- Вам то, господин, все некогда, так я сам заказал, - пробурчал управляющий.
- Любош, миленький, спасибо, - выдохнула София.
Колечко село как влитое.
- Поздравляю, князь, можете теперь без греха поцеловать жену, - первый раз сменил суровость на подобие улыбки священник.
София задохнулась от прикосновения теплых ласковых губ. «Жена, настоящая жена лучшего мужчины на свете!»
- Ну, чего ж ты все слезы льешь? Я же приехал, - потрепал ее за подбородок муж.
- Это я так, глупая баба. Как же ты, пан ящерка, корону на семью променял, не пожалеешь потом?
Карие глаза лукаво улыбнулись:
- А ты, красавица моя, думала по прорицанию за короля замуж выйдешь, а оказалось всего лишь за Кароля, жалеть-то не станешь?
- Никогда, - наклонила она его лохматую голову и прижалась к колючей щеке.
- Вот и я никогда, никто меня больше не заставит делать то, чего я не желаю.
Обнявшись, они вышли из церкви. Солнце успело вскарабкаться довольно далеко, разметав утренний туман и освещая теперь не только верхушки горных сосен, но и изумрудную луговую траву.
- Надо спешить, собираться, а то скоро еще один жених пожалует, - ухмыльнулся Кароль, подсаживая Софию в карету.
- Я все быстро соберу. А как мы поедем?
- Мы не поедем, Софийка, мы с тобой пойдем. Юраська, Любимчика покормил? - крикнул он через плечо кудрявому.
- Обижаете, все как велено, - надул губы Юрась.
- Мы пойдем, а дочки на Любимчке в особом седле с перевязью поедут, чтобы непоседы наши дорогой не свалились. Я конюху на всякий случай еще по весне заказал смастерить.
- Пойдем? Это хорошо, - улыбнулась София.
- Я думал, моя женка огорчится, что ноги бить придется, а она довольная.
- Нельзя мне верхом, - до корней волос отчего-то покраснела Софийка, - растрясти могу. Меньшой у нас скоро будет.
- Моя ты, голубка, - притянул ее муж к себе. – Эк-то у нас все ладится.
- А пешком, это как? Много ли еды брать?
- На четыре дня должно хватить, а то и на пять. Великим Болотом пробираться станем.
- А Любимчик разве пройдет, говорят, лошадям там ходу нет? – София опасливо посмотрела на пару запряженных коней.
- Где человек пройдет, там и мой конек проскочит.
- Скажи, а она красивая была? - София прижалась к мужу.
- Кто она? - не понял Кароль.
- Ну, та девица, дочь старейшины, на которой ты жениться должен был, - опустила она глаза.
- Попрыгунья моя, ты откуда все ведаешь? – искренне удивился Кароль. «А ведь верно, она и про ладскую корону откуда-то прознала, а я, влюбленный муженек, и внимания не обратил».
- Зарунский мне все рассказал, письмо тебе написать прощальное заставил. Сказал, ты в подземелье у этого старейшины сидишь, пока не женишься – не выпустят. Я и написала, за тебя боялась. Кароль, прости меня, я хотела как лучше, чтобы ты жив остался. Хорошо, что ты письму моему не поверил.
- Да-к я никакого письма не получал, - пан Каменецкий приподнял темную бровь.
- Не получал, так это хорошо, - уткнулась София лицом в грязную рубаху мужа. - Я вещи стану собирать, а ты помоешься и жупан чистый наденешь.
- Вещей много не набирай: сколько конь сможет на себе вынести. Мы одни с тобой пробираться станем.
- Как одни? А люди твои, Юрась и этот, как его, Яша?
- Яшка заложником у самозванца сидит. Тебе рассказать все надо. Да мы уж прибыли, сейчас на двор заедем.
Слуги, суетившиеся во дворе, разом застыли, увидев воскресшего хозяина, многие стали неистово креститься. Вид у Кароля действительно был, словно он только что вылез из склепа.
- Ну, чего встали?! Стол накрывайте, воду грейте. Господину с дороги поесть и помыться надо, - гаркнул Любош, его повседневный тон успокоил челядь.
- Господин живой, господин вернулся! – один за другим слуги кинулись прикладываться к руке хозяина. Времени было мало, но Кароль терпеливо всех принимал, не желая обидеть.
- Радость какая!
- Только недолгая, - хмыкнул Каменецкий.
Наконец новобрачные остались в широкой зале одни.
- В общем так, сейчас быстро все расскажу. Елисей Черный, старейшина местный, в ловушку меня заманил, но я успел Яшку отослать за помощью. А тут люди Рыгорки взбунтовались, из-за того, что тот меня прогнал, требовали от господарика со мной помириться.
- А ты с ним рассорился? – Софийка прикрыла рот ладошкой.
- Да, полаялся, нам не впервой. Ну, Рыгорке куда деваться, пришлось людей поднимать, штурмовать хоромы Елисея. Черный меня, конечно, прирезал бы и живым в руки не отдал, да я его и дочь в заложники взял, и дверь завалил. Так и сидели наверху, светлицы у них там такие есть, пока Яшка с подручными ко мне пробивался.
- И девка там эта с тобой была? – надулась София.
«Знала бы ты еще, ревнивица, что Олеська в чем мать родила лежала, да то я тебе из благоразумия сказывать не стану». По лицу Кароля гуляла хитрая улыбка.
- Ты краше всех, того тебе достаточно?
- Достаточно, - надула губки жена.
- Так вот, выручили меня соколики мои, с самозванцем опять замирились. Сволочь он, да деваться мне пока некуда. Опять же, коли государем станет, при нем глаз да глаз за страной нужен, а то народ без порток оставит. Пришлось опять в услужение идти. Я сказал, что мне за семьей ехать, так этот паскудник только меня выпустил, а людей моих попридержал, боится, что я обиду затаил да не вернусь. Так что я один приехал. Хорошо хоть Любимчик со мной, а то Рыгорка и на коня глаз кидал.
- И отсюда можно людей в охрану взять, - беспечно повела рукой София.
- Они крулы, а мы в Ладию едем, - Кароль внимательно посмотрел на Софию, - нельзя людей подставлять, их место здесь, с семьями: женами, детишками, родителями, а назад можно и не вернуться. Война, все друг дружке враги. Да и толпой убегать хуже, заметнее.
Наступила тишина. Потом Кароль ободряюще чмокнул Софию в висок.
- Не грусти, моя голубка, доберемся. Юрась с бабой своей конными поедут, уведут погоню. Не тревожься, Северинка - дочь конюха, в седле хорошо держится, за ними не угонятся. Если невмоготу станет, они в имение Луговых свернут, Мирон их примет.
- Мироша дома?
- Да, я его отцу помогать отослал.
- Это хорошо, спокойнее. А кто за нами гнаться станет? – не поняла София.
- Женишок твой. Коломан уж в Ивлице, с сестрицей моей развлекается, полюбовники они. Выспится, натешится да после полудня явится. Откуда ведаю? Любош, старый лис, уж все для меня узнал.
- Вот ведь свинья какая, а еще будущий король, - презрительно скривила губы София.
- Да Бог с ним. Юрась погоню уведет, а мы с дочками Великим Болотом пойдем. Я в детстве охотился, часто там пропадал, тропы знаю. Зимой, конечно, было бы лучше, безопасней. Да нам теперь выбирать не приходится. Испугалась?
- Нет, - прильнула к мужу София.
- Так беги. Собирайся.
София с охающей старой Боженкой быстро сворачивали вещи. Непонимающие ничего девочки на нетвердых пока ножках бегали следом, принимая метания матери за веселую игру. «Плохо, что еще по нужде не просятся. Одежи детской побольше нужно взять, одеяла - в лесу спать. Самой платье это тяжелое надо скинуть, поудобней чего нацепить… Деньги!» София сгребла в кошелек остатки не растраченного серебра и золота из заветного ларца, забрала и золототканый княжеский пояс: «Продадим за рекой, домик прикупим. Работа редкая, искусная – дорого дадут». Потом подумала и вернула пояс в ларец, переложив туда и вещи девочек: «И скаладень возьму, это же память о родителях Кароля». Из еды в небольшой котел уложили солонину, крупу, сыр, в крынку, девочкам на первое время, Боженка налила простоквашу, плотно обернув горлышко куском толстой кожи. Все готово.
Кароль, чистый, бритый и в новой одежде, ждал их в парадной зале. Он как пушинок подхватил дочек, и они в сопровождении Любоша и Боженки, зашагали к подземелью.
- Кароль, - дернула Софийка мужа за рукав. – Там засада может быть, твой отец знает про подземный ход.
