— Яков Владимирович, скажите, пожалуйста, от кого вы узнали о том, что мы с Людмилой Евгеньевной собираемся в Пятно через поместье Бехтеевых?
Он задал встречный вопрос. Еще до того, как я договорил:
— Где мой сын?!!!
— Умер… — честно ответил я. — Так же, как и все остальные ваши родичи, находившиеся на этой посудине.
Артефактор скрипнул зубами и попробовал меня атаковать. Магией. Но она не отозвалась. Он удивился. Обратил внимание на боль в проекции ядра, опустил взгляд, понял, что я превратил его в простеца, выругался и резко качнулся вперед. Плечевые суставы Света ему не «отключала», поэтому левая рука с растопыренными пальцами и «закаменевшим» локтевым суставом поднялась до горизонтали, а правая впоролась в откидной столик.
Я остановил этот рывок «мстителя» встречным левым прямым в центр грудины, воткнул в переборку, зафиксировал диском и насмешливо фыркнул:
— Вы бы не продавили мой защитный покров даже магией. А теперь, став простецом, можете об этом только мечтать. Причем в теории. Ибо на практике вам будет не до досужих размышлений — если вы не ответите на единственный вопрос, который меня интересует, в течение пятнадцати секунд, то я сделаю вам очень больно.
Он меня послал. А зря: я взял его за правое запястье, без особого труда преодолел сопротивление и… сжег мизинец. Испепелением. А после того, как Брусилов как следует проорался, позволил себе лирическое отступление:
— Обожаю магию школы Огня: при уничтожении любой отдельно взятой части тела допрашиваемой личности используемое умение прижигает рану и, тем самым, останавливает кровотечение. О, чуть не забыл: у вас ведь есть еще одна рана, требующая подобного внимания…
Он взвыл еще раз. А когда пришел в себя и сообразил, что я сжег остатки его ядра, выдал на редкость грязную тираду. Пришлось лечить. Еще четырьмя испепелениями и двумя предельно понятными утверждениями:
— Все, на этой руке пальцев больше нет. Но вы — мужчина крупный…
Яков Владимирович поорал еще немного и заявил, что это преступление мне даром не пройдет.
Я изумленно выгнул бровь, потом допер, что испепеление действует слишком быстро, а мгновенную вспышку боли можно перетерпеть, и сменил не только сам навык, но и точку приложения — стал нагревать кипятильником гениталии. Причем достаточно медленно. И сразу же расставил все точки над «i», сообщив, что обнаружил в ходовой рубке два армейских ПЗРК и четыре «Сполоха», соответственно, имею все основания считать, что они — то есть, Брусиловы — планировали убийство Ее Императорского Величества. Вот и воздаю. В своем любимом стиле, то есть, превентивно и сторицей.
Пока говорил, добавлял в используемый навык Силу. Вот на последнем предложении артефактор и сломался — взвыл, назвал фамилию и должность однокашника, сын которого служит в Конвое, пообещал рассказать все, что знает, и, захлебываясь в соплях и слезах, попросил не губить.
— Все, что знаете, говорите? — задумчиво пробормотал я, услышал его «Да!!!», потер переносицу и… открыл прокол. В Клинику. А после того, как закинул в него напрочь охреневшего «языка», телепортировался к Поле, кинул взгляд на приближающийся берег и затараторил: — Тушку Брусилова-старшего забрал я. Сейчас прыгну в новомосковское поместье, поставлю боевую задачу Ире и вернусь. Буквально через две минуты. В общем, ждите…
…На точку подбора подошли с сорокаминутным опозданием, помигали фонарем, подождали, пока «Двойка» снизится до оговоренной высоты, и по очереди запрыгнули в десантный отсек. Я ушел в рывок самым последним и с небольшой заминкой, поэтому Людмила Евгеньевна, стартовавшая третьей, успела переместиться к внуку и, не снимая невидимости, прикоснулась к его руке. Вот он и засуетился — отправил Вику в ходовую рубку, жестом приказал борттехнику поднимать рампу,
поздоровался с моими девчатами и повел «нас» в свободную каюту. По дороге старательно держал лицо, а после того, как его бабка, Оля и Света вошли в помещение, а Полина с Лизой перекрыли коридор, скользнул внутрь и вполголоса спросил, что нас задержало.
На этот вопрос решил ответить я. Чтобы поделиться частью информации, нарытой Дайной за последние двое суток:
— Помнишь Виктора Андреевича Жихарева, уволенного из Конвоя после возвращения государя с заимки Вронских?
— Конечно: это телохранитель деда, который испугался и змеи первого Кошмарного ранга, и Одаренных из родовой дружины Гладковых, потом невзлюбил тебя с первого взгляда, но строил из себя героя.
— Все верно… — кивнул я и продолжил объяснения: — Так вот, после ухода на вольные хлеба этот тип пустился во все тяжкие и погиб. В начале апреля — сел за руль машины мертвецки пьяным, разогнался на серпантине где-то под Александровом и улетел в пропасть. А его друг и бывший сослуживец, некий Петр Янович Апраксин, продолжающий служить в охране твоего деда, счел, что в гибели Жихарева виноваты вы, Воронецкие, и мы, Беркутовы-Туманные. Поэтому решил отомстить. Но не сразу. Чтобы не вызвать подозрений. Ждал до начала сентября. А на днях слил информацию об этом маршруте доставки Людмилы Евгеньевны в Пятно главе рода Брусиловых. Причем не напрямую, а через отца. И в параноидальном режиме, то есть, убедив его встретиться с бывшим однокашником лично и переговорить под артефактной «глушилкой». Ну, а Яков Владимирович, как выяснилось во время допроса, был убежденным сторонником покойного Великого Князя Петра Александровича и ненавидел меня. За то, что мое ателье и рейдовая одежда из кожи Кошмаров «пустили его по миру». Вот и решил убить одним ударом двух зайцев — перегнал на Еланку скоростной катер, оснащенный высокоранговым артефактным комплексом, взял с собой весь цвет родовой дружины, два переносных зенитно-ракетных комплекса «Искра» и четыре «Сполоха», дождался перевертыша Бехтеевых и сел ему на хвост. Но мы умирать не захотели, поэтому прибили сына Якова Владимировича, кстати, оказавшегося Кошмаром-«единичкой», толпу Князей с Богатырями и кого-то еще, допросили Брусилова-старшего, утопили катер вместе с тяжелым вооружением и отправили трупы добираться до озера своим ходом. А уничтожение Апраксиных хотим поручить тебе.
— Только учти, что Петя — Князь. Причем не «городской». И далеко не дурак. А его отец — очень хороший Богатырь… — добавила Императрица, не снимая невидимости, и снова замолчала.
Виктор поиграл желваками и приятно порадовал:
— Воевать с ними в открытую или вызывать их на дуэль я не собираюсь: раз они попробовали ударить исподтишка, значит, умрут от артефактной пули снайпера,
сбоя в системе кондиционирования или чего-либо другого в том же духе. Строить из себя героя и действовать в обход деда тоже не буду: этот долг должен быть выплачен с гарантией и без смертей ни в чем не повинных людей. В общем, уходите в Пятно со спокойным сердцем — мы разберемся с этими скотами, присмотрим за Бехтеевыми и отблагодарим их за помощь.
Этот монолог порадовал не только меня — не успел парень договорить, как его бабка заявила, что он повзрослел, и… отпустила нас отдыхать. А сама, как выяснилось уже после нашего пробуждения, вцепилась во внука, как клещ, и устроила пятичасовое занятие по планированию операции по устранению опытнейшего телохранителя с соответствующей профдеформацией психики. Как и чем терроризировала, честно говоря, не знаю, ибо отключился чуть ли не раньше, чем ввалился в соседнюю каюту. Но, оценив состояние друга после подъема, пришел к выводу, что венценосная преподавательница постаралась на славу. И посочувствовал. Но — в меру. Ибо понимал, что эта женщина — в теме, а ее опыт — бесценен. Особенно для Виктора.
