До путешествия на Остров Предков Лаз долго думал, чем займется после. В планах была магия подчинения и попытки создать предельные образы псионики, однако теперь в планах появился еще один, написанный жирными красными чернилами пункт.
Глава 25
На Люпс снова возвращалась зима. В мягком климате империи это еще чувствовалось слабо, однако северная Кристория, несмотря на только недавно отмеченное осеннее равноденствие, уже покрывалась снегом, медленно, но верно. Города постепенно из золотых превращались в белые, люди все чаще выходили из дома в теплых куртках и перчатках, а самые нетерпеливые уже начали подготовку к встрече нового года.
Правда, Дом Магии, как и всегда, утопал в зелени. И так будет даже в самый разгар зимы, когда вся страна покроется толстым белоснежным покрывалом. Однако подступающие холода чувствовались даже тут, воздух, пусть и нагревался, попадая на территорию зелени, все-таки не успевал стать таким, как летом. Да и зимние ароматы, приносимые им, никуда не девались. А потому, пусть слишком теплой одежды тут почти никто не носил, но о легких тканях, сарафанах и шортах давно забыли все, кроме самых горячих ребят.
А потому вдруг непонятно откуда появившийся парень, одетый в брюки защитного цвета, шлепки через большой палец и майку, неизбежно привлекал всеобщее внимание своим совсем не подходящим сезону гардеробом. А здоровенный прямоугольный футляр, поблескивающий металлом, закрепленный у него на спине и сидящая на нем большая хищная птица иссиня-черного цвета только прибавляли градуса недоумения.
На вид ему было лет пятнадцать, высокий и подтянутый, открытые руки вились мышцами, на постепенно теряющем детские черты лице играла ехидная улыбка, сильно отросшие волосы белого как молоко цвета, словно водоросли на дне океана, колыхались от порывов ветра. Встречаемые им по пути студенты провожали странного персонажа недоуменными взглядами, в некоторых из которых можно было прочитать мучительные попытки вспомнить что-то важное.
Лазариса Морфея, а никем иным этот парень быть, естественно, не мог, и правда было сложно узнать. С его исчезновения прошло уже два года и если во время турнира он использовал довольно детскую внешность, то теперь решил воспользоваться таким долгим отсутствием и «вырасти» сразу и резко, чтобы можно было прекратить играть роль ребенка и это никого бы не удивило. Понятно что эта форма была ненастоящей, лишь созданным им же образом, однако отталкивался он от реального тела, так что все еще оставался собой. И первый более-менее неплохо знакомый с ним человек, встреченный на пути, дал понять, что он все сделал правильно.
— Лазарис!? — Высокий молодой человек, в котором уже никак нельзя было узнать того паренька, которого Лаз сотоварищи спасли от избиения в первый свой день в академии, замер как вкопанный и так широко раскрыл глаза, что, казалось, они вывалятся и покатятся по камням дорожки.
— Здравствуй, Зинек, — Лазу такая реакция доставила истинное наслаждение, слишком долго он не слышал своего имени. — Отлично выглядишь.
Зинек Йоль все с тем же ошеломленным выражением опустил глаза на протянутую для рукопожатия ладонь. Однако, надо было отдать ему должное, из ступора парень вышел довольно быстро и пожимал руку Лазу уже с вполне нормальным лицом, разве что украшенным широченной улыбкой.
— Я думал ты умер, если честно… — они сошли с дорожки и притулились у стены одного из корпусов. — Вся эта история с турниром, твоим «вторым местом», — эти слова Зинек произнес с таким количеством сарказма, что, кажется, его можно было зачерпнуть ложкой прямо из воздуха, — и последующим исчезновением… говорили что ты скрываешься, но мне слабо верилось, слишком уж все было непонятно и странно. Но, похоже, я зря в тебе сомневался, ты уж не обижайся.
— Да ничего, — Лаз улыбнулся и пожал плечами, — я бы и сам, наверное, не поверил, если бы это все случилось с кем-то другим. Лучше расскажи, как тут дела? Все в порядке?
— Я бы не сказал. — Зинек тяжело вздохнул. — Знаешь, когда перед грозой в воздухе такое напряжение появляется? Вот ровно то же самое, только гроза — не гроза, а что-то куда хуже. Осенние каникулы отменили, отбрехавшись какими-то организационными проблемами, хотя почти уверен, что это чтобы студенты оставались под защитой академии, учителя явно нервничают, мама в письмах уверяет что все в порядке, но я чувствую, что она меня просто успокаивает.
— Так и думал, — пришел через Лаза вздыхать. — Я вовремя вернулся.
— Это война, да? — В глазах студента последнего курса военного факультета не было видно страха, лишь какая-то усталость.
— Да, к сожалению. Скорее всего осталось недолго.
— Ясно. Что будешь делать?
— Найду своих, потом решу. — Лаз тепло улыбнулся, представляя, как изменились его друзья за прошедшее время. — Как бы там ни было, я их два года не видел, соскучился аж жуть. Проблемы никуда не денутся.
— Тоже правильно, — Зинек кивнул и хлопнул парня по плечу. — Если я не ошибаюсь, у них сейчас занятие на полигоне, так что тебе туда.
— Спасибо за подсказку, — они снова обменялись рукопожатиями. — Было приятно тебя увидеть, Зинек, береги себя.
— И мне, Лазарис, и мне.
.
— Таким образом становится очевидным, что использование третьего из продемонстрированных способов генерации сверхгорячего состояния пламени эффективнее предыдущих примерно на пятнадцать процентов при должном уровне манипуляции. Однако хочу заметить, что при мгновенном плетении на него уходит на двадцать пять — тридцать процентов больше энергии, из чего можно сделать вывод, что данный способ окупается лишь если у мага есть хотя бы пять-семь секунд на заклинание, в зависимости от навыков. Вопросы?
— У меня один. Как вы успели так постареть, господин ректор?
Савойн Листер дернулся, словно ужаленный. Как, впрочем, и остальные восемь человек. Лаз мог изменить свой голос в соответствии с внешностью, но вот так знакомые всем присутствующим нотки из интонации убирать не собирался. Надо ли говорить, что урок был напрочь сорван?
— ЛАЗ! — Первой на шее брата повисла Ланирис и парень довольно быстро ощутил, как ему на плечо и спину со щек девушки стекают ручейки слез.
— Ну-ну, не плачь, все хорошо, — на самом деле он и сам не без труда сдерживался, не видеть самого родного в мире человека целых два года было ой как непросто. В носу, с каждым вдохом втягивающем такой знакомый запах, засвербело, но Лаз приказал себе не поддаваться. Лишь покрепче прижать к себе ставшее неожиданно маленьким тело сестры и продолжать гладить ее по тихо вздрагивающей от всхлипов спине.
Их быстро обступили, слышались приветствия, смех, девочки все без исключения плакали, парни держались, но их руки, когда они пожимали ладонь Лаза, предательски дрожали. Их маленькая группа была не просто друзьями, спустя три проведенных вместе года они стали самой настоящей семьей, так что было неудивительно, что воссоединение вызвало такую реакцию.
Савойн, молча за всем этим наблюдавший, дождался, когда первые страсти утихнут, и только потом подошел поздороваться.
— Здравствуй, Лазарис, рад тебя видеть живым и здоровым. — Краткий кивок и осторожная полуулыбка.
— Да бросьте, господин ректор, оставим формальности, — Лаз, бывший теперь даже немного выше Савойна, протянул ему руку, которую старик, немного замявшись, крепко пожал. Их взгляды встретились.
— Придешь ко мне потом?
— Конечно, — парень кивнул, — нам многое надо обсудить. Но давайте лучше не у вас в кабинете.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Савойн, давая волю своему обычному лисьему характеру. — Ладно, дети, урок окончен, как и все остальные уроки, что у вас есть сегодня, я предупрежу ваших преподавателей. Можете отдыхать.
Проводив взглядом улетевшего на магии воздуха ректора, Лаз повернулся к друзьям.
— Ну что, за встречу?
.
— Быстро ты меня нашел.
