинал. Думаю и ты тоже, — добавил он, — буду рад, если присоединишься… Заодно расскажешь все…
Я не стала отказываться. В Аддии традиционно ужинают после после захода солнца. Только детям и старикам еду подают пораньше, чтобы успеть уложить их спать до вечерней трапезы. И Гирем был прав, я еще не ела. Вот только аппетит меня совершенно покинул, и даже мысль о еде, вызывала тошноту.
Облокотившись на подушки, я присела на толстый, ворсистый ковер, и, скребя изогнутой аддийской вилкой по полупустой тарелке, начала свой рассказ. С того момента, как год назад я покинула Южную пустошь.
Гирем слушал внимательно, не перебивая. Только иногда подкладывал пряные аддийские кушанья, который куда-то бесследно исчезали с моей тарелки… Сам он никак не мог справиться с первой порцией вкуснейшего плова.
Потом мы пили ароматный чай. А я все говорила и говорила, рассказывая о своих дорожных приключениях. Я не скрывала ничего, любая самая мелка деталь, могла помочь Гирему придумать еще один гениальный план.
Тихо тлели угли в тигле, на котором подогревался чайник… Кажется уже третий… За окном посерело, обозначая приближения рассвета.
— Теперь ты понимаешь, почему я в таком отчаянии? — спросила я, закончив свой рассказ. — Если я не остановлю Ягурду, то Боги будут делать то, что она хочет. А мои дети… — я запнулась, чувствуя как на глазах, стеклянным крошевом вскипели слезы. — но и это еще не все… Ягурдра схлестнется с Великим отцом и его магами. Я не знаю, кто победит в этой схватке, скорее всего Боги. Но я точно знаю, во время этой схватки погибнем много простых людей, исчезнут с лица земли наши города, превратившись в пустоши вроде тех, что образовались после битвы магов во время Последней войны. И что-то мне подсказывает, Последняя война, изменившая наш мир, покажется детским лепетом, по сравнению с тем, что ждет нас в будущем…
Я вздохнула. Поставила пустую пиалу. И потерла глаза. После того, как последние слова были произнесены, навалилась слабость. Резко повисли руки и ноги, а веки потянуло вниз с такой силой, что надо было бы прибить их гвоздями, чтобы они не закрылись. Тело повело в сторону… Я упала бы на мягкий ковер, если бы Гирем не вскочил и не поймал меня.
— Теперь ты понимаешь? — выдохнула я, глядя в черный, как аддийская ночь глаза моего бывшего возлюбленного.
— Теперь понимаю, — кивнул он, подхватив меня на руки. — Но я все равно не понимаю, Ель, почему остановить Ягурду должна именно ты.
— А кто, кроме меня? — хотела ответить я, но не смогла. Глаза закрылись, и я уснула.
— Немного успокоительного сбора из Южной пустоши и ты, наконец-то, в моих руках, — услышала я сквозь сон его тихий смех. — Спи, моя неугомонная, тебе надо отдохнуть. И ничего не бойся. Я рядом, а значит мы со всем справимся.
Глава 5
Утром я проснулась в своей постели. Потянулась, чувствуя блаженную легкость во всем теле. Улыбнулась, глядя на бегущий по стене яркий солнечный зайчик, скачущий по стене. Дети… Это они разбудили меня, направив луч полуденного солнца в открытое окно.
Давно не чувствовала себя так хорошо. Резво вскочила на ноги, и выглянула в окно, распахнув створки во всю ширь. Рассмеялась… Под окном, выходящим на тенистый внутренний дворик, прямо посреди большой полукруглой клумбы-лужайки стояли Хурра с сестрой и братьями.
— Мама! — подпрыгнула она на месте, пряча за спину зеркало, которым они пускали солнечных зайчиков, — ты проснулась!
— А Гирем сказал, что ты будешь спать до самого вечера, — сдал с потрохами ночного короля Делив, перехватив зеркало и передав его дальше, Оливу или Виктории…
Я фыркнула себе под нос, вот ведь хитрюги, знают, что малышам простят любую шалость. И поди теперь докажи, что в окно светила не маленькая Викуша, а почти взрослая Хурра.
— Он напоил тебя отваром, чтобы ты успокоилась и отдохнула, — кивнула Виктория.
— И сказал нам, чтобы мы тебя не беспокоили, — подхватил Олив. И поинтересовался, — а ты отдохнула?
— Да, мам, — подхватила Хурра, только сейчас сообразившая, что у Гирема вероятно были причины поить меня успокоительным отваром. Взглянула на меня виновато, с потрохами выдавая свое участие в «утренней» побудке, — ты же отдохнула, да? Уже почти полдень…
В этой фразе вся моя дочь: импульсивная, порывистая, непокорная. Она всегда сначала делает, и только потом думает. Вся в свою покровительницу: Древнюю Богиню Аддию…
И в отца.
Как он, вообще, до такого додумался? Взял и напоил меня сонным отваром, чтобы успокоить и заставить забыть обо всех проблемах и переживаниях. И, хотя, сейчас я вынуждена была это признать, его способ сработал, я давно не чувствовала себя так хорошо, как этим очень поздним утром, но все же ему не следовало делать это втихаря.
— Отдохнула, — кивнула я Хурре. — А где сейчас Гирем?
На лицо дочери набежала тень.
— Он уехал, — обиженно поджав губы, заявила она. — С этой…
— С госпожой Олирой, — пояснил Делив, чутко уловив по выражению лица, что я не поняла, к ого имеет в виду Хурра. — Они поехали осматривать окрестности. Я слышал, как она сказала, что хочет увидеть, как сильно все изменилось вокруг… Ба-а, но она же магичка. Разве она была здесь когда-нибудь? Мама говорила, что все маги жили только в Монтийской Епархии…
«Ба-а…»
По сердце плеснуло нежностью… Мои дети… Мои любимые и такие родные дети. Что мне какие-то бывшие Верховные, мечтающие поработить Богов, и Великие отцы, желающие захватить весь мир, когда у меня есть те, ради кого я готова отдать всю себя и даже больше? Когда вокруг меня так много таких же, как я, матерей и отцов, как Гирем, которые готовы сделать то же самое?
Я улыбнулась. Кажется, я поняла, о чем он спрашивал меня вчера, когда задавал вопрос: почему я решила, что Ягурду должна остановить я? Ну, или Боги?
Теперь я знала на него ответ… Не я… Не я должна остановить бывшую Верховную, а мы… Все мы, те, для кого счастье своих детей важнее своего собственного страха.
— Хурра! Вас же просили не будить маму! — строгий голос Катрилы заставил мальчишек вздрогнуть и втянуть головы в плечи. Викуша растерянно захлопала глазками, сейчас, как никогда в жизни она была похожа на обычную четырехлетнюю девочку. Но Хурру таким тоном напугать не удалось.
— Это не мы, — не моргнув глазом соврала она, — мама сама проснулась. Да, мам?
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами полными детской, незамутненной уверенности, что все так и было. А солнечный зайчик, светивший мне прямо в глаза, и зеркало, которым его направили, оказались здесь совершенно случайно.
Я рассмеялась. Катрила вышла из дома и подошла по хрусткой галечной дорожке к клумбе. Взглянула на меня и, продолжая хмуриться, сказала:
