— Поскольку ты уже никому и ничего не расскажешь — я могу признаться, что программа экспансии «Святой Земли» путем плоти и крови Императора — не оправдала себя. — говорит он, покачиваясь на носках своих ботинок: — что только мы не делали. Да, есть определенный прогресс, но в целом это тупик. Что же касается твоих вопросов о Кикуми — ты же хотела бы задать этот вопрос не так ли? — Китано смотрит на нее, в первый раз за все это время, Читосе открывает рот, чтобы задать вопрос, начать общение. Син всегда говорил, что самое первое, что следует делать в таких случаях — налаживать общение, перестать быть для твоего похитителя всего лишь предметом, стать личностью в его глазах. Донести, что у тебя есть имя, семья, увлечения, что вы — похожи, вы оба — люди. Тогда будет сложнее тебя убить. Хотя это уж не про таких как Китано, он убивал людей пачками по десятку за день и не просто убивал — истязал, ставил эксперименты. Так что это вряд ли поможет. Но все равно — надо установить контакт.
— … — просто выдох. Мычание. Она некоторое время соображала, что с ней не так, почему она не может произнести ни слова. Голосовые связки! Ей уже вырезали голосовые связки!
— Кикуми — это остатки старого проекта «Зубы Дракона» — я, признаться уже и позабыл про этот проект, спасибо что напомнили. Тогда мы все-таки смогли довести количество Алых Стражей до трех сотен и установить интересную взаимосвязь между интенсивным раздражением болевых рецепторов и уровнем магического потенциала. — говорит Масадзи, перебирая какие-то инструменты на металлическом столе: — признаться сейчас у меня уже нет необходимости в ампутации конечностей, прогресс не стоит на месте. Как выяснилось, для использования магического потенциала нам не нужен весь маг, даже лишенный конечностей. Достаточно его нервной системы — головного и спинного мозга. Вот как тут — Масадзи наклонился над ней и повернул ее голову в сторону и она увидела стеклянную колбу, вроде тех, что стояли в пещере Древнего Бога, только намного меньше, эта была размером с бутыль с водой на офисных кулерах, даже чуть меньше, в ней было буквально десять литров прозрачной жидкости. Но ее внимание приковало то, что плавало в этой жидкости — человеческий мозг, по которым длинным червем с многочисленными отростками свивался спинной мозг. И два круглых предмета, плавающих перед мозгом. Глаза.
— Да. Глаза. — кивнул Китано: — можно убрать практически все, но приходится оставлять им глаза, иначе они довольно быстро умирают. Все-таки до девяноста процентов информации мозг получает в качестве визуальной составляющей. Более того, если поставить банку глазами к стенке — получится такой же эффект. Можно, конечно, целыми днями включать телевизор, а можно вот так — поставить их в моей операционной. Чтобы наблюдали. В будущем мы сможем напрямую выделять участок мозга ответственный за манипуляции с магией и не надо будет таскаться с этими банками, но пока… пока мне приходится иногда их развлекать. Скоро и ты займешь свое место среди этих колб и будешь с нетерпением ждать следующего пациента на моем столе.
Читосе смотрит на банку и волна безотчётной паники, ужаса захлестывает ее, она бьется в оковах, пытаясь вырваться. Тщетно.
— Хм. Энергичная попалась… — говорит себе под нос Китано: — анестезия нам, конечно, не понадобится. Я так понимаю, что это ты ампутировала конечности моему голему? Топорно. Тут нужна практика. Я тебе покажу как это делается, при этом до самого конца операции ты будешь в сознании и не умрешь от болевого шока. А уже потом — потом мы заморозим твою нервную систему стазисом и растворим все остальное в кислоте, это займет от трех до пяти часов. Это и есть твое будущее. Хотя… я могу уверить тебя, что жить ты будешь долго. Вон там стоит колба с моим старым товарищем Карлом Вернером, он немец по национальности и весьма въедливый тип. Так вот, он живет до сих пор, а ведь сколько лет прошло.
— ….! — мычит Читосе, вырываясь, сопротивляясь, разрывая себе связки и сухожилия.
— Это хорошо, что ты энергичная. — кивает Китано, занося скальпель: — тебе понадобится много сил. Эта операция довольно утомительна для пациента, так что я поставил тебе капельницу с глюкозой. Будет восстанавливать тебе силы и не давать потерять сознание. Думаю, пора нанести первый надрез… — он занес скальпель, но в этот момент раздался звонок телефона. Некоторое время он колебался, стоя с занесенным скальпелем, потом вздохнул и исчез из поля зрения.
— Да? — раздался откуда-то его раздраженный голос: — что такое? Я занят! … что?! Понял, сейчас буду. — он снова появляется в поле зрения и снимает с себя фартук: — дела, дела, будь они неладны. Ты никуда не уходи, хорошо? — он исчезает снова, насвистывая какую-то мелодию. Хлопает дверь и наступает тишина. Читосе озирается по сторонам, ее мозг лихорадочно ищет решение. Ноги, руки — крепления слишком крепки, чтобы вырвать их, даже напрягаясь всем телом она не может … но что если попробовать импульс? Она вспомнила сухонького мастера Ли с его «дюймовым» ударом. Выхлопнула, успокаиваясь. Еще раз, изгоняя из себя страх и панику, охватившую ее, когда она увидела эту жуткую банку с мозгом. Мы все умрем, подумала она, мы — конечны.
Как весело, отчаянно, шел к виселице он, в последний час, В последний пляс пустился Макферсон. Привет мой край, весь мир прощай, меня поймали в сеть, Но жалок тот, кто смерти ждет, не смея умереть.
Если она не сможет освободится — у нее есть еще опции. Она не собирается проводить остаток своих дней в качестве мозга в банке, это еще хуже чем ситуация с Кикуми. Понятно, что Син ее не бросит и уже ищет, но сейчас надеяться на чудо она не собирается. Существует достаточно методик прекращения жизнедеятельности диверсантом, который попал в плен. Откусить себе язык и захлебнуться в своей же крови. Раскачать голову из стороны в сторону и резким движением свернуть себе же шею. И конечно же кульминация — техника йогов под названием «вынуть шип жизни», когда просто по мысленному сигналу — останавливается сердце.
Разбейте сталь моих оков, верните мой доспех. Пусть выйдут десять смельчаков — я одолею всех. В полях войны, среди мечей — видал я смерть не раз. Но не дрожал я перед ней, не дрогну и сейчас.
Она — вынет шип жизни. Говорят, что для освоения такой техники нужны десятилетия практики, но это — не для нее. Она уже умеет. Надо сделать это прямо сейчас, пока живодер Китано не вернулся, он наверняка сумеет запустить сердце заново и не даст ей умереть, надо, чтобы в мозгу наступили необратимые последствия. Смерть. Она выдыхает и закрывает глаза. Что же, думает она, это была хорошая жизнь. У нее были враги, у нее были друзья, у нее была любовь, у нее была жизнь. Жаль, что недолго, но тут уж … она стиснула зубы. Вынуть шип жизни из сердца. Хлопнула дверь и она мысленно выругалась. Не успела. Открыла глаза, ожидая увидеть своего мучителя. Но вместо Китано перед ней был мужчина в серой форме с бейджиком на лацкане пиджака. «Научный руководитель пятого отдела» — гласила надпись, имени и фамилии не было, только цифры. Пятнадцать дробь семьсот тридцать один. Что это, подумала она, старый ублюдок Китано не вернется и отдал меня в лапу другому палачу?
— Секунду. — говорит вновь прибывший и быстро извлекает из кармана белый шприц и ловко ставит укол ей в шею. Она чувствует, как что-то в горле начинает отпускать и становится на место.
— Аргх? Вшшввх… — говорит она, чувствуя наконец свои голосовые связки.
— Не торопитесь. — говорит мужчина в сером с номером пятнадцать: — сейчас вы привыкнете и …
— Кто ты такой? — задает вопрос Читосе, едва освоившись с вновь обретенным даром речи.
— Важнее кто ты такая. — говорит пятнадцатый, глядя прямо ей в глаза: — God is in His Heaven…
Пауза затягивается, он смотрит на нее, а она — на него в ответ. Так, думает она, это пароль? Это не просто фраза, которую походя роняют в светской беседе, тем более в таких обстоятельствах. Эта фраза — это же из поэмы Браунинга… как там было дальше?
