Неправильный разведчик Забабашкин (СИ) - Арх Максим

Но я не сдавался и всё же твёрдо намерен был переубедить визави, доказав перспективность моей идеи.

Однако сделать мне это вновь не удалось, потому что только я сказал: — Антон Фёдорович, но вы поймите… — тут же был вновь прерван.

— Я сказал: нет! — покачал головой коллега, отдёрнул в сторону одну из штор, взял находящуюся на подоконнике лейку и полил стоящий там же цветок в горшке. Вновь вздохнул, передвинул горшок на противоположную сторону подоконника и, повернувшись, спросил: — Ганс, вы же, наверное, голодны? Сейчас я что-нибудь приготовлю, а пока давайте выпьем кофе.

Он мягко улыбнулся и пошёл на кухню, а я, обомлев, констатировал очевидное:

«Пипец котёнку». И под этим котёнком я, разумеется, подразумевал себя. У меня не было ни капли сомнений, что только что был свидетелем подачи тайных знаков с помощью штор и цветка.

Советский разведчик подавал сигнал. Кому-то неведомому. Кому-то, кто, судя по всему, наблюдает за домом и ждёт своего часа.

И тут меня прошибла испарина…

«А что, если это гестапо? Вдруг Живов продался врагу⁈»

Глава 19

На перекрестке дорог

Вспыхнувшее подозрение устроило в голове самый настоящий хаос. Мысли носились из угла в угол, крича и требуя немедленно бежать куда угодно, лишь бы скорее унести из этого опасного места ноги.

Но мне не без труда всё же удалось эти паникёрские настроения успокоить, найдя нужный логический аргумент.

«Если бы разведчик работал на врага, то ему не надо было бы подавать знаки и устраивать этот спектакль. Будь он предателем, меня бы давно обезвредили, скрутили и уже волокли бы в застенок, — сказал я себе и тут же добавил: — Точнее сказать, попытались бы это сделать, — после чего подвёл итог этой версии, которая не выдерживала критики: — Живов не гестапо подаёт знаки, а своим коллегам. И, вероятно, теперь, после того что уже сделал, он им должен будет подать ещё один сигнал».

Понимая, что в любом случае я влип, стал раздумывать над своим следующим шагом.

И тут нужно было очень хорошо подумать. Я не мог действовать грубо по отношению к коллеге. Живов был важным агентом, и я не имел права не только причинять ему вред и выводить из строя, но даже просто ранить.

«Он свой, и нет сомнения, что сейчас выполняет приказ. А раз так, то, значит, мне нужно просто тихо уйти. Но вот вопрос: ведь если я уйду, то мало того, что не пойму, зачем и кому разведчик сигнализировал из окна, так ещё и лишусь поддержки в предстоящей операции, которая слишком важна, чтобы её не осуществить», — почесал себе воображаемый затылок.

Одним словом, решил не выпрыгивать в окно, как мне советовали первые шальные мысли, а просто подождать дальнейшего развития событий, естественно, всё это время оставаясь начеку.

Не прошло и пяти минут, как подозреваемый в каких-то непонятных намерениях вернулся из кухни с подносом в руках.

— Чуть позже будем ужинать, а пока выпейте вот этот напиток. Он вас взбодрит, — сказал тот и протянул мне небольшую серебряную чашечку, наполненную тёмной жидкостью, издающей специфический, легко узнаваемый аромат. — Вы любите кофе?

— Не особо. Немного, конечно, могу употребить, но я больше из подобных напитков предпочитаю чай, особенно, когда в него закинуты несколько свежих красных ягод.

— Гм, а я, знаете ли, очень полюбил… Когда дома был, то не так на это внимание обращал. А тут вот, прямо гурманом стал — очень люблю.

— Бывает, — размешал я ложечкой содержимое, принюхался, улыбнулся, поднёс чашку к губам, но не выпил, а дружелюбно поинтересовался: — А вы много мне сахара в кофе положили?

— Э-э, нет, — удивлённо покачал головой гурман и спросил: — А вы, что, с сахаром предпочитаете?

— Конечно. Иначе очень горько во рту. Я вообще сладкоежка.

Живов сам себе кивнул, поставил свою чашку на журнальный столик, встал и ушёл на кухню. А я, попросив мысленно прощения у находящейся в отъезде хозяйки, которая к тому же, очень вероятно, может в самые ближайшие минуты стать вдовой («Это как пойдёт»), беспардонно, одним движением руки вылил содержимое за спинку дивана.

— Вы знаете, Алексей, я, когда маленький был, тоже сладкое очень любил. А вот с годами — прошло, — возвратился с сахарницей в руках добродушный хозяин. — Вот, положите, сколько нужно и… — он заметил, что чашка у меня уже пуста. — Вы, что, всё выпили?

— Да. Пить очень захотелось, — соврал я и почти сразу же зевнул.

Я точно не знал, яд был подмешан в кофе или снотворное, но понимал, что раз были поданы тайные знаки тем, кто находится на улице, и раз этот напиток так назойливо предлагался, то в него точно что-то было добавлено. Вот и пришлось играть засыпающего путника, которого неожиданно стало клонить ко сну.

— Э-э, — задумчиво произнёс Живов и несколько растерянно вернулся на своё место. — Хотите ещё чашечку?

— Нет, спасибо. Что-то меня в жар кинуло. Устал совсем после дороги. Так о чём мы с вами говорили? — я закрыл глаза. — О кофе?

— Да-да, о кофе… — негромко подтвердил тот.

— Говорят, бразильский хороший… А может, аргентинский… Но по мне чай с ягодками лучше, — вновь зевнул я и, завалившись на бок, подчеркнул: — особенно с клубничкой… Н-да…

И засопел, всем своим видом показывая, что меня таки сморило, и я сплю.

Прошла долгая минута перед тем, как Живов поднялся со стула и негромко произнёс:

— Алексей, вы меня слышите?

Я, разумеется, не ответил и даже решил не храпеть, боясь переиграть. Поведение разведчика говорило само за себя — он выдерживал паузу, чтобы убедиться, что я в отключке. Он ожидал именно такой реакции, что, в свою очередь, означало, что я не ошибся — Живов действительно что-то задумал. Оставалось только подождать и выяснить, что именно?

Диван был мягкий, обстановка тихая, а ход часов придавал и без того сонной атмосфере дополнительный эффект. В какой-то миг я очень испугался, как за себя, так и за будущее операции.

«Действительно бы не заснуть, как это было на пляже. Вот уж позор так позор! Прошлый раз мне повезло, и это отрицательно на здоровье не сказалось — я остался жив! Но вот сейчас может повезти намного меньше, — напомнил себе, краснея от стыда, и мысленно выругался: — Чёрт возьми! Ну почему этот диван настолько удобный и крайне располагает к немедленному отдыху⁈»

— Алексей, — прошептали мне на ухо.

Разведчик стоял рядом и явно прислушивался.

Изо всех сил стараясь не выдать себя, я продолжил тихо-мирно сопеть, даже не шелохнувшись. Его слова и действия придали мне сил для борьбы со сном. Теперь уж не сомневался в том, что дело тут нечисто.

Где-то ещё через минуту Живов, вероятно, получив полную уверенность, что я действительно сплю, направился в противоположный конец комнаты. Когда я почувствовал, что он удаляется, то чуть приоткрыл один глаз и увидел, что тот вновь собирается провести определённые манипуляции у окна.

Медлить больше было нельзя. Как только резидент взялся за штору, намереваясь её закрыть, то вздрогнул и остановился, не сделав этого. А всё это, вероятно, произошло потому, что он почувствовал приставленный к затылку ствол «Вальтера» и услышал звук взведённого курка.

— Так сильно любите кофе, что даже к столу забыли принести кофейник? Всё заранее по чашкам на кухне разлили, не забыв в мою кое-что добавить, — прошептал ему на этот раз на ухо я, и напомнил: — Без глупостей! Надеюсь, вы помните, что я вначале стреляю, а потом думаю?

— Что вы делаете? Вы с ума сошли? — ошеломлённо прошептал подозреваемый в нечестной игре.

— Может быть. Но угроза моя от этого не становится менее опасной. Помните это!

Живов постоял пару секунд в оцепенении, а потом, вероятно, решил постараться взять инициативу в свои руки.

— Да вы отдаёте себе отчёт? — повысил голос разведчик. — Вы же знаете, что мы на одной стороне!

— Очень даже, — ответил я неопределённо и, отодвинув визави от окна, не только вернул ранее потревоженный цветок на место, но и полностью вернул шторы в изначальное положение, каким оно было при нашем появлении. — Так-то лучше.