Ночь прошла без приключений, моя утренняя смена оказалась короткой — Элса разбудил меня очень поздно. Самодельная обувь на ногах Этаби дважды порвалась, отрезав узкую полоску от шкуры, хуррит намотал на куски шкуры на ногах, постоянно проклиная весь хеттский род, заставивший его «бежать как зайца». Даже многословный Уичин с утра был не в духе — напряжение последних дней сказывалось и на нём.
Мой наставник-инструктор по выживанию Лебедев Антон Владимирович всегда говорил, что главная движущая человеком сила — мотивация.
— Мотивация может быть положительной — это долг, необходимость, любовь к ближнему. А может быть вынужденной — это месть, обида. Но любая мотивация лучше её отсутствия. Помни, Найденов, человек, потерявший мотивацию, превращается в животное. Он теряет интерес, им овладевает апатичность, и его функциональные возможности слабеют. В тот момент, когда ты потеряешь мотивацию, ты проиграл.
Вспомнив его слова, убедился в их правоте — лица моих товарищей выражали злость, отчаяние, усталость. Всё это предвестники потери мотивации, следовало подбодрить парней.
— Этаби, как думаешь, нам могут встретиться конные отряды хурре, ведь мы недалеко от ваших земель?
Пока Уичин нарезал мясо с козлиной ляжки, завёл пространный разговор о том, как нас встретят соотечественники Этаби.
— Хорошо встретят, — буркнул хуррит, но ввязался в беседу. Подключился и Элса, его интересовала воинская служба. Даже меллух, не отводя глаз от «шашлыка» периодически отпускал реплики, касающиеся его народа.
Со слов Этаби, наёмничество было распространено и у хурритов — хорошие воины всегда находили место.
— Мелуххов не берут, — отрезал хуррит, на вопрос Уичина о возможности для него стать воином в Вешикоане.
— Мелуххи сами к вам не идут, — парировал Уичин, протягивая Этаби самый маленький шампур с мясом. Держи хуррит язык за зубами, возможно, получил бы кусок получше. Чтобы поднять парням настроение, рассказал пару бородатых анекдотов, адаптируя их к местным реалиям. Так, чукча из старых советских анекдотов стал хеттом, а еврей — мелуххом.
— А про меонов нет? — Этаби хохотал как сумасшедший после анекдота про чукчу.
— В другой раз, — отмахнулся от кузнеца, мы и так засиделись, солнце уже довольно высоко поднялось.
По лесу шли почти весь день — дважды Уичин, как самый молодой и ловкий, вскарабкивался на дерево, в надежде увидеть конец этих непроходимых дебрей. Этаби периодически доставал меня, прося рассказать анекдот про хеттов, но я игнорировал просьбу. Разговаривать не хотелось — рот пересох и даже слюны не было.
Ближе к вечеру наткнулись на лужу воды: мои крики и протесты проигнорировали. Аккуратно зачерпывая ладонями воду, чтобы не поднять муть со дна, все трое напились, пока я сомневался, помня о невообразимом количестве бактерий и простейших в таких лужах. Но жажда оказалась сильнее — отойдя в дальний угол, зачерпнул немного воды и смочил губы. Живительная влага так и просилась внутрь, не удержавшись, немного отпил. Перейдя Рубикон сомнений, вволю напился, представляя как завтра начну поносить и температурить. Это в лучшем случае — воображение рисовало эхинококков в печени и ленточных червей в кишечнике.
До опушки леса дошли в поздних сумерках.
— Вернёмся немного назад и переночуем в лесу, — предложил Элса. — Дальше идти смысла нет, а здесь наш костёр будет виден издалека.
Уичин смог соскоблить небольшие ломтики мяса с остатков козлёнка. Кости он положил на угли, когда костёр прогорел. Полу прожаренное мясо не первой свежести меня мало прельщало, но сделав усилие, немного поел.
— Арт, а ты почему не любишь хеттов? — внезапно задал вопрос Уичин. Ненависть Этаби ему была понятна — эти два народа враждовали.
— Есть причины, — не стал вдаваться в объяснения. Меня уже начинало тяготить это путешествие — идем, не знаю куда, едим, не знаю что, и пьём воду из лужи в лесу. Удивительно, что никто из нас ещё не подхватил инфекцию.
Утром Уичин развёл руками — еды у нас не было от слова совсем. Я прислушался к своим ощущениям — вроде в организме всё спокойно. Выйдя из леса, дошли до небольшого холма — отсюда открывался хороший обзор.
— Люди, — Уичин первым заметил на востоке два небольших строения. Я людей не увидел, но вполне доверял зрению мелухха.
— Да, там люди, — подтвердил и меон, после минутного молчания. С холма домики были чуть больше пачки сигарет по размеру. «Километра три-четыре», — оценил расстояние про себя.
— Идём, нам всё равно в ту сторону. Не думаю, что там могут быть воины, в этой глуши, — по мере приближения к строениям, становилось понятно — это что-то типа деревенского хутора. Теперь и я видел пару фигурок людей и несколько животных.
— Лошади?
— Ослы, — отозвался Этаби. Горная цепь слева превратилась в отроги и плавно перешла в холмы. Когда мы оказались на расстоянии ста метров, люди попрятались в дом. Вторым строением оказался сарай или конюшня. Оба строения были в высоту не более полутора метров. Из домика вышел мужчина средних лет с войлочной шляпой на голове. Мужчина настороженно вглядывался в нас, пряча одну руку за спиной.
— Уберите оружие, — остановившись, поднял руки, показывая их ладонями.
— Мы пришли с миром, — прокричал Элса по моей просьбе. Мужчина сделал несколько шагов навстречу, он вытащил руку из-за спины и положил на землю лук.
— Ждите здесь, Элса ты со мной, — отстегну, положил на землю меч. Меон последовал моему примеру: его меч и лук тоже оказались на земле.
Мужчину звали Забр, жил здесь довольно давно вместе с семьёй. Трое сыновей — старшему примерно пятнадцать и дочка. Девочка уже расцвела, выглядела на все двадцать, но в реальности скорей всего моложе. Жена Забра выглядела старухой — тяжёлая жизнь старила женщин очень быстро.
Забр не был хеттом, но относился к племени Луви. Язык у Луви был схож с хеттами, да и, скорее всего, это просто был родственный этнос.
Убедившись, что мы не представляем угрозы для его семьи, Забр свистнул. С высокого дерева сзади дома, спрыгнул старший сын лувийца. Ни Элса, ни я его не заметили, спрятавшегося в ветвях могучего платана.
— Накорми и напои нас, и мы уйдём, — мою ломанную речь, лувиец понял. Из хозяйства у него была пара ослов, десяток коз. За платаном лежал расчищенный и вспаханный участок поля. Мне нечего было предложить Забру за еду. Но немного подумав, решил пожертвовать луком Уичина.
Старший сын лувийца быстро зарезал молодого козлёнка: в глазах жены Забра стояли слезы, и мне даже стало стыдно. В этой глуши жилось трудно, вряд ли они мясо ели часто. Но я ошибся, Забр поведал, что в лесу есть косули и олени, просто надо знать где их искать. Пока мясо козлёнка варилось, на плоский камень перед домом Сата, выставляла еду. Лепёшки из отрубей, чёрствый сыр и молоко. После трёх дней воздержания и полупрожаренного мяса, такая еда являлась деликатесом.
Элса неназойливо расспрашивал Забра — крепость Азалык оказалась впереди нас и севернее.
— День пути на осле, — ответил лувиец на вопрос о расстоянии. Иногда он туда наведывался, чтобы купить соль и ткани для одежды. Всё остальное семья лувийца получала с земли и близлежащего леса.
Когда мясо козлёнка сварилось, я уже был сын, но устоять против такого лакомства не мог. Нежное молодое мясо буквально таяло во рту. Дочку Сата старалась держать в доме, глаза Уичина блеснули при виде красивой девушки, но поймав мой взгляд, мелухх быстро остыл.
Забр с семьёй приступил к еде лишь после нас — мои догадки были верны, мальчики ели с невероятной скоростью и явно торопясь. Сата отнесла кусок мяса дочери в дом, чтобы та лишний раз не показывалась перед нами. Несмотря на кажущееся радушие, в глаза лувийца и его жены, плескался страх. Нас четверо здоровых вооружённых мужчин, замысли мы недоброе, семья лувийца не сможет оказать сопротивление.
— Может, останемся на ночь, отдохнём, мои ноги болят, — пожаловался Уичин. Это было причиной или ему приглянулась девушка и мелухх строил планы, не знаю. Но заметил, как еле сдержала крик страха Сата при словах моего товарища.
