— Ну я два года не без дела сидел. Научился паре новых приемчиков. Почему вы выбрали именно это место?
— Ностальгия, наверное… — они стояли на крыше корпуса общежития их группы. Именно тут, больше четырех лет назад, произошел их самый сложный разговор. — Как твои дела, Лазарис?
— Лучше, чем могло бы быть. — Лаз, усмехнувшись, лег на все еще теплую, несмотря на уже вступившую в силу ночь, крышу. — А ваши?
— Хуже, чем могло бы быть, — теперь усмехнулись уже оба. — Ты вернулся очень вовремя, надо сказать…
— Сколько еще есть времени?
— Может быть полгода, я не уверен. Вряд ли больше… Лазарис…
— М?
— Не думаешь что было бы правильнее оставаться там где ты был? — Их взгляды снова встретились, на этот раз на куда больший срок.
— Не думаю. Я сделал все что мог, дальше быстро прогрессировать у меня не получится, полгода или полтора — существенной разницы нет. А увидеться с родными я просто обязан, прежде чем все начнется. Иначе я бы себя никогда не простил.
Воцарилось густое и тягучее молчание.
— Ты вырос. И не только внешне.
— А вы, как я уже говорил, постарели. И не только внешне. — Савойн вымученно улыбнулся и присел на зеленую черепицу, по-турецки скрестив ноги.
— Сложно спорить. Никто не мог ожидать, что твое выступление на турнире вызовет настолько мощную ответную реакцию. Чтобы озерники, Башдрак и танильцы объединились? Такого не бывало никогда за всю историю Люпса. Надо сказать, управляться с этим мягко говоря непросто. Гатис, я думаю, за эти два года постарел еще больше меня.
— Охотно верю. Он хороший король. — Савойн усмехнулся и погрозил парню пальцем.
— Осторожно, молодой человек, не слишком ли много фамильярности по отношению к августейшему монарху?
— Нет, — Лаз покачал головой. — Гатис может и король Кристории, но он не мой король.
— Что ты имеешь в виду?
— Я больше не являюсь гражданином этой страны. Как и любой другой. В этом нет никакого смысла. Более того, это опасно, причем в первую очередь не для меня. Посмотрите к чему привело мое выступление за Кристорию. А ведь это был всего лишь турнир, соревнования и не более того. Теперь я понимаю, что это было глупое решение, от которого куда больше вреда чем пользы.
— Нельзя вот так просто отказаться от своей родины, Лазарис.
— Моя родина, господин ректор — это моя семья и друзья. И вот за них я буду драться до смерти. Я в долгу перед вами и Гатисом за то, что оберегали их, но долг и подчинение — разные вещи. Я знаю, вы патриот, но просто подумайте об этом. Что со мной, что без меня, Кристория проиграет эту войну. Я стал сильнее, намного, но я не могу сражаться против всего мира. А пока я жив, от меня не отстанут. И куда бы я не отправился, это не изменится. Не лучше ли разорвать со мной все связи?
— Так что, ты просто бросишь страну где родился и вырос? — Было прекрасно видно, что Савойн недоволен. Однако ректор был умным человеком и понимал, что в словах Лаза есть немало смысла и только преданность Кристории не давала ему окончательно принять позицию парня.
— Нет конечно, — Лаз покачал головой. — Как я уже говорил, у меня есть неоплаченный долг и его я верну, можете не сомневаться. Однако вы лучше многих должны понимать, что на глобальную картину это не повлияет. Я не выиграю эту войну для Кристории, как бы не старался. Даже дайте вы мне не два, а двадцать лет, этого все равно будет недостаточно. Не лучше ли использовать меня более рациональным образом?
— Это каким же?
— Решайте сами, — парень пожал плечами. — Не мне думать, что лучше для целого государства. Если вы скажете идти на передовую и сражаться — что же, так тому и быть. И что угодно иное, пока я буду на это физически способен.
— Это очень щедрое предложение с твоей стороны… — на этот раз в голосе Савойна уже не было ироничных ноток. — И что, ты правда готов на что угодно? Должны же быть какие-то ограничения.
— Пока это не касается моей семьи и оправдано с точки зрения морали, я согласен на все.
— Убить кого-то?
— Смотря кого, но да, даже это. В конце концов, война есть война. — Савойн вздрогнул от послышавшегося ему в голосе парня льда.
— Что с тобой произошло за эти два года?
— Много чего, господин ректор.
— Хорошо, я не буду допытываться. И да, я понимаю, о чем ты говоришь. Если остальные узнают, что ты больше не подчиняешься Кристории, у них не будет причин продолжать на нас огрызаться. Земли у нас мало, каких-то природных ресурсов тоже. Вероятнее всего придется раскрыть тайну магии трансформации, но это в любом случае неизбежно.
— Рад что вы понимаете.
— Хорошо. Тогда скажи, насколько ты стал сильнее? На что можно рассчитывать?
— Знаете, мне и самому интересно, — парень заговорщицки улыбнулся. — Не хотите проверить?
— Я!?
— Да. Давайте, не откажите в такой малости. — Лаз поднялся и, нарочито медленно отряхнувшись, показал ладонью во тьму ночи. — Согласны?
Савойн тоже встал, после чего пару секунд переводил взгляд с Лаза на темнеющий вдалеке лес.
— Ладно, парень, давай попробуем.
— Тогда не отставайте! — Словно заправский серфер, Лаз вскочил на футляр, который до этого лежал чуть в сторонке, после чего отливающая металлом коробка поднялась над крышей и сорвалась с места, унося своего хозяина прочь из академии.
Глава 26
— Итак, как ты хочешь, чтобы я тебя проверил? — Остановились они лишь спустя минут десять полета, когда внизу все уже давно было белым от снега и не было даже намека на влияние Дома Магии.
— А это не очевидно? Естественно в бою, господин ректор! И прошу, будьте серьезны. — Парень, не прекращая широко улыбаться, спрыгнул в снег, темно-серебряная коробка упала рядом, войдя в землю на несколько сантиметров. Савойн, при виде этого, удивленно поднял бровь. Было очевидно, что весу в странном футляре куда больше, чем могло показаться. И при этом Лаз с такой непринужденностью носил его на плече? Либо использовал телекинез, либо…
— Я второй по силе высший маг страны, ты не забыл?
— А я второй по силе молодой маг континента, — парировал парень.
— Ну ладно, мальчик, давай посмотрим, на что ты способен…
Недооценивать противника Савойн даже не думал, даже если Лаз переоценивает себя, его возможности в любом случае выходят за любые рамки здравого смысла. Так что уже через секунду тело старика покрыла густая серая дымка. Трансформации были нужны не только для превращения в Зверей, с их помощью маг мог укрепить свое тело, ускорить сознание, повысить скорость создания заклинаний, укрепить энергосистему… и пусть внешне ректор почти не изменился, разве что немного помолодел и стал чуть шире в плечах, его возможности как мага выросли более чем вдвое. Вот только Лаз не собирался просто стоять и смотреть на происходящее.
Его превращение завершилось лишь на доли секунды позже чем у Савойна. И вот на этот раз изменения были колоссальные. Из чернильно-черного с алыми проблесками тумана вынырнуло истинное порождение ночных кошмаров. Лаз и так был высок, но теперь возвышался над ректором почти на две головы, кожа стала темно-серой, на плечах, локтях, груди и коленях покрытой мелкими чешуйками, пальцы украшали когти, длине и остроте которой позавидовал бы любой тигр, в страшной пасти, уже не метафорически, а на самом деле распахнутой от уха до уха, красовались два ряда акульих зубов, между которыми извивался раздвоенный змеиный язык, а в полностью черных глазах не отражалось ничего, кроме жажды битвы. Савойн замер, даже в нем, видевшем не одну сотню трансформаций, эта форма вызывала инстинктивный страх. А в следующую секунду она просто пропала.
— Не отвлекайтесь, господин ректор. — Рычащий, не имеющий ничего общего с человеческим голос раздался у Савойна прямо за спиной. — Я же сказал: будьте серьезнее. Вы уже могли бы быть мертвы, — лопатки старика коснулся острый, словно наточенный кинжал, коготь.
