Он заканчивает протирать тело и напоследок тщательно протирает промежность, чуть грубее чем следовало бы. Бревно только сжимает зубы и сужает глаза, терпит. Это хорошо, думает он, какой замечательный материал попался. Как прекрасно, что у этих остолопов из третьего научного сегодня не было свободного времени. Они бы уже всё тут испортили. А он — все сделает не торопясь. Он невольно вспоминает ещё одно такое вот бревно, которое не издало ни звука за все время, что он работал над ним. Длинные, тёмные волосы, такое же совершенное тело и такой же взгляд. Он ни секунды ни сомневался, что расстегни он оковы, убери гудящий антимагический щит и жить ему останется не больше секунды. Это знание будоражило, словно бить тигра по усам через прутья решётки. Сам Ишимура не был магом и втайне не любил выскочек из первого отделения. Но сама мысль о том, что лежащее перед ним бревно, согласно приложенным документам — пирокинетик категории тройная альфа — приятно возбуждала. Та, что на улице стёрла бы его в порошок одним взглядом лежит сейчас перед ним, бесстыдно расставив ноги и раскинув руки, беспомощная и обнажённая. В луже своей мочи... Хотя нет, мочи нет. Пока. Но будет. Обязательно будет. Никто ещё не выдержал восьмую степень воздействия не обмочив себя и стол. И только от него зависит, когда это красивое, подтянутое тело на столе начнёт корчится от боли, а из этого рта донесутся стоны. Крики. Мольбы. Хотя было тут одно, которое не кричало, даже когда от неё осталось так немного.
— Я так понимаю, вопросов не будет? — нарочито медленно протягивает он руку к переключателю тока. Сейчас её тело должно умолять её же личность о передышке, молить задать вопрос, завязать беседу, делать что-то, но только отвести его руку от переключателя.
— Только один. — наконец нарушает тишину бревно, лежащее на специальном столе, облизывает губы и прокашливается.
Ишимура внутренне торжествует. Вот оно, она уже готова говорить. Первый вопрос обычно банален, это что-то из разряда — Почему я? Что со мной будет? Где я?
Кто-то даже предлагает взятку, деньгами, связями, услугами, в конце концов телом. Глупые. Это всё уже не принадлежит им. Это всё принадлежит господину Китано. При том, что многие боялись Верховного Инквизитора, сам Ишимура считал, что по-настоящему всем управляет именно господин Китано, именно он имеет большее влияние на Канцелярию и двор Императора, чем кто-либо иной из всей Инквизиции. Господин Китано — это, без преувеличения гений. Как шутит Мидори-сенсей — у господина Китано нет никаких суперспособностей, кроме его огромного мозга.
Впрочем, он отвлёкся. Бревно хочет задать свой вопрос. Пусть задаёт. Приготовившись смеяться, Ишимура демонстративно отводит руку от переключателя. Пусть бревно расслабится. Почувствует себя в безопасности на пару секунд. Тем интересней будет крушение этих призрачных ожиданий.
— Задавайте свой вопрос. — кивает он, разрешая.
— С корочкой или без? — спрашивает бревно на столе.
— Что? — не понимает Ишимура, но в этот момент звонко щелкают оковы, сдерживающие мага-пирокинетика категории тройная "альфа".
— Значит с корочкой. — констатирует девушка, окутываясь в яростно ревущее пламя.
— Погоди! Постой! — поднимает руки вверх он, понимая, что теперь уже он должен срочно установить с ней контакт, потому что пирокинетик такой силы в замкнутом пространстве означает только быструю смерть.
— У меня есть семья! — сбивчиво говорит он, в ужасе глядя как языки пламени охватывают все помещение вокруг: — у меня есть дети! Двое! Старшая Айя и младшенькая, Минами-чан. У меня есть жена! Я прошу прощения за все, что сделал! У меня не было выбора, это только работа, поймите!
— Степень воздействия — один. — говорит пирокинетик и ее глаза вспыхивают огнем и Ищимура чувствует, как его ноги охватывает пламя, жадно пожимающее плоть. Он падает и кричит, катаясь по полу и пытаясь сбить пламя. Это пламя не сбивается.
— Время воздействия — пять секунд. Так, кажется? — говорит пирокинетик, но он не слышит ее, почти не слышит, его охватывает невероятная боль от сожженной кожи и плоти на ногах. С ужасом он видит что его обувь, штаны и ноги — представляют сейчас собой одну спекшуюся, обугленную массу. Боже мой, думает он, при такой температуре мои кости, мои мышцы, сухожилия... можно считать что у меня больше нет ног. Осознание этого бьет его словно молотом по голове. У меня шок, думает он, шок, я уже и не чувствую ничего, но это временно, скоро мне станет очень больно...
— Погоди! — кричит он в пространство: — я тебе еще нужен! Ты не выйдешь отсюда без меня! На дверях стоят дактилоскопические замки!
— Как там дальше? Степень воздействия — три. Время — пять секунд... — раздается голос над его головой и он начинает кричать во все горло, понимая, что никто его не услышит, а камеру наблюдения выключил он сам. Сколько это продолжалось — он не знал. Но он точно знал, что ошибался, когда думал, что быть запертым с магом-пирокинетиком в замкнутом помещении означает быструю смерть. Смерть — да. Но вот насчет скорости он ошибался. Очень ошибался...
Глава 19
POV Тагами Майко-сама
Смотря как впереди по гладкому белому полу, скользит босая Чи-тян с пистолетами наизготовку, Майко испытывала какое-то странное чувство, которое не давало ей покоя. В ее голове все обычно было предельно ясно, она — Великолепная Майко-сама, а все остальные — так, для антуража. Она — та самая Майко, благодаря которой и держался на плаву весь этот затхлый мирок гокудо вместе со старым крокодилом, она — та, которая приметила эту задаваку Акиру и помогла ей в люди выбиться, а та только нос задрала. Благодаря ей Чи-тян сейчас живая и невредимая, а не где-нибудь в подвале валяется под наркотой или вовсе расчлененная. Она, кстати этого зануду Сина спасла в свое время, помогла ему раскрыть свои способности. И это, если не считать того факта что прямо сейчас она всех их спасает. Вдобавок она — красивая, умная, обаятельная, харизматичная и веселая. Всем должно быть сразу понятно, что именно Майко-сама тут первая скрипка, а Син и Акира — так, выражают волю ее. И берут на себя занудные функции. Потому что ей этим заниматься лень, вот. Кстати, на том заводе, когда Акира психанула — именно Майко ее спасла. В очередной раз, кстати.
Впрочем, Майко-сама не была тщеславной и вполне могла обойтись простым признанием ее заслуг и выражением благодарности в виде бутылочки пива, двух-трех миллионов на счету и всяческого преклонения. Она видела, что окружающие и так восхищаются ей, а в особенности — ее команда. Так почему же сегодня у нее в груди так тесно?
В этот момент сирена тревоги, которая гудела с момента объявления эвакуации комплекса — затихла. Выключился свет и в коридорах наступила темнота. Майко чертыхнулась и быстро перестроила свои глаза на возможность видеть в темноте, плевые изменения, если подумать. Правда с такими глазами она становилась похожа на кошку — огромные, круглые глазища с вертикальными разрезами зрачков. Вертикальные на свету и черные дыры на всю радужку в темноте. Вот, подумала она, вот и еще одна польза от Майко-сама в команде, совсем как от длинного хобота слоненка в сказке Киплинга.
Перестроив глаза она сразу увидела что тьма отнюдь не была полной — в коридоре слабым светом горели линии аварийного освещения и люминесцентные надписи. Сзади вспыхнул огонь и Майко снова чертыхнулась, прищуриваясь — ее глаза были слишком чувствительны к свету прямо сейчас.
— Куда теперь? — Чи-тян спрашивает у своего Санчо, смешного коротышки, который волочет мешок с боеприпасами и гранатами: — не видно ни хрена.
— Сейчас. — коротышка вынимает из мешка фонарики и раздает их всем: — к сожалению такова процедура. Они выключили электричество, а это значит придется пробиваться по лестнице.
— А на лестнице наверняка засада — задумчиво говорит Читосе.
