— Да как же он возьмёт, если нет у меня детей?
— Другое возьмёт что-нибудь. Сопоставимое по стоимости. Служить себе заставит, например — и выйдет из тебя второй Троекуров.
Обломов аж отшатнулся:
— Ни за что! Я — никогда!
— Чёрту расскажешь. Неужели ещё не понял: если нечисть тебя зацепила — хоть как, хоть самым краешком, — то уже не отступится. Единственный способ в это не вляпаться — никаких дел с нечистью не иметь. Никогда!
— Да теперь-то понимаю. Да только поздно уж…
— Угу. И часто этот чёрт к тебе наведывается?
Обломов развёл руками:
— Крайний раз ещё в Петербурге было. Когда в следующий нагрянет — чёрт его знает.
— Да уж. В том и дело, что только он и знает… Не поминай лишний раз, накаркаешь.
Обломов, спохватившись, зажал рот руками.
— Ладно. Надеюсь, в следующий раз нескоро появится. И мы к тому времени постараемся подготовиться. Глядишь, и избавим тебя от кабалы. Где это видано, в конце концов — малолеткам кредиты втюхивать?
— Глуп я был, — убито кивнул Обломов.
С этим я спорить не стал. Поднялся.
— Уходишь?
— Да. Дела у меня. Захарку забираю. Как с телохранителями объясняться будешь — сам решай. Не захотят остаться — твои проблемы. Я за тебя вписываться больше не буду.
— Понял, — Обломов вздохнул. — Я и не рассчитывал. Спасибо, что хоть выслушал — а не в Петербург с докладом поскакал.
Я поморщился.
— Вот доклады — это точно не про меня. Я сам выгребать привык… Короче. Завтра к вечеру будь готов, нас ждут великие дела.
— Какие?
— Вот завтра и узнаешь.
С этими словами я вышел из кабинета.
Захара нашёл в гостиной, развалившегося в кресле.
— Идём.
— Опять идём? — застонал он. — Теперь-то куда?
— За трубами. Сам же сказал, что договорился.
— Договорился. Да только как же мы их…
— Вот и увидишь.
* * *
Продавец труб от увиденного охренел не меньше Захара. Не часто, судя по всему, на его глазах охотник, одетый как граф, садился на груженую трубами подводу, чертил перед собой непонятный жест, а после исчезал вместе с подводой.
После случая с коровой, которую Харисим по доброте душевной впёр в мой транспортировочный шкаф, я изобразил ещё один Знак прямо посреди двора. Строго-настрого приказал домашним к нему не приближаться, обходить стороной. А то мало ли что. Данила вколотил вокруг знака колья, между кольями натянул ленту. Маруся, по моему наущению, раскрасила ленту в чёрно-жёлтые косые полоски. Теперь даже в темноте никто не должен наткнуться.
Подвода с трубами хряпнулась прямо на колья — частично их поломав, частично загнав глубоко в землю. Ничего, поправим. Зато не зашибло никого.
— Ой, — сказала Груня.
Она тащила к пристройке два ведра воды на коромысле — готовилась купать младенца. Застыла на месте, в изумлении глядя на груженую трубами подводу и сидящего на трубах меня.
— Водопровод будем делать, — хлопнув ладонью по трубам, похвастался я. — Чтобы вода из крана текла, как у нормальных людей. А не с этим твоим неуправляемым снарядом бегать.
Однажды я ради интереса попробовал примерить на себя коромысло. Хрен там плавал! Учиться ловить равновесие этой штукой нужно было, видимо, ещё с колыбели. Ну, или родиться женщиной. Всё, что получилось у меня — залить водой свободное пространство в радиусе трёх метров. Водопровод построить проще, однозначно.
— Ой, — повторила Груня.
— Не «ой», а Данилу позови. Разгрузиться надо. И Тихоныча. А я пока Захара приведу.
Я снова начертил Знак. Увидел перед собой Захара и торговца.
Торговец стоял на коленях, что-то бормотал и осенял себя крёстным знамением.
— Не боись, отец, — успокоил я. — Я не Головин, не расплатившись не сбегу. Напомни, сколько там с меня?
При слове «расплатиться» торговец мгновенно обрёл осмысленное выражение лица. Вскочил и принялся отряхивать колени. Я достал кошель и отсчитал необходимую сумму. Торговец успокоился окончательно. Даже порозовел немного.
— Слушай, отец. А ты в Петербург часто челночишь?
— Круглый год. — Торговец ободрился ещё больше. — Ежели вашей милости надо чего…
— Моей милости информация нужна. Дошёл до меня слух, что в столице есть люди, которые собирают всякие диковины. Из тех времён, когда с неба звёзды падали. Не слыхал о таких?
— Как не слыхать. На то он и Петербург, столица! Там каких только сумасшедших не водится. Ещё и не то покупают, и платят бешеные деньги. На днях вот, сказывают, княгиня одна живую крокодилу купила. Прямиком из Америки привезли.
— Ничего не путаешь? Может, из Африки?
— А оно разве не один уезд? — озадачился торговец.
— Да как тебе сказать… Ладно, грузить не буду. В общем, ты как в следующий раз в столице будешь — про того, кто такие диковины собирает, разузнай подробнее. Где, чего, почём. А после мне расскажи, я в долгу не останусь. Идёт?
— Сделаем, барин. А как мне вас найти-то?
— Кабак «Золотой мешок» знаешь? Где охотники отжигают?
— Да ещё бы не знать.
— Вот, можешь в этом кабаке спросить, где искать графа Давыдова. А если там не ответят — иди к его превосходительству генерал-губернатору. Его охрана со мной точно свяжется без проблем.
— Сделаем, — торговец поклонился.
Я пожал ему руку.
— Всё, отец. Бывай. И на колени можешь не падать, больше я тут в ближайшее время не появлюсь.
Я ухватил за пояс Захара и начертил Знак.
Тьфу, блин! Отвлёкся, забыл. Оказался не в шкафу у себя в башне — плотник, уже едва ли не с закрытыми глазами, возродил его после коровьих разрушений, — а на подводе с трубами во дворе.
Призванный Груней Данила в этот момент как раз стаскивал с подводы трубу. Мы с Захаром бодро кувырнулись на землю.
— Ва-аше… — ошарашенно глядя на меня, поздоровался Данила. — Я, это… Не хотел.
— Да понятное дело. Веришь — я и сам не очень-то хотел. — Я поднялся. — Где Тихоныч?
— Тут, ваше сиятельство! Бегу!
Тихоныч спешил от флигеля к подводе.
— Это, Тихоныч, — я показал рукой на трубы, — будущий водопровод! Организуй мне тут завтра с утра Ефима, который болота осушает.
* * *
Выспался я прекрасно. Всё-таки нигде не спится так хорошо, как дома, в родной усадьбе. Спустился в столовую.
Ефим меня уже дожидался, вскочил на ноги.
— Чем служить могу, ваше сиятельство?
Я вкратце рассказал, чем. Ефим обалдело зачесал в затылке.
— Да ты не тушуйся, — подбодрил я. — Одного голову ломать не заставлю. Помогу.
Я руководствовался простой логикой: если человек знает, как отводить воду, то и с подводкой её уж как-нибудь разберётся.
Не ошибся. За завтраком мы с Ефимом обсудили детали. После завтрака бодро двинулись к речке.
На заднем дворе, конечно, есть колодец. Но из него черпают только воду, предназначенную для питья. Для стирки, мытья посуды, банных процедур и прочих нужд воду таскают из речки — опасаются, что колодец пересохнет. Прецеденты, говорят, были. А следовательно, лучше не рисковать.
Отмель, где обычно купались и стирали бельё, с некоторых пор вызывала у меня нехорошие ассоциации. Но к отмели мы не пошли. Ефим уверенно двинулся в сторону, где плескала колесом по воде мельница.
— Воду лучше брать там, где поглубже, — пояснил Ефим. — И чище она, и ежели речка обмелеет — без воды не останетесь. А там, где мельница, ещё и родники бьют. И вообще место хорошее. Сколько себя помню — столько у этой мельницы колесо крутится! Ни дня не припомню, чтобы останавливалось. Чудеса, да и только.
— Ну, видать, у строителей руки откуда надо росли, — пожал я плечами. — Ладно, откуда воду брать — это я понял. А как её заставить по трубе в дом течь? Хотя б на первый этаж.
— Насос нужон.
— Что насос — понятно. А чем его в действие приводить? Штатную должность качальщика насоса я, боюсь, не потяну. Да к тому же ещё сменщик понадобится, не одному же круглые сутки впахивать. Потом начсмены, чтобы график составил. А тот без секретарши не потянет. И пошло-поехало…
