— Водопровод нужен, — сказал я в задумчивости.
— Чего говорить изволите? — не понял мужик.
— Водопровод, говорю, мне в усадьбе нужен. Чтоб удобства — непосредственно внутри дома. И чтоб всякие Маруси на речку стирать не бегали. Если сейф стальной сделать люди могут — так может, и трубу можно добиться, как считаешь? И другое всякое… Вообще, не вижу препятствий и к тому, чтобы горячую воду получать. Уж котельную-то мы построим. А там — и отопление забацать можно, всё зимой интереснее будет. Но я отвлёкся. Итак, к нашим баранам.
— Коровам.
— Коровам, да. Коров требует законный владелец.
Мужик пригорюнился, вздохнул.
— Что ж, вот так вот запросто — и отдать?
— Почему запросто? Нет. Запросто мы ничего делать не будем. Во-первых, выполняют требования террористов только дегенераты. Во-вторых, вы — коров украли, а они — людей убивали. Плюс, похищение человека. Не один хрен, согласись. Встречалась мне нечисть, которую не грех пожалеть и отпустить, но тут — нихрена не такой случай.
— Убивать будете? — с уважением спросил мужик.
— Ну а куда деваться. Это все коровы? Или ещё где-то в загашниках остались?
— Все! — пискнул, съёжившись, мужик.
— Смотри, зараза. Если выяснится, что ещё где-то приныкали — я тебя потом за яйца на сосну подвешу. Понял меня⁈
Убедившись, что мужик уже вот-вот начнёт обильно пачкать штаны, я прекратил воздействие. Подошёл к одной из коров, меланхолично жующих жвачку, и потрепал её по безрогой голове.
— Домой хочешь, чернушка?
Взгляд коровы говорил: «что воля, что неволя — всё едино».
— Ладно. Я сейчас временно исчезну — нужно вопросы порешать. Вернусь ближе к ночи, коров заберу. И только попробуйте мне тут чего-нибудь учудить!
— А чего нам чудить? — Мужик перекрестился. — Всё ж на виду.
— Ну мало ли, чего выдумаете. Коров перекрасить, например. Помни: сосна, яйца, висеть!
Нехорошо ругаясь, я отошёл подальше от хутора. Присмотрел камешек в траве, до которого, по идее, никому не должно быть дела, и, убедившись, что никто за мной не следит, начертил там малю-у-у-усенький Знак. Встал на него — и переметнулся в «фонтан».
Войдя в пункт приёма, поздоровался с уже знакомым приёмщиком и, не дослушав ответного приветствия, сказал:
— Мне нужны Ерёма и Иван.
— Э… — озадачился приёмщик.
— Ну эти, два брата-акробата, с которыми мы вчера здесь были. Как их найти?
Глава 8
Приёмщик пожал плечами.
— Так, это… Не знаю я! Мне ж разве кто отчитывается? Пришли-ушли. Охотники — народ вольный, известное дело…
— Бардак.
Тут дверь открылась, и вошёл мужик, которого я сходу обозначил для себя, как Хагрида. Здоровенный, волосатый, весь какой-то дикий, в непонятных обмотках.
— Привет, Харисим! — поздоровался с ним приёмщик.
— Здорово, шелупонь! — громыхнул басом Харисим, аж стены затряслись. — А это что за мозгляк?
«Вау! — подумал я. — Ну точно — Хагрид, только Харисим. Надеюсь, ему колдовать вне Хогвартса не запретили».
Пока я думал, приёмщик объяснял, кто я такой езмь.
— Ну, если Иван ручается, — прогудел Харисим и бахнул на стол мешок с костями.
Судя по размеру мешка, Харисим собрался на пенсию.
— Водяной, — сказал я.
— А? — повернулся ко мне Харисим.
Был он выше меня на три головы, хотя я так-то нифига не карлик. Посмотрел сверху вниз.
— Водяной, говорю, интересует? Тут неподалёку, прибить надо.
— Это где хутор, что ли? Да идут они к лешему!
— Не дойдут. Лешего я на прошлой неделе завалил, разве что у вас ещё один есть. А вот водяной мне дорогу перешёл, девушку украл хорошую. Поквитаться хочу. И девушку вернуть, само собой.
— Так, а чего ты тут, в Смоленске-то выступаешь? Охотился бы в своём Поречье, и…
— Да я б охотился! — прорвало меня. — Только вы сами-то свои проблемы не решаете! Про хутор, вон, все знают. И что? У нас в Поречье если бы кто про такое узнал — десяток собрали и пошли, без разговоров. А вы?
— А ты не попрекай! — обиделся Харисим. — Это у вас там — полторы твари на десять вёрст. А тут знаешь — на каждом дереве десяток русалок сидит, а под деревом волкодлаки пляшут. И это ещё в спокойных местах, где гулять можно. Всех, знаешь, не наспасаешься. А уж хуторян этих зажравшихся — сам бы русалкам скормил, ей-богу!
— Верю, — сбавил я накал. — Но Марусю эти твари в Поречье похитили. Такие дела.
Харисим присвистнул. Даже свист у него получился какой-то басовитый.
— Во дают! Ну, допустим, я в деле. А когда идти-то собираешься?
— Ерёму с Иваном поможешь отыскать? Или я могу за своими сгонять, но тогда дольше получится.
Я прикинул путь: отсюда — в оплот, в оплоте разговорить сонного Прохора, который, как всегда, ничего не знает… Не, это только если очень сильно повезёт, и я на Егора или Земляну наткнусь. А скорее всего затянется дело на несколько дней.
— Не кипятись, — положил руку мне на плечо Харисим. — Найду я этих воробышков. А план-то у тебя какой?
Я озвучил Харисиму план.
— Больной, что ли? — оценил Харисим.
— Да вообще наглухо отбитый. Ты со мной?
— Естественно! Такого у нас ещё никто не вытворял!
— Нутк! Владимир Давыдов копипастой не занимается. Только свободное парение творческой мысли.
— Чё?
— Ничё. Давай работать, говорю. А то темнеть скоро начнёт, а мы неготовые.
* * *
Стемнело. На небо вывалился жирный, довольный жизнью месяц, окружённый гаремом симпатичных звёздочек, и начал наслаждаться жизнью. Попутно он дарил свет обезлюдевшей земле. Жители хутора были учёными и не выходили из дома по ночам без крайней на то необходимости. Некоторые, особо впечатлительные, даже крайнюю необходимость на всякий случай справляли дома, ибо мало ли что.
На берег реки рядом с мельницей вышел, помахивая хворостиной, Харисим. Он гнал перед собою трёх коров, которые, в силу особой масти, в темноте казались тремя тенями. Вели себя, впрочем, как обычные коровы. Шагали лениво, махали хвостами, да иногда издавали протяжное: «Му-у-у-у», в котором слышалось недоумение. Нормальные-то хозяева коров по ночам на выпас или водопой не водят, на то день есть. Но убедить в чём-то незнакомого мужика с хворостиной у коров никак не получалось, и приходилось идти. Одна было попробовала пойти обратно, однако, получив кулаком между глаз и прикинув свои шансы справиться с Харисимом без рогов, сочла правильным подчиниться.
— Тпр-р-р-ру-у-у! — выдал Харисим громовым голосом. — Стоять! Ни рогов, ни умов… У, проклятые!
Коровы замерли на месте, не зная, чего ждать. Судя по их мордам, готовы были уже ко всему, в том числе к пуле в затылок.
Стало тихо. Только мельничное колесо плюхалось в воде, да поскрипывало. Вообще, ни разу не тихо, блин.
— Ну? — гаркнул Харисим. — Где ты там, морда утопленничья? Забирай своих доходяг!
Заколыхалась вода, надулась пузырём, и вот показался страшный дед. Ростом он не уступал Харисиму, шириной плеч — тоже. Но весь зарос тиной, волосы были зелёными, а глаза горели жёлтым огнём.
Дед подошёл к берегу и остановился, до поры не переступая границы воды.
— Ты не Владимир, — послышался визгливый голос. — Кто таков?
— Ну-у-у… — протянул Харисим. — Ишь чего захотел. Владимир сам только на важные встречи ходит. А с шушерой всякой встречаться ему не с руки. Ты давай-ка, болтай поменьше. Забирай свою говядину и девку вертай взад.
Хмыкнув, водяной подошёл ближе и опять остановился, в паре шагов от коров. Коровы стояли молча, глядя на хозяина. Судя по виду, происходящее им было глубоко пофигу.
— Ладно-ладно, — сказал водяной. — Коровушек-то я заберу. За коровушек — то благодарность, так Владимиру и передай.
— Да нужна ему твоя благодарность, как собаке пятая нога. Девку вертай!
— А вот тут, видишь ли, обстоятельство. — Водяной подошёл к ближайшей корове и любовно погладил её по морде. — Коровы-то коровами. А вот сына мне Владимир убил. Сыночечка, кровиночку мою. А я ж ещё мать его помню, Ефросиньюшку. Местная, купаться ночью с подругами придумала. Не люблю такого. Ещё и с волосами распущенными. Я её за волосы-то схватил — да утянул к себе. То-то всполошились эти. Всё палками в дно тыкали, искали, молитвы читали. А я её женой своей сделал. Вот она мне сыночка-то и родила, да сразу и преставилась. Так что — не отдам я девку, так Владимиру и передай. Женой она мне станет новой. И нового сына родит. Нашего-то брата сейчас мало стало — нехорошо. Надо сызнова все реки и озёра заселить, чтобы везде порядок был.
