«Коан» составлял общую меру веса для многих народов Мессопотамии, равную двадцати двум килограммам. Обычно в «коанах» продавали ячмень и пшеницу. Такого количества серебра и железа у Гулькишара не было — он был готов отправить караван, груженный товарами, а за период в два месяца доставить серебро и железо. Двухмесячная отсрочка мне давала возможность лучше подготовить свой отряд, поэтому я согласился с условием, что весь выкуп доставят через два месяца.
Было немного боязно отпускать пленника под честное слово Гулькишара, но Шутарна заверил, что правитель сангаров слово сдержит.
Понимая, что сроки поджимают и в моём распоряжении всего два месяца, усилил тренировки, доводя своих воинов до белого каления. Ещё трое не выдержали такого интенсивного ритма и покинули наш отряд. Среди моих бойцов особенно выделялись двое молодых хурритов. Парней звали Берди и Ахбухч — оба пришли ко мне из пастухов. В тренировке на мечах парни сильно уступали остальным, но по остальным данным оказались на голову сильнее.
Разбив отряд на две части, назначил Берди и Ахбухча командирами: мой психологический отбор дал свой результат, никто не возразил против такого выбора. Мать Ахбухча происходила из сангаров и мой командир отлично знал язык народа своей матери. Для осуществления моего плана проникновения в Хаттуш, мы собирались выдавать себя за сангаров. В моём отряде нашлось ещё шестеро сносно владевших сангарским.
— Ахбухч, с этими говори только на языке матери, — носители сангарского не понимали моей цели, но указание выполнили. По моей просьбе парень нашёл среди жителей города двух караванщиков хурритов, хорошо говоривших на сангарском и хеттском. Недостаточно получить караван, надо уметь управляться своенравными животными. А верблюды оказались злопамятными и жестокими — оказался свидетелем, как один верблюд насмерть затоптал караванщика из страны фуралов. Животное не стерпело жестокого обращения с собой и, улучив момент, отомстило за все истязания.
Прошёл второй месяц тренировок, мой отряд стал отдалённо напоминать силы специального назначения. Хурриты ловко карабкались на пальму, ползали по-пластунски, метали ножи, фехтовали, освоили азы маскировки. Меня не устраивала одежда — многослойная с широкой накидкой, она затрудняла быстрое и бесшумное передвижение. Долго искал, прежде чем нашёл мягкую ткань оливково-песочного цвета. Два местных портных, что шили одежду, не могли понять моих требований. А мне нужен был комплект одежды из этой ткани, плотно прилегающий к телу. Гибрид между летней полевой формой и костюмом ниндзя.
Трудней всего было объяснить бойцам, что им придётся снять мерки и носить новую одежду под старой. При выполнении скрытных задач может помешать любая мелочь, а широкая накидка сковывает движения.
Поделился своим планом только с Этаби — хуррит пришёл в восхищении от моей задумки.
— В караване бывает несколько караванщиков и примерно десять человек охраны, — Этаби выразил сомнения по поводу нашей численности.
— Мы необычный караван, наняли усиленную охрану из хурритов. Так можно будет объяснить наличие воинов среди «сангаров».
— Но вооружённых воинов в город не пускают, — напомнил Этаби правила Хаттуша.
— Я знаю, ты с частью воинов останешься за стенами. Я и те, кто знают сангарский язык, будем выдавать себя за торговцев.
— Снова мне оставаться в стороне? — глаза хуррита потемнели.
— Этаби, ты шага не ступишь по Хаттушу, чтобы тебя не узнали.
— А тебя не узнают с твоими голубыми глазами? — возразил хуррит, заставив меня задуматься. Глаза придётся прикрыть, точнее прикрыть лицо прозрачной тканью. Объясню это болезнью, а ещё лучше наказанием от сангарских богов. Не думаю, что хетты начнут теологические изыскания с целью докопаться до истины.
— Я решу эту проблему, —отмахнулся от Этаби, — главное ты не выдай себя при виде хеттов.
Мы ещё немного пробежались по плану, хуррит сделал несколько ценных замечаний, касательно одежды караванщиков и кривых поясных ножей сангаров. Этот момент для меня стал новостью. В глазах хеттов мы выглядели бы странно, будучи сангарами, имея при себе чисто хурритские кинжалы.
День сегодня выдался особенно насыщенный: возвращаясь с тренировочного лагеря, решил пройтись пешком. Проходя через рынок, автоматически фиксировал говор и стиль поведения торговцев, эти знания могли пригодиться.
— Я знал, что мы ещё встретимся, —проговорил мягкий голос на хеттском. Слегка отпрыгнув в сторону, выхватил кинжал и встретился с насмешливым взглядом Инлала, эсора-менялы с Хаттуша.
Глава 24
— Инлал? — эсор приложил палец к губам:
— Тише, это имя здесь не стоит произносить. Перед тобой торговец Саупиа, сын славного города Урук.
— Саупиа? — я попробовал имя вслух, — Инлал мне нравится больше, — эсор воровато оглянулся на мои слова. Мимо сновали люди — кто-то покупал, но большинство продавали свои товары.
— Не желает великий воин осмотреть товары достопочтенного Саупиа, — загнусавил Инлал, скосив глаза на двух воинов-хурритов, что оказались рядом с нами.
— Желает, — проходя мимо хурритов, коротко кивнул: мне ответили тем же. Инлал потащил меня в дальний угол рынка, где стояла крытая повозка. Пара лиц у повозки показалась знакомой по Хаттушу, но люди эсора не подали виду, что знакомы со мной. Выкладывая передо мной безделушки, старик начал говорить вполголоса:
— Мне нужна твоя помощь Арт, ты же помнишь, что я спас тебе жизнь в Хаттуше? — Этого он мог бы не напоминать, эсор снова превратился из милого старика в расчётливого и хитрого врага, с которым надо быть настороже. Само собой, я помнил о предупреждении не есть пищу в тот вечер. Но когда тебе напоминают об оказанной услуге, она теряет половину своей ценности. Инлал заметил, что я перестал улыбаться:
— Это я просто сказал. — Помолчав пару секунд, эсор продолжил:
— В битве, где вы разгромили сангаров, в плен попал один молодой воин. Мне нужно его освободить.
— Выкупи его или не хочешь тратить бесценные сикли?
Инлал не заметил или сделал вид, что не понял сарказма:
— Его не продают, Шутарна обещал преподнести в дар его голову будущему жениху своей дочери Ашшуматары для жертвенного обряда.
Я уже жил больше двух месяцев с хурритами, но о таком обряде не слышал.
— Это обряд фуралов, Шутарна выдаёт дочь за сына правителя фуралов, — развеял мои сомнения эсор, продолжая перебирать и выкладывать передо мной безделушки. Я слушал, не перебивая — Инлал рассказал много интересного. Килу-Хепа или Гилухипа как её звали египтяне, дочь Шаттарны II была замужем за фараоном Аменхотепом III. И именно ей пришла в голову идея выдать дочь Шутарны III, за своего сына, будущего фараона Аменхотепа IV. Этот союз был направлен на усиление связей между хурритами и фуралами против сангаров, касситов и эсоров. Положение Шутарны и вправду оказывалось критическим без этого союза: с юго-востока касситы, эсоры и сангары, а с запада — хетты.
— Инлал, я не смогу уговорить Шутарну отдать мне твоего человека. И чем он так важен?
Эсор начал юлить, лишь когда я твёрдо сказал, что без всей правды не помогу, сдался:
— Это мой сын, — скупая слезинка пробежала по морщинистому лицу Инлала. Только после его слов до меня дошла вся картина: шпионская сеть эсора раскинулась не только среди хеттов и хурритов. Эта старая мразь даже сына приобщила к этому делу, засунув его в среду сангаров. С одной стороны, это было понятно — Вавилон стремительно набирал силу, усиливая своё влияние в Месопотамии. Но рисковать собственным сыном — такое понять я не мог.
— Я посмотрю, что можно сделать, — Инлал теперь вызывал неприятные чувства. Старик схватил меня за руку:
— Помоги мне, Арт и я клянусь всемогущим Ашшуром, отплачу тебе трудом десяти лет моей жизни.
Оставив эсора, поспешил во дворец: прежде всего надо было выяснить, где находится молодой пленник, обещанный как свадебный подарок будущему фараону Египта. Слова Инлала про десять лет работы я пропустил мимо ушей — кому нужна его работа, я не собирался больше иметь с ним дел. Заплачу свой долг и на этом всё. Следующая встреча станет для эсора роковой, о чём честно его предупрежу.
