Я посмотрел на тёмную линию горизонта. Дал в сеть короткий приказ: режим наблюдения, не приближаться к зоне посадки, не проявлять активность в радиусе двадцати километров. Планета послушно «просела» в нужном месте — биоформы начали расползаться прочь, оставляя вокруг острова широкое кольцо пустоты.
Тест. Маленький, но важный. Сеть выполнила приказ идеально.
Десантный бот вошёл в атмосферу, как падающая звезда. Сначала — тонкая светящаяся линия. Потом — раскрывшийся цветок плазмы. Он не включал ни один лишний маяк, шёл на оптике и инерциалке, как в старые времена, когда корабли водили по звёздам и по стрелкам механических приборов.
Я узнал пилота — не напрямую, через сеть, а по тому, как он ругался в открытом канале:
— … если мы разложимся на молекулы, я лично вернусь призраком и прибью того, кто заставил меня лететь на корыте без навигации!
— Это, кажется, Руслан, — ухмыльнулась Кира. — Живой, значит.
Бот сел на крохотный пляж острова с первого же захода. Жёстко, с пробуксовкой опор, с визгом раскалённого металла по шлаку, но без взрыва — уже успех.
Люк откинулся. На трап вышел десантник в стандартном штурмовом комплексе и навёл на нас ствол.
— Лицом к боту! Руки за голову! Опознавательный протокол — третья форма! — отрапортовал он автоматически.
Кира тяжело выдохнула.
— Охренеть встреча…
— Да всё нормально, — буркнул Заг. — По инструкции.
Я поднял руки, чтобы не осложнять парню жизнь. Потом вспомнил, как выгляжу со стороны. Пилота можно было понять. Симбиот при посадке бота принял его за потенциальную угрозу и покрыл моё тело живой бронёй. Биокостюм, возникший на мне выглядел… не по-земному. Тёмный, слабо переливающийся, без привычных швов и бронепластин. Там, где у обычного штурмового комплекса выступали блоки усиления, у моего скафандра были гладкие, живые линии. В районе груди — пульсирующая структура, похожая на сердечную мышцу, над виском — тонкая сеть светящихся нитей.
— Спокойно, боец, — сказал я. — Это я и есть. Командир.
— Подтверждаю, — подал голос Баха. — Биометрия совпадает, голосовой отпечаток тоже. Остальное… ну, есть некоторые модификации.
— «Некоторые», — пробормотала Кира. — Да он теперь ходячий аллергент для всех медиков линкора.
Пилот колебался ещё пару секунд, потом всё же опустил ствол.
— Приказ — доставить вас на борт. Всех. — Он посмотрел на меня через визор. — И желательно живыми.
— Постараемся соответствовать, — кивнул я.
Внутри бота было тесно, как в консервной банке. Он был забит боеприпасами и снаряжением. Видимо Денис сделал это на всякий случай, если вдруг бот останется на планете и нам или пилоту придётся снова вести бой. Мой начальник штаба предусмотрел и такой исход полёта.
Мы расселись по ложементам, закрепились. Снаружи люк закрылся, загудели приводы. Я чувствовал, как металл машины вибрирует, как нагревается обшивка, как работают сервоприводы. И одновременно — как под нами отступает планета, как биоформы расползаются, уступая путь.
Скафандр принялся за новую серию тестов сам, даже без моего прямого приказа. Он анализировал конструкционные материалы бота, сравнивал уровни излучения, проверял состав воздуха. Я видел это всё, как вторую, накладываемую сверху реальность: спектральные диаграммы, потоки данных, внутреннюю карту машины. И внезапно понял ещё одну вещь.
— Он не просто усиливает меня физически, — пробормотал я. — У него работает и информационная защита, а ещё он сукин сын учится!
— В смысле? — насторожился Баха.
— В прямом, — ответил я. — Скафандр сейчас строит модель взаимодействия с любым железом людей. Как подключаться, как фильтровать протоколы, как блокировать чужой код. И он помнит сигнатуры СОЛМО! Вот сейчас в данный момент он их ищет в боте! По факту, у нас под рукой мобильный фильтр и межсетевой экран биологического типа.
Баха замолчал. Потом очень тихо сказал:
— Если это правда, мы сможем работать с любыми искинами, не опасаясь заражения. Даже с теми, где чужой код уже сидит. Ты сможешь… вырезать его.
— Возможно, — сказал я. — Но это надо проверять очень осторожно.
— Командир, — подал голос Заг. — Можно мы сперва пожрём и поспим, а уже потом спасём галактику?
— Попробуем совместить, — пообещал я. — Пока вы будете жрать, я спасу кусочек.
Когда бот вошёл в ангар «Земли», я на секунду просто закрыл глаза. Запах. Шум. Вибрация пола. Родной, до боли знакомый фон.
Биокостюм на долю секунды напрягся, словно не узнал окружающую среду. Металл, пластик, композит, реконструированные после последнего побоища конструкции. Для него это было чужое, мёртвое. Не органика. Не сеть. И тут же — мягкий, почти незаметный «щелчок» адаптации. «Новый театр боевых действий. Новое окружение. Интеграция запрещена. Режим наблюдения» — всплыло на периферии сознания.
Я усмехнулся.
— Молодец, — шепнул я себе под нос. — Учишься.
Люк бота открылся. Нас уже ждали. Десантники в полном вооружении, медики с портативными сканерами, Денис… Все — настороженные. Полностью готовые к бою. И в центре этого круга — пустое место, явно оставленное… для меня.
— Ну здравствуй, Оператор, — сказал Денис, когда я вышел на трап.
Судя по тому, как он смотрел, у него в голове шёл примерно тот же процесс, что до этого у пилота: «стрелять — не стрелять», «обнять — сжечь плазмой».
Я остановился в трёх шагах и сознательно отдал симбионту команду: пассивный режим, минимальная внешняя активность. Биокостюм потускнел. Свечение ушло, структуры на груди притихли, поверхность стала более «металлической», знакомой глазу десанта. Визуально — уже не настолько чужой ужас.
Медик сбоку осторожно поднял сканер. Скафандр мгновенно отреагировал — вокруг меня вспыхнула тонкая полупрозрачная сетка из полей. Я почувствовал, как он блокирует попытку активного зондирования.
— Стоп, — сказал я. — Спокойно.
И уже костюму: «Разрешаю: базовая диагностика. Без доступа к управлению».
Поле ослабло. Сканер пискнул, пробегая по диапазонам.
— Ну? — спросила Кира.
Медик посмотрел на результаты и невнятно выдал:
— Э-э… По биопоказателям — нормально. По химии — нормально. По радиации — нормально. По структуре тканей… хм… как обычно.
— Это как — «как обычно»⁈ — возмутился Денис. — Он вообще-то теперь ходячий симбиоз человек-боевой комплекс АВАК!
— В том-то и дело, — пробормотал медик. — Что капсула диагностики уже неделю показывала у него «норма». И сейчас, по полевым датчикам, тоже. Только… — он замялся. — Только я не понимаю, что она считает нормой.
Я усмехнулся.
— Привыкай, — сказал я. — У нас теперь новая галактическая шкала нормы.
Денис встряхнул головой, как будто пытался избавиться от нарастающей мигрени.
— Ладно, — выдохнул он. — Так. Так… Командир, ты, как обычно, вернулся и притащил на корабль кучу проблем.
— Я старался, — скромно ответил я. — Зато у нас теперь планета под контролем, фильтр от СОЛМО и армия местных монстров в придачу.
— И ты ещё это называешь плюсом, — простонал Денис.
Он на секунду замолчал, потом собрался.
— Так. По порядку. Командир, Кира, Заг, Баха — пока в карантинный отсек. — Он посмотрел на мой скафандр. — Твой новый… костюм… мы аккуратно протестируем. Без фанатизма, но максимально подробно.
Я кивнул.
— Как раз это и собирался предложить. Мне тоже надо понять, где заканчиваются мои возможности и начинаются ваши нервные срывы.
Мы двинулись к выходу из ангара. Сеть АВАК тихо шуршала у меня в голове, планета дышала где-то внизу, а «Земля»… а линкор жил своей жизнью, ни смотря ни на что. Мы — дома!
