«Думай, Арт, думай», — размашистым шагом вёл отряд на юг. «Юг» — мелькнуло в голове, чем ближе к югу, тем больше вероятность, что там нет снега. Только после этой мысли обратил внимание, что толщина снежного покрова под ногами не больше пяти сантиметров. А ведь мы отошли от гор всего на четыре или пять километров.
— Стой, — моей команде обрадовались. — Отдыхаем немного, а потом будем идти, временами бежать. Это называется марш-бросок, — бровь Этаби изогнулась:
— Зачем нам это странное слово, Арт?
— Мы идём к югу, — на меня смотрели с непониманием. — Мы идём в сторону, где снега может не быть вообще. Тогда нас не смогут выследить по следам. Но хетты будут на лошадях, это означает, что они смогут искать нас на очень большой территории. Поэтому нам надо уйти так далеко, чтобы они подумали, что так далеко человек не успел бы уйти.
Я выдохнул, вытирая пот с лица. Говорить на чужом языке, владея им только на слабом уровне разговорного, — та ещё задача. Но меня поняли, хотя мои объяснения выглядели не совсем убедительно.
— Если кто отстанет, я останавливаться не буду, — побежал трусцой, давая группе приноровиться. Мелухх бежал довольно легко, хотя в заплечном мешке у него болталась четверть козы. А вот Элсу и Этаби марафон точно не практиковали, оба дышали как паровоз и бежали словно слоны. Марш-бросок не получился, меньше чем за километр оба выдохлись и остановились. Я только согрелся и собирался увеличить темп, как хуррит и меон сдохли.
— Ладно, бежать не будем, только идти, — дал несколько минут отдыха, чтобы у них восстановилось дыхание. От снега остались только проплешины, мы уже были на подходе к лесу. Там хоть можно укрыться за стволами деревьев, на равнине, словно мишени в тире. Дойдя до деревьев, почувствовал облегчение, но лес оказался всего небольшой рощицей, узкой полоской пересекавший направление нашего движения.
На отдых остановились лишь после обеда, когда зимнее солнце ощутимо перевалило за зенит. Мелухх пожаловался, что мы не ели со вчерашнего ужина. Голод я тоже чувствовал, но терять время на разведение костра и приготовление еды не собирался.
— Вперед, нельзя остывать, — группа нехотя поднялась, не уточняя, что я имел в виду. От долгого быстрого бега все мышцы разогрелись, но нельзя допустить полного охлаждения, мышцы любят лениться.
К ночи дошли до заброшенной кошары, так назвал это место Элса. Полуразрушенное каменное здание размерами три на два метра с обвалившейся крышей и следы жизнедеятельности коз и овец — такой была картина, представшая перед глазами. Двери в доме не было, но сохранившиеся три стены неплохо защищали от холодного ветра.
— Ночуем здесь, — тяжело опустился на корточки. Даже для меня такой долгий переход оказался трудноватым. Элса и Этаби вымотались вконец, рухнув у сохранившейся стены.
— Уичин, что насчёт еды, — показал на рухнувшие перекрытия домика, — хватит этих жердей для костра?
— Хватит, — мелухх держался даже лучше меня, собрав жерди и ломая их через колено, он попытался развести огонь. Даже стружка, полученная с помощью меча, не желала загораться.
— Слишком сыро, — констатировал мелухх, разводя руками. Искры, выбиваемые им с помощью огнива, гасли, едва попав на стружку. Потянувшись к стружке, Этаби заграбастал её руками и сунул за пазуху.
— Надо высушить, — ответил на мой взгляд хуррит. Уичин настрогал ещё, мы с Элсу также сунули стружку за пазуху. Я сомневался, что тепла тела достаточно, чтобы высушить стружку, но ошибся. Спустя полчаса, мелухх попробовал снова, и слабый язычок пламени, поколебавшись, словно раздумывал гореть или потухнуть, охватил стружку. Дальше дело пошло веселее, а через минут десять в заброшенном домике пастухов, весело потрескивал огонь. Сырые дрова шипели, но избавившись от воды в древесине, начинали гореть.
Уичин срезал с задней ляжки несколько длинных плоских ломтей. Элса не хотел жертвовать стрелами, но поблизости не было прутьев. Нанизав ломти мяса на стрелу, каждый обжаривал свой кусок до приемлемого состояния.
— Соли нет, — вздохнул Элса, жуя свой полуобжаренный кусок мяса.
— Наш народ не любит соль, — мелухх покончил с первым куском и нарезал себе второй. Арт, ты ещё будешь?
— Нет, — пресный и полусырой кусок мяса с трудом лез в горло. Едва начал его жевать — чувство голода пропало. Но понимая, что завтра придётся тратить много энергии, давился, но упорно жевал невкусное и не прожаренное мясо.
Этаби и Элса тоже прошлись по второму разу, для хуррита это было немного, но на третий заход он не пошёл, в отличие от мелухха и Элсы.
— Дежурим по очереди: первый Уичин, за ним Элса. После него Этаби и последняя очередь моя, — подкинув остатки жердей, завернулся в свою шкуру, устраиваясь рядом с костром. Разговоры стихли — хуррит и меон тоже легли спать.
— Арт, проснись, — я едва сомкнул глаза, как пришла моя очередь. Но я ошибся, будил меня Уичин, а не Этаби.
— Что случилось?
— Там волки, — мелухх показал рукой в сторону севера. Почти полная луна вышла из облаков, давая разглядеть силуэты хищников. Стая волков особей двадцать, полукругом оцепила домик, находясь на расстоянии пятидесяти-шестидесяти метров. Большинство хищников сидело, не сводя глаз с нашего убежища, несколько крупных особей трусцой передвигались по линии сидящих.
Лучшим лучников считался Элса: Этаби не признавал лук, а Уичин скорее был любителем.
— Сможешь попасть в того? — указал меону на крупного волка или волчицу. Именно к ней трусили волки и снова возвращались на периметр.
Меон молча выбрал стрелу, взвешивая каждую на ладони. Натянув тетиву, дважды натянул её, не отпуская до конца. Наконец, удовлетворившись натяжением и самой стрелой, став на одно колено, прицелился. Луна всё ещё не спряталась в облака. В момент выстрела, волк вскочил, но Элса не промахнулся. Животное подпрыгнуло, издав рычание, смешанное с воплем боли. Одновременно волки завыли, поднимая к луне клыкастые морды. Второй раз выстрелить меон не успел, раненый волк, падая и поднимаясь, заковылял на север. Остальные моментально отскочили назад, став недосягаемыми для выстрела.
— Добить?
— Не будем тратить стрелы, — четыре и так испортили, использовав их вместо шампуров. Вой удалялся, странное поведение волком осталось для меня загадкой. Может, они раньше добывали здесь овец и коз и потому пришли. Или ранение вожака испугало их настолько, что они предпочли ретироваться.
Остаток ночи прошёл без изменений: во время моей вахты рассвело, и я увидел труп хищника. Волк смогуйти примерно на сорок метров после выстрела Элсы.
Разбудив товарищей, дал им несколько минут, чтобы привели себя в порядок.
— Я заберу стрелу, — Элса побежал к убитому хищнику, возвращаясь, бормотал проклятия. Стрела была безнадёжно испорчена, хищники наполовину сгрызли древко, пытаясь помощь своему товарищу. Сняв окровавленный наконечник, меон с проклятиями бросил на землю испорченное древко. Солнце ещё не успело подняться над горизонтом, когда мы торопливо продолжили путь на юго-восток, стремясь в земли хурритов.
Глава 16
Будь воля Арами, он ещё в первый день появления в каменоломнях хурре и этого воина Арта из неизвестного племени, убил бы обоих. Но с новыми рабами ему передали глиняную дощечку, на которой от имени Верховного Жреца Храма Верховного Бога Тешуба, строго указывалось на то, что рабы должны жить. Арами имел личные причины желать смерти хурре, ещё несколько лет назад, он столкнулся с отрядом хурре на спорных землях. В той кровопролитной схватке верх одержал их заклятый противник: из десяти воинов его отряда в живых он остался один.
Враг не стал его убивать, ограничившись тем, что выбрил на голове часть волос, срезал подтяжки его шароваров и отпустил прочь. Головы на волосах обривали блудницам, которые, будучи замужем, искали утешения в объятиях других мужчин. Хурре так поступили, потому что Арами испугался, видя, как один за другим умирают воины-хетты. Страх так сковал его руки настолько, что его меч так и не покинул ножен, а колчан остался полон стрел. Молодой командир вражеского отряда полчаса издевался над Арами, уточняя, не женщина ли он в мужской одежде. Хурре даже раздели его, чтобы убедиться, что перед ними мужчина.
