Солнечный ветер - Рощин Валерий Георгиевич

Сумрачное настроение улетучилось только за десять минут до посадки, когда к космонавтам подошел делегат от гражданских лиц и попросил подписать стопку открыток.

– Ни хрена себе, – пробормотал Ритвицкий, взвешивая на ладони стопку. – Да тут на неделю работы.

– Это народная любовь, Влад. Привыкай. И трудись за двоих, – с ехидной улыбочкой протянул командир авторучку.

Через минуту Рита наловчился размашисто подписывать открытки, в конце каждой надписи ставя свой автограф. Александр помогал ему, неторопливо подписывая каждую пятую открытку.

Когда самолет выровнялся после четвертого расчетного разворота и оказался на глиссаде, Сергеев, не отрываясь от «творческой» работы, спросил:

– Влад, ты считал количество нештатных ситуаций на борту «Салюта»?

– Я думал, ты их считаешь, – на миг отвлекся от писанины Рита. – Я ж почти после каждого посещения нирваны кровавые сопли с рожи отковыривал.

Сергеев согласился:

– Подтверждаю: в те минуты тебе было не до статистики. А по моим прикидкам мы висели на волоске четыре раза.

– Подфартило нам с тобой в этом полете.

– Желательно пристегнуть ремни, ребята, – неожиданно прервал разговор один из сопровождавших специалистов. – Через две минуты посадка.

– Посадка? Уже?..

Друзья застегнули ремни, оправили форму.

Экипаж «Ильюшина» великолепно притер колеса шасси к бетону ВПП. Самолет пробежал с километр, плавно уменьшая скорость, затем повернул на одну из боковых рулежных полос и направился к обширному перрону. У северного торца аэродромного комплекса прибывших ждала большая группа встречающих.

Ил-18 солидно остановился на указанном стояночном месте. Двигатели поочередно смолкли, к передней дверце осторожно подкатил высокий трап.

Одновременно четверо солдат под чутким руководством шустрого прапорщика начали разматывать и застилать перрон ковровой дорожкой.

Трап ткнулся резиновым краем в фюзеляж и остановился. Дверца ушла внутрь, а из черноты салона вынырнула фигура Сергеева.

Неторопливо оглядев ясное небо, он застегнул последнюю пуговицу парадной шинели, поправил белое кашне, вдохнул полной грудью морозный мартовский воздух и решительно зашагал вниз по трапу…

Эпилог

СССР; Москва Март 1978 года

– Дорогие товарищи и друзья! Дамы и господа! Мы собрались сегодня здесь, чтобы поприветствовать наших новых героев – советских летчиков-космонавтов Александра Станиславовича Сергеева и Владислава Аркадьевича Ритвицкого. Вся наша огромная страна, миллионы людей в других странах мира с волнением следили за их нелегким полетом в космос, всем сердцем желая им успеха и скорейшего возвращения на Землю…

Один из залов Большого Кремлевского дворца был полностью заполнен приглашенными. В президиуме на высокой сцене расположилось все руководство Советского Союза и Коммунистической партии. С трибуны выступал председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин.

– …Мы приветствуем и поздравляем с новым успехом наших ученых, конструкторов, техников, рабочих – всех тех, кто создал и осуществил запуск в космос орбитальной станции «Салют-6» и космического корабля «Союз-25–1». А также обеспечил успешное возвращение на Землю наших космонавтов. Недавнее завершение этой выдающейся миссии стало великой победой человеческого разума, победой научно-технического предвидения, основанного на современном научно-техническом прогрессе…

– О тебе говорят, – не поворачивая головы, прошептал Сергеев.

– Почему обо мне? – прошипел Ритвицкий.

– Ты же отвечаешь за научно-техническое предвидение.

– А-а…

Друзья сидели на мягких креслах первого ряда довольно большого зала. По обе стороны от них располагались видные военачальники, заслуженные ученые, деятели культуры, рабочие.

За три недели, прошедшие с момента посадки в казахских степях, ничего особенного не произошло. Космонавты отчитались о проделанной на орбите работе, прошли полное медицинское обследование, отдохнули. Американского астронавта тоже подлечили, несколько раз допросили и передали представителям Государственного департамента США вместе с копией видеозаписи о первых минутах пребывания спасенного на борту «Союза». Скрипя зубами, официальные американские чины поблагодарили за спасение Ирвина Гленна и поспешили забыть об инциденте на орбите.

И все же самым значимым результатом полета экипажа в составе Сергеева и Ритвицкого стало исчезновение неизвестного объекта. Специалисты наземных станций дальней радиолокации внимательно следили за космическим пространством, однако за три недели ни разу не обнаружили объект. Это давало надежду на спокойную работу будущим экипажам советских станций.

В самом начале торжественной встречи с коротким вступительным словом выступил Леонид Ильич Брежнев. В силу возраста и состояния здоровья долго он говорить не мог и вскоре вернулся на свое место в президиуме. Вместо него на трибуну поднялся Косыгин и по очереди вызвал для награждения космонавтов. Сергеев получил вторую Золотую Звезду, Ритвицкий – первую.

После награждения Алексей Николаевич надолго обосновался за трибуной и принялся произносить речь.

– …Чуть менее семнадцати лет назад полет Юрия Алексеевича Гагарина положил старт космической эре и освоению космоса человеком. А сегодня мы смело можем сказать, что в исследовании космического пространства, а также в развитии мировой науки, Советским Союзом сделан принципиально новый, исключительно важный шаг: наши космонавты могут спокойно и плодотворно работать на борту современных и безопасных орбитальных станций. Эти возможности раскрывают новые перспективы перед наукой, прокладывают дорогу к решению таких сложнейших технических задач космонавтики, как высадка на Луне и полеты к другим планетам Солнечной системы…

После часовой торжественной церемонии награжденные, официальные лица и гости переместились за столы банкетного зала Государственного Кремлевского дворца. По протоколу Сергееву и Ритвицкому выпало сидеть рядом с Георгием Береговым и Николаем Анисимовым.

Развлекательно-гастрономическое мероприятие продлилось еще полтора часа. Выпив хорошего шампанского и не менее хорошо закусив, космонавты в сопровождении своих боссов покинули территорию Кремля.

– Можем подбросить, – предложил Береговой, гостеприимно распахнув дверцу служебного автомобиля.

– Спасибо, Георгий Тимофеевич, – поблагодарил Сергеев. – Я отвезу Ритвицкого до дома.

– Тогда желаю хорошего отдыха. А в понедельник жду в Центре, – пожал тот обоим руки. Улыбаясь, похлопал по лацкану шинели Сергеева: – Ты, Александр, у нас теперь дважды Герой. Будем думать, как наилучшим образом передавать твой опыт молодежи. А по тебе, Владислав Аркадьевич, у нас особые планы, – повернулся генерал-лейтенант к Ритвицкому. – Готовься к визиту в самые высокие кабинеты.

Тот насторожился.

– Зачем?

– Прознало большое начальство о твоих способностях. Хотят проверить и задать сотню-другую вопросов.

– Георгий Тимофеевич! – взмолился Рита. – Отправьте меня лучше в космос! Я вам еще пригожусь!

– Ладно-ладно, – засмеялся начальник ЦПК. – Мы про тебя не забудем…

Автомобиль Сергеева тормознул на окраине Звездного городка возле новенького многоэтажного дома. Вокруг лежал снег, но даже он не мог скрыть ухоженности придомовой территории: детская площадка, асфальтовые дорожки, автостоянка, молодые деревца, клумбы…

– Даже не верится, что все это происходит со мной, – пробормотал Ритвицкий, продолжая сидеть в теплом салоне. – Полет в космос, работа на орбитальной станции, отказы, неопознанный объект, возвращение, торжественное мероприятие в Кремле…

– Личная благодарность от директора НАСА за спасение американского астронавта, Золотая Звезда Героя, – с улыбкой продолжил Сергеев.

– Да, высшая награда Советского Союза. Высшее руководство страны.

– Это еще не все, Влад.