Контур забвения (СИ) - Уленгов Юрий

Звездец.

Я рванул. Так, как только мог. Всем телом, извиваясь, как уж на сковородке, загребая руками и стараясь разогнаться как можно быстрее в потоке и так тянущего меня вперед течения. Быстрее. Быстрее, мать твою!

Рядом в воде метнулась чья-то тень. То ли плавник, то ли… не хочу знать.

Интерфейс вспыхнул шквалом алых пиктограмм.

«Опасность. Биологические цели. Множественное число. Скорость — критическая. Столкновение неизбежно»,

А то я, мать твою, не понял, ага!

Я ввинчивался во все ускоряющееся течение, как штопор в пробку. Рюкзак рвало назад, фонарь в мутном месиве из крови, кишок и слизи был практически бесполезен, но я продолжал рваться вперед. Только бы дотянуть до проклятого водозабора. Только бы успеть…

Внизу показалось что-то темное.

Решетка. Прямо по курсу.

Вход.

Я рванулся всем телом, и в последний момент чудом разминулся с чем-то огромным — черным, плотным, чуть не хлестнувшим меня по лицу массивным хвостом. Вода вокруг дрожала, как наэлектризованная, интерфейс продолжал сходить с ума… Я не оглядывался. Просто вжал голову в плечи, оттолкнулся обеими ногами от воды, и, загребая руками, понесся вниз со всей доступной мне скоростью.

Вот он. Водозабор.

Меня едва не расплющило ударом об решетку, и я чуть не выругался вслух, забыв о том, что нахожусь под водой. Ну и где твой открытый створ, Симба?

Нагнувшись, я вцепился в прутья. Симба что-то заорал, я наугад отмахнулся, вспоров клинком что-то мягкое и упругое… Свет фонаря снова растворился в темной мути, я сунул руку назад и нащупал закрепленный на рюкзаке томагавк.

Рукоять-ломик вошла в щель между прутьями и бетоном с первой попытки. Я навалился всем телом, качнул — безрезультатно. Рывок! Ничего! Да вашу ж мать! Решетка даже не дрогнула. Прутья не гнулись. Словно держала их не сварка, а сама ярость бетонных богов, если такие вообще существуют…

Я рванул снова. Решетка лязгнула, чуть сдвинулась, но снова встала. Поток жрал мою энергию, будто сам был на стороне хищников. Чтоб тебя! Я уже чувствовал, как. за спиной бурлит вода от множества приближающихся тел.

Взревев, я вложил в рывок все, что имел — злость, страх, вес, инерцию своего тела… Металл застонал, спротивляясь, как раненый зверь… И подался. Решетку сорвало со створа, она улетела в сторону, а в следующую секунду меня просто сглотнул водосбор.

Я влетел внутрь совсем не так, как планировал, сгруппировавшись и грациозно, а полуспиной-полубоком. Я кувыркнулся, закрутился в воронке, меня приложило плечом о край тоннеля, едва не заставив выронить топор, и выпущенной с подлодки торпедой полетел во тьму. Где в самом конце бетонного зева ревела турбина. Поток крутил и швырял меня, словно соломенную куклу, а перед глазами мелькали какие-то цифры. Пять… Семь… Девять…

Байпас! Твою мать, я же должен вынырнуть на двенадцатой секунде!

Каким-то невероятным усилием я сориентировался, извернулся всем телом, и когда перед глазами высветилось «Двенадцать» что было мочи оттолкнулся ногами от бетонной стенки. Меня бросило куда-то в сторону, я с ужасом представил, что промахнулся, и в этот момент мои пальцы скользнули по бетонной скобе.

Именно что — скользнули.

Едва не заорав, я махнул рукой, и почувствовал, как мое тело дернуло потоком, едва не разорвав пополам. Топор зацепился краем полукруглого лезвия за скобу и я вцепился в рукоять обеими руками, думая только об одном — не сорваться.

Рывок. Еще рывок. Подтянуться. Сейчас нужно отцепить одну руку и перенести ее на скобу. Страшно. Вдруг не удержусь? Внизу интерфейса давно мигали нули, легкие разрывались от нехватки воздуха, перед глазами плыли темные пятна, и, даже если б я не потерял фонарь — не рассмотрел бы ничего. Усилием воли я разжал руку, махнул ей, словно птица, бьющая крылом по воде, впился пальцами в металл ступени и рванулся вперед, вылетая из воды, словно пробка из шампанского.

Воздух.

Твою мать, воздух! Затхлый, спертый, прущий какой-то дрянью — и при этом вкуснее любого блюда, вкуснее любого напитка, которые я когда либо пробовал! Зацепившись локтями за скобы, я, кажется, целую вечность висел на них, пытаясь вдоволь надышаться этим нектаром. Понял, что достаточно, когда вместо амброзии и тропических фруктов почувствовал отчетливые нотки гнили и падали. Только тогда я, наконец, поднялся выше, выбравшись из воды, кое-как осмотрелся и полез по скобам наверх.

Обслуживающий тоннель оказался коротким, метров шесть, не больше. Упершись в крышку люка, я, не мудрствуя лукаво, просто сильно ударил в нееплечом. Раз, другой, третий… На четвертом ударе люк сдался. Замок, или что там было, жалобно хрустнул, люк скрипнул петлями и гулко грохнул по бетону.

Выбрался.

Вскарабкавшись на поверхность, я некоторое время просто лежал на сыром полу, глядя в потолок и радуясь тому, что просто могу дышать. С того момента, как я нырнул, прошла целая вечность, и, вместе с тем…

— Симба, ты здесь?

За время пребывания под водой я приловчился общаться с ассистентом мысленно, но сейчас мне просто хотелось услышать свой голос.

— Вопрос нелогичен и лишен смысла. Я не могу существовать отдельно от носителя, — тут же раздалось внутри черепной коробки.

Я рассмеялся.

— Как же я по тебе соскучился, долбанный ты зануда! Симба, сколько прошло времени?

— С момента погружения прошло четыре минуты пятьдесят две секунды. Отклонение от прогноза — восемь секунд. При этом все данные прогноза верны, отклонение произошло в силу низкой эффективности носителя.

— Низкой эффективности? — я аж задохнулся от возмущения. — Да ты охренел? Я там с целой стаей мутантов бился, между прочим! И победил, если ты не заметил!

— Заношу в отчет склонность носителя к преувеличению. Число агрессивных особей, с которыми непосредственно произошло прямое боевое столкновение — две.

Преувеличение… Я подавил смешок и покачал головой. Зараза кремниевая… Ладно, хрен с ним. Главное, я сам знаю, что показал себя красавчиком, а что думает по этому поводу гребаная микросхема у меня в голове — глубоко фиолетово.

— Ты там, раз уж взялся отчеты заполнять, не забудь отметить свой косяк по поводу решетки, пожалуйста, — не остался в долгу я. — Он нам, между прочим, чуть жизни не стоил!

— Утверждение некорректно, — тут же отозвался ассистент. — Прямого вопроса по поводу решетки водозабора задано не было. Вероятность препятствия была учтена при расчете. В итоге прогноз выживаемости уложился в расчетные двадцать процентов.

Я вздохнул. И не поспоришь же.

— Ладно, хрен с тобой, я уже понял, что проще в туалет сходить, штаны не сняв, чем тебя переспорить. Давай сюда проекцию. Показывай, где мы находимся и как тсюда выбраться. Только, Симба! — я сделал театральную паузу.

— Давай в этот раз о закрытых дверях, люках, гермостворках и прочих решетках ты предупредишь заранее, договорились?

— Директива актуализирована, — бесстрастно отозвался Симба, и в интерфейсе возникла трехмерная проекция станции.

Что ж. Посмотрим, куда нас занесла нелегкая, и куда нам двигаться дальше. Надеюсь, дальше обойдется без сюрпризов…

Хотя кого я обманываю?

Глава 20

С маршрутом у Симбы что-то не ладилось, и он взял паузу. Которой я воспользовался, чтобы оглядеться и прикинуть свои активы с пассивами.

По сравнению с ревушим потоком, и уж тем более — с байпасом, из которого я только что выбрался, в машинном отсеке царила тишина. Не та, что бывает после боя, когда гул в ушах перекрывает все остальные звуки, и даже не та, что бывает в мертвых зданиях, где ветер играет в дыры и шорохи. В мертвых зданиях не гудит, вибрируя и отдаваясь этой вибрацией в кости, турбина, работающая на холостом ходу. Эта тишина была другой. Глубокой. Тягучей. Словно сама станция прислушивалась ко мне, вдыхала меня. Решала — трогать или пока оставить в покое. Я бы советовал ей склониться ко второму. Станции все равно, а мне — приятно.