"Фантастика 2025-113". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Троян Михаил

— Господин, — на ломанном хурритском встрял в разговор эсор, всем своим видом выражая покорность и услужливость, — боги запрещают видеть лицо незамужней девушки. Эти воины напугали мою дочь, помогите мне.

Фигура, закутанная в накидку, испуганно жалась к колесу повозку, повернувшись к нам спиной. Инлал вёл разговор с Этаби, но умудрился метнуть на меня быстрый взгляд.

— Что вы хотите увидеть у девушки? — Этаби не выносил несправедливости, — она и так напугана.

— Но господин Этаби, — попытался возразить один из воинов, но я вмешался в разговор.

— А увидев лицо, ты захочешь увидеть её без одежды? Разве так встречают достойные хурре своих гостей?

Оба хуррита непроизвольно отступили на шаг, словно одумавшись: кодекс чести хурре берег женщин. Пусть это правило скорее работало в отношении хурриток, но и женщины-чужеземки были относительно неплохо защищены этим кодексом. Приложив правую руку к груди, выказав уважение, оба воина перешли к следующему торговцу.

— Да хранят вас ваши боги, да будет тепло светила в вашей душе всегда, как сегодня. Вы защитили честь моей дочери, — витиевато поблагодарил нас Инлал. Этаби так и не узнал в нём эсора-менялу из Хаттуша. Притянув к себе дочь за плечи, старик начал её утешать, вызвав в Этаби чувство жалости.

— Нельзя так, она же ещё ребёнок, — хуррит двинулся дальше. Следуя за ним, я не переставал поражаться гению эсора. Он умудрился создать видимость, что его сын -девушка. Даже я купился бы, не знай всей истории. На мой взгляд, фигура казалось угловатой, но в остальном всё было продумано. «Девушка» как бы случайно несколько раз продемонстрировала кисти рук, где на запястьях красовались браслеты. Да и замотан сын Инлала был так удачно, что демонстрировал талию. С его худобой это оказалось возможно.

Мы бегло прошлись по рядам и вместе с двумя хурритами покинули рынок, так и «не найдя» беглеца.

— Он уже далеко, думаю, умудрился ещё ночью покинуть город, —констатировал Шутарна ближе к вечеру, так и не получив известий о поимке беглеца. Отряды, разосланные во все стороны, возвращались, не напав на след сбежавшего пленника.

К обеду следующего дня снова прошёлся по рынку — повозка Инлала исчезла. Надеюсь, что больше не встречу этого хитрого и невероятно талантливого человека, умевшего менять образ буквально в считаные минуты. Вспомнив про переданную монету, внимательно рассмотрел сикль: монета не была хеттской. В центре монеты не идеально квадратной формы, имелось небольшое отверстие. На аверсе было выбито несколько знаков, на реверсе — голова льва. Или другой хищной кошки, качество монеты было далеко от идеальной. Вспомнив слова Инлала про помощь от гончаров, надёжно спрятал «эсорский сикль».

Инлал то оказался непростым эсором — со слов Шутарны, отец пленника занимал высокий пост в Нанави, фактически являясь правой рукой и ближайшим помощником правителя. Пару десятков лет назад, Нанави находилась в полной вассальной зависимости от Митахни. Но время неумолимо ломало сложившийся миропорядок — всё чаще правители Нанави подталкивали соседей к войнам с хурритами, пожиная плоды таких раздоров. И всё дальше уходили земли эсоров от влияния хурритов. И далеко не последнюю роль в этом играл мой старый знакомый Инлал.

Три месяца жизни среди хурритов пролетели быстро: мой отряд по праву мог считаться элитным во всей Месопотамии. Само собой, что уровень подготовки мы освоили только базовый — вряд ли мои воины прошли бы хотя бы один экзамен в ГРУ. Но с учётом реалий этого времени каждый из них стоил трёх лучших воинов любого народа на всём Ближнем Востоке.

Правитель сангаров Гулькишар сдержал слово — караван, груженный товарами и «коанами» железа и серебра, появился в последний день третьего лунного месяца. Два опытных караванщика, не раз ходившие в Хаттуш, Урук, Газу, Екрон занимались караваном, заодно обучая моих воинов «сангаров» вживаться в роль караванщиков.

Выход в путь мы наметили на седьмой день нового лунного месяца — у хурритов этот день считался самым удачным для дальних походов и благих дел.

Глава 25

Кроме Ахбухча и Берди, ещё шестеро сносно владели сангарским. По совету Ахбухча, я нанял двоих старых караванщиков, исходивших всеми маршрутами Месопотамии. Самуму было под шестьдесят, во всём Вешикоане не было более опытного караванщика. По его рекомендации нанял его племянника Таргаца, который не раз сопровождал дядю в путешествиях.

Вместе с Этаби предстояло отобрать двадцать лучших воинов из моего отряда, которые по «легенде» являлись охраной, нанятой ещё в Уруке. Вместе с двадцаткой «караванщиков», число воинов достигало сорока, не считая меня и Этаби. Если с двадцатью охранниками не возникло проблем, им не надо было притворяться, выдавая себя за сангаров, то с «караванщиками» дела обстояли хуже. Торговцы, во все времена, люди лишённые гордости, иначе им просто не выжить в своих разъездах. Им приходится терпеть унижения, льстить, врать и даже сносить физическое насилие. С учётом вышесказанного передо мной стояла тяжёлая задача отобрать из своего отряда тех, кто сможет на время забыть о гордости. Никто в отряде не знал истинной цели путешествия: опасаясь шпионов хеттов, мы даже караван держали в полудне пути от Вешикоане в небольшой деревушке Вотикоа. С Берди и Ахбухчем не возникло проблем — проработав пастухами всю свою сознательную жизнь, парни умели держать свои эмоции. С Самумом и его племянником ситуация была аналогичной — они на своей шкуре не раз испытали все трудности работы торговцем.

Собрав воинов, объяснил, что придётся выдавать себя за сангаров, не вступать в пререкания с хеттами и даже проглатывать обиды — половину отряда пришлось вычеркнуть из списка на роли «сангаров». Этих я планировал отдать Этаби — он сможет держать их в руках, да и хетты не будут провоцировать вооружённых хурритов без веской причины. Из оставшейся половины с большим трудом отобрал восемнадцать человек — по одному на верблюда. Кроме Ахбухча и Берди, безальтернативно в это число вошли владевшие сангарским. Своими переговорами на языке жителей Вавилона, они должны были создавать эффект сангарского общества.

Самума тоже не посвятил в конечную цель поездки, объяснив лишь то, что мы должны выглядеть как настоящий сангарский караван. Советы опытного караванщика сильно изменили облик караванщиков — на головах появились тюрбаны, запашные цветастые халаты, обувь с изогнутым носком и кривые сангарские поясные ножи.

Последние дни перед выходом в дорогу провели в Вотикоа, «караванщики» осваивались с верблюдами, выслушивали замечания Самума и Таргаца. За день до выхода в путь, Самум остался удовлетворённым внешним видом людей в караване и их навыками в обслуживание «кораблей пустыни».

— Завтра выходим? — Этаби плюхнулся рядом, жадно набрасываясь на еду. У хурритов не существовало разделения в приёме пищи — любой мог подсесть к столу товарищей. Исключением считался приём пищи Шутарны, как-никак правитель. Сидевшие со мной воины, одобрительно встретили вопрос Этаби.

— Да, волей Тешуба, — этот бог одинаково почитался практически всеми народами Месопотамии. Сам не заметил, как стал часто применять его в разговоре, видимо, наслушавшись этого в разговорах собеседников.

Только Этаби знал истинную причину похода в Хаттуш. Для всех остальных придумал красивую легенду про разведку и сбор информации. Пришлось потратить несколько часов, прежде чем хурриты поняли важность нашей миссии. Самум планировал достичь Хаттуша за четыре дня. На мой вопрос, почему так долго старый караванщик начал объяснять, что караванные тропы длиннее обычных. Кроме того, часто караванам приходится ожидать, прежде чем их пропустят через пограничные города.

— Хатты жадные, просят по два ше с каждого инкала, — почему-то все хурриты предпочитали хеттов называть через букву «а». С деньгами проблем не было — Шутарна вошёл в долю товаров каравана, обеспечив нас отборными лошадьми и деньгами для дороги. Его десятая часть с прибыли, мне показалась смехотворно малой, но Этаби разъяснил, что это обычная мера. Только десятая часть добычи доставалась правителю при захвате трофеев на войне. И только десятую часть прибыли, хурриты платили как налог. Один-единственный налог, —я даже внутренне позавидовал, вспомнил количество налогов в моём прежнем времени существования.