Он замолчал на какое-то время. Словно думая, стоит ли говорить больше, чем сказал.
— Потом, когда мы уже были вместе, стали появляться некоторые странные звоночки. Слова, жесты, поведение, которого никак не могло быть у ургородской матери Еляны. Я отмахивался от них. Я н верил тому, что с самого начала знало мое сердце: ты и есть моя сказочная принцесса, которую каким-то чудом Небо послало ко мне в объятия. И я отдал тебе браслет Древней Богини Аддии. Мама говорила, что он защитит мою избранницу от смерти. Я, помнится, спрашивал у нее тогда, как я узнаю ту, что достойна владеть наследием Древней Богини. Она смеялась и отвечала, что когда придет время, я сам все узнаю. И она была права, Ель. Я понял это с первого взгляда. Просто я никак не мог соединить в своей голове мою тебя и сказочную принцессу, которая никогда мне не достанется.
Он еще помолчал, прислушиваясь к моему дыхание. А когда заговорил, его шепот был полон боли:
— Когда к тебе пришел барон Пирр, и ты приняла предложение Туза, я понял, что ты снова хочешь вернуться туда, где никогда не будешь моей. Я психовал. Бесился. Но не мог заставить себя даже попробовать отговорить от этой опасной затеи. Я знал, твое настоящее место на вершине мира, а не рядом со мной, нищим баронишкой, который даже не может передать титул наследнику. Наверное, я вел себя слишком неадекватно в то время. Я метался, не понимая, что хочу больше: чтобы ты была моей, или чтобы ты была счастлива. Я знал, что причиняю тебе боль, заставляю страдать и вызываю неприязнь к себе. Но я не мог остановиться. Я пытался. Но от этого получилось еще хуже. Я видел, как в твоих глазах пропадает любовь ко мне. Я видел, Ель. И умирал от боли. И сбежал. От тебя, от тебя, от Проклятого туза и счастливого Тузеныша, который не понимал своего счастья.
В этот раз он молчал долго… А потом тихо добавил:
— Но самое страшное, Ель, знаешь в чем? Если бы я мог вернуть время, я почти ничего не стал бы исправлять. Я по-прежнему помог бы Тузу устроить заговор, из-за которого тебе пришлось пережить столько боли. Потому что не смог бы отказаться от возможности быть с тобой те несколько самых счастливых лет в моей жизни. И я снова отдал бы тебя Тузенышу, когда ты собралась за него замуж. Потому что иначе ты возненавидела бы меня за то, что я повис на тебе, как тяжелый камень, тянущий на дно. Я снова испил бы всю ту боль, которая терзает меня все эти годы. Ревность… Тоску… Я ни от чего не стал бы отказываться, Ель… Потому что иначе я все равно потерял бы тебя.
Он вздохнул:
— Не знаю, зачем я рассказал все это тебе… Наверное, потому что моя интуиция, которая всегда вела меня по воровской дорожке, позволяя выживать в самых сложных случаях, настойчиво твердит, что скоро для нас с тобой скоро все закончится. Так или иначе… И лучше, иначе, Елька… Потому, что я не смогу жить в мире, в котором тебя нет…
Глава 14
Утром я проснулась одна. Я была уверена, что монолог Гирема мне приснился. Слишком уж отличались эти слова от того, как видела наше общее прошлое я… Просто у меня уже несколько дней крутилась в голове его фраза о том, что скоро все закончится. А мы еще говорили о прошлом, вспоминали… И мое подсознание сложило все эти мысли в это странное признание.
— Мама, — ко мне в комнату ворвалась встревоженная Анни, — тебя очень хочет видеть госпожа Олира! Она приказала немедленно разбудить и привести тебя в Центральную башню! А вдруг она узнала про детей⁈
Анни смотрела на меня с отчаянием и страхом. И я постаралась успокоить дочь, пряча свой страх глубоко в душе.
— Не думаю, что Олире что-то известно. Скорее всего она отдохнула и пришла в себя после дороги и теперь хочет напомнить мне, что мы пришли сюда не просто так.
— Да, ты говорила про Цитадель. Неужели маги уже приехали⁈ Как же ужасно, что я не могу видеть их будущее! Проклятая магия! А еще, — она запнулась, — я не могу связаться ни с Хуррой, ни с Викушей. Изнанка как будто бы закрыта! Мама, что происходит⁈
— Анни, хватит! — резко осадила я надвигающуюся истерику дочери. Встала с постели и обняла дочь, — послушай, ты же смотрела будущее детей, и видела, что все должно закончится хорошо. Верно?
— Верно, — отозвалась Анни. Она, и правда, смотрела их будущее, когда я сообщила дочерям, что малышей надо вывозить из крепости. — Но, мама, будущее динамично, оно может измениться в любой момент. А вдруг это случилось? Еще вчера я спокойно могла встретиться на изнанке с Хуррой. А сегодня их как будто бы там нет!
— Мы договорились, что Гирем каждый вечер будет отправлять мне весточку о том, как прошел день, — ответила я, проигнорировав ту часть информации, которая встревожила и меня. Я же хотела успокоить дочь, а не спровоцировать нервный срыв. — Вчера он написал, что у них все хорошо: погони нет, они доехали карван-сарая и остановились на ночлег.
— Я не знаю, мам! Но что-то происходит прямо сейчас! — воскликнула она. — Как ты можешь быть так спокойна⁈
— Анни, — я старалась говорить твердо, — хватит. Ты должна взять себя в руки. Я сейчас поговорю с Олирой, и узнаю, что она хочет. И уже потом мы будем делать выводы: стоит бояться будущего или нет. Хорошо?
— Хорошо, — кивнула она. — Я постараюсь… Но почему же я не могу найти Хурру на изнанке⁈
Я промолчала, чтобы не провоцировать продолжение разгвора по третьему кругу. Тем более я не знала, что ей ответить. Но перед глазами сразу появился странный, потусторонний взгляд Михася, которым он смотрел на меня в день приезда… Я ведь еще тогда заподозрила, что что-то не так. И стала подозревать, что за всей нашей ситуацией наблюдают третьих лица. Они, о которых говорила Великая Мать. И которых боялась…
Ягура ждала меня в просторной гостиной. Судя по орнаменту на коврах, по аддийскому обычаю устилавших полы во всех покоях, эта комната совсем недавно считалась личными покоями наследника султана. Но Ягурду не волновали такие мелочи. Она поселилась там где хотела.
— Присаживайся, — кивнула она на одно из двух очень низких кресел, стоявших рядом с низеньким столиком посреди гостиной среди россыпи подушек. Согласно аддийским обычаям гостей следовало встречать за накрытым столом. — Я велела им принести сюда нормальную мебель, но пока нашли только эти… Не понимаю, откуда эта привычка все время валяться на полу⁈
— Здесь очень дорогая древесина, — пояснила я, вспомнив, что говорили мои учителя про происхождение аддийских традиций, — а верблюжья шерсть, из которой ткут ковры и делают подушки, наоборот, дешевая. Вот так и получилось, что в Аддии отказались от привычных нам столов и стульев, а вместо них использовать ковры и подушки.
Опустилась в низкое кресло. Ноги пришлось скрестить и вытянуть, иначе коленки задирались выше головы. И это было очень неудобно. Лучше бы я села на подушки, чем на такие кресла. Ягурда плюхнулась на второе. Они не слишком беспокоилась об этикете и приличиях, поэтому просто широко расставила колени и опустила подол между ног.
Я ждала, когда она начнет разговор, ради которого велела меня разбудить. Но Ягурда молчала. Смотрела на меня и молчала. И хотя я была уверена, что с детьми все хорошо, в глубине души стала зарождаться паника. А вдруг я ошибаюсь⁈ Вдруг она заставила Гирема положить вчерашнюю записку в мое бюро?
Но я старательно гнала пугающие мысли, и держала на лице спокойную и даже безмятежную маску.
— Держи, — внезапно Олира сунула за пазуху руку и вытащила артефакт Древней богини. — Завтра на рассвете мы начнем подготовку к созданию Цитадели. И я хотела дать тебе последний шанс увидеть своего брата. Потом ты увидишь артефакт только в тот день, когда призовешь Богиню.
Она швырнула мне Зеркало, словно это яблоко. Я с трудом смогла поймать его, чувствуя, как забилось сердце. Желание увидеть Фиодора было несперпимым. Но я держалась. Но я боялась, что это именно то, что хочет бывшая верховная. Возможно, она надеется, что сможет увидеть то, что не должна?
