— Не вопрос, капитан, — кивнул он. — Пушки заряжены, команда на местах. Только бы эти чертовы испанцы не начали палить сразу.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — буркнул я. — Но с ними никогда не угадаешь.
Я вернулся к борту, достал подзорную трубу и приставил ее к глазу. Портобелло приближался: уже виднелись очертания крепости, белые стены домов и мачты кораблей в гавани. Вот он, город, следующий шаг к сокровищам Дрейка.
Часы тянулись медленно. Солнце поднялось выше, жара начинала давить, а команда работала молча, словно тоже ощущала, что впереди нас ждет что-то серьезное. Я то и дело хватался за трубу, проверяя, не появился ли кто на горизонте. Один раз мне показалось, что вдали мелькнули черные паруса — «Гроза Морей», корабль Роджерса, — но это оказался просто торговый бриг. Нервы были на пределе.
Наконец, ближе к полудню, Портобелло вырос перед нами во всей своей величественной красе. Солнце стояло высоко, его лучи отражались от волн, как золотые стрелы, а на горизонте четко вырисовывались очертания крепости Сан-Фелипе. Она возвышалась над гаванью, как каменный страж, а ее мощные стены и башни казались неприступными. Пушки, направленные в сторону моря, напоминали о том, что это место — не просто порт, а твердыня испанской власти в Новом Свете. В гавани покачивались на волнах галеоны и шхуны.
Я убрал подзорную трубу. Сжав крюк покрепче, я повернулся к Стиву, который стоял рядом, ожидая приказа.
— Поднимай флаги, — бросил я. — Пусть видят, с кем имеют дело.
Стив кивнул и быстро отдал распоряжение матросам. Через минуту два флага затрепетали на мачте, развеваясь на теплом карибском ветру. Синий с золотыми лилиями — символ французской короны, и черный с черепом — наш собственный знак. Сочетание, которое должно было заставить испанцев задуматься.
Я прищурился, глядя на приближающийся берег. Ну, испанцы, как вы меня встретите? С распростертыми объятиями или с мушкетами наизготовку?
Корабль замедлил ход, входя в гавань. Вода вокруг нас стала спокойнее, но напряжение на борту только росло. С пирса к нам направилась лодка с солдатами. Их мундиры ярко выделялись на фоне синего моря, а мушкеты, которые они держали наготове, блестели на солнце. Лица солдат были суровы, они явно не настроены на дружелюбный прием.
Я выпрямился. Это был момент истины.
— Что ж, Портобелло, — прошептал я себе под нос, — давай сыграем.
Лодка приближалась, высокий мужчина с усами и в шляпе с пером, крикнул на ломаном французском:
— Назовись, капитан! И объясни, какого черта ты здесь делаешь!
Я шагнул к борту, сжал крюк покрепче и ухмыльнулся.
Глава 18
Я сидел за грубым деревянным столом в таверне Портобелло, сжимая в руке кружку с ромом, который пах дешевой брагой. Шум вокруг стоял такой, что хоть уши затыкай: пьяные матросы орали песни, где-то в углу звенели стаканы, а девка с подносом визжала, отмахиваясь от шаловливых рук. Свет от масляных ламп дрожал на закопченных стенах, отбрасывая тени. Жаркий воздух липнет к коже. Напротив меня устроился Генри Морган, его пальцы постукивали по столу в такт какому-то своему внутреннему ритму. Мы сбежали сюда от испанского надзора — солдаты Гусмана торчали у пирса, но в таверну их пока не тянуло.
Я бросил взгляд по сторонам, проверяя, не слишком ли близко сидят чужие уши, и наклонился к Генри, понизив голос:
— Слушай, Морган, надо решать, как искать эту чертову карту Дрейка. У меня два куска, но без третьего мы как слепые котята.
Он ухмыльнулся, отхлебнул рома и кивнул:
— Показывай, капитан. Может, я что увижу, чего ты не разглядел.
Я вытащил из-под рубахи два потрепанных фрагмента карты — первый, что достался мне на Монито, и второй, переданный губернатором Тортуги. Бумага была мятая, чернила выцвели, но линии и надписи все еще читались. Я разгладил их на столе, придавив кружкой, и ткнул пальцем в первый кусок.
— Вот, видишь? Озеро, пирамиды, горы, пальмы. А второй — просто линии, без слов. Я достоверно знаю, что это место где-то на юге Карибов. И есть еще одна зацепка: гроб Дрейка. Где-то на дне моря, говорят, он лежит. Если найдем его, может, и третий кусок карты рядом. Осталось только узнать где этот гроб.
Генри прищурился, вглядываясь в карту, и потер подбородок. Его лицо оживилось, будто он уже видел золото в своих руках.
— Гроб, значит, — протянул он. — Интересно. Даже не буду у тебя интересоваться, как ты собрался достать гроб со дня моря. — Я хмыкнул. — А что, если местных потрясти? В Портобелло полно старых моряков, языки ромом развяжем — кто-нибудь да знает, где этот гроб утопили.
Я нахмурился, откинулся на спинку стула и покачал головой. Его идея звучала заманчиво, но я слишком хорошо знал, как быстро слухи доходят до ненужных ушей.
— Нет, Морган, это риск. Испанцы Гусмана за нами следят, как коты за мышами. Начнем расспрашивать — и к вечеру нас либо в кандалы засунут, либо на дно отправят. Надо тише дела вести. Думаю, начать с гробовщиков — они про похороны все знают, может, и про Дрейка что-то слышали. Может кто-то из них даже делал его. Гроб этот…
Он хмыкнул, допил ром и стукнул кружкой по столу.
— Ну, дело твое, капитан. Только если они молчать будут, я все-таки за ром и языки. Дешево и сердито.
Я закатил глаза, его упрямство меня раздражает. Генри был хорош в бою и умел торговаться, но осторожность — не его конек. Я свернул карты, сунул их обратно в карман куртки и сказал:
— Пока обойдемся без твоих методов. Я пойду искать мастера. А ты сиди тихо и не лезь к испанцам, понял?
— Как прикажешь, — ухмыльнулся он.
Я отхлебнул рома, поморщился от его кислого вкуса и уставился в мутное дно кружки. Испанский надзор давил на нервы — солдаты Гусмана могли в любой момент нагрянуть сюда и тогда моя байка про камбуз затрещит по швам. Но я не мог просто сидеть и ждать.
Гроб Дрейка — единственная ниточка. Гробовщики казались мне лучшим началом, чем пьяные сплетни в таверне. Если кто и знал, как хоронили пирата, то люди, что строгали его ящик. Вернее, отлили ему гроб. Стоп, может мне к литейщикам надо тогда? Но нет, все равно гробовщики форму делали.
Таверна гудела. В дальнем углу двое испанцев в плащах бросили на нас быстрый взгляд. Может, просто местные, а может, шпионы Гусмана. Я сжал крюк под столом и шепнул Генри:
— Глаза держи открытыми. Кажется, нас пасут.
Он кивнул, не оборачиваясь, и заказал еще рома, будто ничего не заметил. Я допил свою кружку, бросил на стол пару монет и встал.
— Пойду спать, — буркнул я. — Завтра день тяжелый. Ты тоже не засиживайся.
— Спокойной ночи, капитан, — ответил он, поднимая кружку и бросая мимолетный взгляд к тем двоим в углу.
Я выбрался из таверны. Свежий воздух бьет в лицо после духоты общепита. Улицы Портобелло затихали, только где-то вдали звенели колокола да кричали чайки над гаванью. Я шел к постоялому двору, где мы сняли комнаты и думал о Дрейке. Его гроб, затопленный где-то в море — как его найти под носом у испанцев?
Я надеялся, что гробовщики не пошлют меня на три веселые буквы. Завтра все решится.
Я проснулся на рассвете, когда первые лучи солнца пробились через щели в ставнях постоялого двора. Койка скрипела подо мной, а в голове все еще гудело от вчерашнего рома. Я потянулся и провел рукой по лицу — Вежа держала меня молодым, но усталость никуда не делась. За окном Портобелло уже оживал: где-то звякали колокола, кричали торговцы, а запах рыбы смешивался с морским ветром. Я встал, накинул куртку, прицепил крюк к поясу.
Пора браться за дело.
Улицы города кипели жизнью, когда я вышел наружу. Солнце палило, пот тек по спине. Испанские солдаты Гусмана следят за мной издалека — их тени мелькали в переулках, но близко не подходили.
Палевно они как-то следят за мной.
Мне удалось оторваться от них. Я несколько раз резко сворачивал в проулки, пока не выбрался на параллельную улицу.
