Элирм VII (СИ) - Готлейб Владимир

С виду безопасный оазис в царстве ржавчины и безмолвия, однако именно эта обманчивая пасторальность меня и тревожила. О чем, собственно, я и сказал эльфу, наотрез отказавшись туда идти.

И пускай злость в нем кипела, но не помогала: я оставался непреклонен.

— Не понимаю, почему бы просто не рискнуть и не пройти напрямик⁈ Мы бы уже к полудню достигли реки! А к вечеру соорудили плот и проплыли эти горы насквозь, как я и сказал! — Фройлин гневно почесал немытую щеку. — А теперь нам за каким-то хером придется сделать крюк километров в двадцать и идти по твоей гребаной тропе! — сердитым пинком Белар отправил к подножию потрескавшийся череп медведя. — Ты поэтому отказываешься? Потому что я предложил?

— Нет. Потому что опасно. Мерцание видишь? — протянув ладонь, я указал на несколько равноудаленных точек по краям долины.

— Просто отблески. Металлический мусор или битое стекло.

— Нет, это гелиографы. Сигнальные зеркала. «Точка» — «Точка» — «Тире» — «Тире» — «Точка» — «Точка». Они о чем-то переговариваются.

«Коллега» замолчал. Пару минут напряженно всматривался в горизонт и наконец спросил:

— И о чем же?

— А хрен его знает. Я азбуку Морзе не учил.

— И, по-твоему, этого достаточно, чтобы отказаться от моего плана и идти месить снег⁈ Мучиться от голода и ледяного ветра⁈

— Ну, если для тебя это выглядит неубедительно, то прошу, полюбуйся, — развернув карту, я ткнул пальцем в красный череп, нарисованный в самом центре долины. А также в еще одну метку расположенную буквально в миллиметре от первой.

— Это что? — не понял эльф.

— Значок биологической угрозы. Вирусы, бактерии, паразитические грибки и прочие инфекционные патогены, — пояснил я. — Уверен, что снова хочешь болеть? Да так, чтобы жестко и насмерть?

— Проклятье… — вновь повторил Фройлин. Недовольно поморщился и, направив стопы на восток, принялся спускаться вниз. Понял, что я отказался не из вредности, а по вполне объективным причинам.

Впрочем, места для вредности тут и вовсе не оставалось. Я намеревался добраться до выхода несмотря ни на что и, исходя из этого, самостоятельно выбирал наиболее безопасный маршрут. А вот совпадал ли он с мнением паладина мне, если честно, было абсолютно насрать. Как и насрать на тот факт, что за своим предложением он маскировал банальное нежелание повстречать рыцаря смерти. Бывшего генерала армии нежити Рамнагора, с легкой руки оставляющего после себя «хлебные крошки» из трупов.

Собственно, на этой ноте мы и продолжили наше изнурительное путешествие, огибая огромные валуны и отдельно стоящие скалы, напоминающие высоких выщербленных истуканов. Достигли едва различимой горной тропы и начали длительное восхождение по пологому склону.

Примечательно, но, как и в прошлые разы, за минувшую ночь выспаться нам не удалось. Причиной тому снова послужили Белары. Надменные самоуверенные идиоты, сдуру решившие, что в состоянии шантажировать бога морей.

Увы, в своих прогнозах я не ошибся. Бомбардировка не стихала вплоть до глубокой ночи и продолжилась ранним утром, однако мегалодон никак на эту атаку не отреагировал.

Когда мы покидали укрытие, высоко над головой по-прежнему танцевали мириады шальных огней, словно мерцающие огоньки пуль, а при каждой встряске воздух дрожал и заворачивался в пространственные складки, образующие странные визуальные эффекты. Казалось, будто бы вглядываясь в небо, я вижу внутренности самого Диедарниса. Механические аугментации, пульсирующие нити сосудов, глядящее на нас сверху призрачное лицо, искаженное гримасой боли.

Несомненно, титан пребывал на грани агонии. Но несмотря на это, он почему-то молчал. И, пожалуй, это молчание пугало еще сильнее. Хуже того, ложилось в унисон с гнетущим осознанием простой истины: мы по-прежнему пребываем в смертельной опасности, где как такового выбора у нас, по сути, и нет. Мы либо будем играть по его правилам до конца, либо навечно останемся тут. В этом мрачном заповеднике одиночества и забвения. В его личном подводном аду.

Признаться честно, это меня порядком тревожило. А затем перетекло во внешние проявления. Давление усилилось, на нас снова накатывали волны апатии и появилось очень странное ощущение, словно нас без конца пронзало нечто невидимое и неосязаемое. Эдакое «копье титанической тоски», передающее эмоции и чувства Диедарниса между всеми остальными участниками рейда. Обреченность, несправедливость, затянувшееся ожидание неизбежной кончины.

Чтобы справиться с этим, я, как и прежде, ушел в психологический «санаторий». Вспоминал Хангвила, друзей, незабываемую ночь с Адель и Линой. Забавную ситуацию, когда мы с Германом крепко напились и решили вырыть для Августа бассейн прямо в его огороде. День ограбления, во время которого Эстир блуждал по хранилищу без штанов и лез к Гундахару обниматься, и много чего еще.

Это помогло. Вскоре давление ослабло, и я позволил себе переключить внимание на менее радостные вещи. Начал воспроизводить в памяти все задачи, порученные Вольту в мое отсутствие, и долго размышлял на тему вчерашнего разговора.

Безусловно, я мог Фройлина понять. И если взглянуть на ситуацию с его стороны, то во многом именно мы стали катализатором его семейной драмы. Дважды убили в Затолисе, обрушили рейтинг, опозорили в прямом эфире. Затем проткнули задницу колом и раструбили об этом всему миру. То есть еще сильнее усугубили и без того непростые взаимоотношения с отцом, который, видимо, считал, что сын ему должен по факту рождения. И именно это являлось главной причиной его ко мне ненависти, а глупости на тему патрициев и плебеев. С чем, разумеется, я в корне был не согласен.

Да, отчасти я его понимал. Однако угрызений совести все равно не испытывал. К сожалению для него, остроухий засранец выбрал отнюдь не тех мальчиков для битья и, получив отпор, все равно продолжал усердно лезть на рожон. За что в конечном итоге поплатился. Причем не сразу, а только лишь после того, как чуть не убил меня божественной сталью. Хотя почему это «чуть»? Он обязательно бы это сделал, не окажись у нас при себе уникальнейшего козыря в лице Мозеса и его зелья Доса, о чем многие почему-то забывают.

Впрочем, если хорошенько подумать, то об одном эпизоде я все-таки жалел: не надо было продавать то видео из Натолиса Айден Клэнси. Да, деньги были хорошие и впоследствии они частично помогли нам закупить детали для цеппелина и отремонтировать «Стрижа», но, так или иначе, мы все равно перегнули.

«Ну да ладно, — вздохнул я, просунув голову в шерстяное „пончо“, или точнее — дырявое одеяло. — Это дело прошлое и его уже никак не изменить. Да и не вложишь свой разум в чужую голову».

Тем временем, мы продолжали упорно преодолевать километр за километром. Шагали мимо темнеющих буреломов. Мимо глубоких ущелий и бездонных провалов. Мимо искореженного и разбитого самолета, повисшего на выступе скального карниза. Высоко над ним завывал ледяной ветер и кружилась метель, а по левую руку от нас текла очень быстрая и холодная река.

Как нетрудно догадаться, интуиция меня не подвела. Бурное течение, крутые повороты. Мельчайшая водяная пыль, подло скрывающая от глаз острые камни, и покрытые грязным снегом высокие берега, до которых и при всем желании не достанешь рукой.

Вне всяческих сомнений, если бы мы последовали плану эльфа, то уже давно бы подохли. Тупо не справились бы с управлением и разбились о торчащие из воды камни, после чего рухнули за борт и насмерть замерзли.

Белар тоже это понял, но не подал виду. Скорчил фирменную гримасу капризного аристократа и приготовился к финальному рывку до вершины, которой мы достигли к середине дня. Постояли, отдышались и, перекусив шоколадными батончиками, тотчас же пошли дальше, прекрасно сознавая, что ночевать в горах — дело неблагодарное.

Уверен, при взгляде со стороны, у многих бы возник в голове недоуменный вопрос: «А откуда взялись на хрен батончики?» Что ж, поясню. Это было одним из последствий атаки на Диедарниса. Когда мы покинули коттеджный поселок, и бомбардировка усилилась, произошло нечто странное: на мгновение, всего на мгновение, мы будто бы переместились лет на тридцать назад и оказались прямо посреди оживленной улицы. Увидели прохожих, симпатичные домики, целующуюся за углом влюбленную парочку. Затем все снова вернулось на свои места.