− Как ты там, в лесу? – подойдя, участливо спросила Элама.
− Да нормально. Вон, видишь, люди пришли, помогли. А может, и не люди, смелы всякие, маги. А люди в это время сидели возле камней.
− Ладно, тебе, знаешь же, что я бы там не выжила.
− Знаю… понимаю.
Лишь сейчас начало доходить, что я даже не понял, когда кончился дождь. По-моему, когда вышли из лесу. Может, он закончился и раньше, просто под деревьями капало с листьев.
− Так! – Терзанай взял на себя роль лидера. – Я, Сэлта и Элама сейчас идём в лес. Тут совсем недалеко есть небольшое озерцо, к которому ведёт тропинка. Мы займёмся добычей мяса и разожжём костёр. Вы, − он посмотрел на нас с Матэсом, − закопайте мага. Да, будете идти в лесу, не сходите с тропы и ничего не трогайте руками! Этот лес опасен.
− Всё-то он знает, − пробурчал Матэс, когда Терзанай с женщинами отошли подальше.
− Он же сказал, что не в первый раз здесь. Интересно, он смывался или его тут убивали?
− Кто знает? Если тебя или меня здесь убьют, то это будет навсегда. Нас-то никто не воскресит.
Мы рыхлили мокрый песок ножами и выгребали руками. Медленно выползающие корни безжалостно рубили ножами и отбрасывали подальше. Яму выкопали неглубокую, затем опустили туда тело мага. Матэс, скорчив мину отвращения, осторожно сгрёб сандалиями туда же мозги.
Молчали, пока не закопали. Отряхивая ладони от песка, я попытался сказать прощальную речь.
− Да… шёл с нами маг четырёхрукий. Видно, не суждено ему было получить бессмертие.
− Всё равно, спасибо ему… − тихо сказал Матэс. – Без Маоры мы бы сюда не дошли.
После этого мы сложили у изголовья могилки кучку из небольших камней.
В лесу было сумрачно, впрочем, как и раньше. Мы шли строго по тропинке. Встречались тут разные диковинные кусты и деревья, которых мы раньше никогда не видели. Попадались маленькие деревья, похожие на кувшины причудливой формы, с гранями по бокам. Одно ярко-синее растение походило на большущий цветок, длинный бутон которого лежит на почве.
Ещё недалеко от тропинки расстилался громадный природный ковёр, похожий на мох, только синего цвета, в центре которого было что-то похожее на перевёрнутый колокол. Если сказать проще, большая глубокая чаша, в которой виднелась жидкость. Оттуда исходил приятный запах, будто кто-то пёк сладкое печенье.
− Уф-ф… − выдохнул кашит. – Как я хочу есть!
− Пошли! Не отвлекаемся!
Как и предсказывал Терзанай, тропинка вывела к небольшому озерцу, чуть в стороне от берега, потрескивая, горел костёр, гоня вверх плотный столб дыма. Озеро не было большим, оно казалось странным из-за мутно-красного цвета воды.
− Смотри, они разожгли костёр, несмотря на то, что всё вокруг мокрое насквозь! – на лице кашита было написано неподдельное удивление.
− Да, с листьев ещё капли иногда падают, я сам удивлён, хотя, наверное, древесина тут сильно смолистая.
Возле костра в гордом одиночестве суетилась Элама,.
− А где Терзанай с Сэлтой? – спросил я.
− Они смотались домой, − Элама всё подкидывала сырые толстые ветки в костёр.
− Как это смотались? Почему? – Я уставился на кучу мяса, лежащего недалеко от костра. Это наши приятели уже успели нарубить толстые кольца с огромной змеи, наподобие той, что мы видели на дереве. В стороне валялась отрезанная голова и кишки. – Когда вы змею успели убить-то?
− Змею… Да это Сэлта, пока я нарубила веток, она уже её приволокла. Сильная эта магичка. А домой они отправились, чтобы пойти в Гильдию чёрных магов и взять там что-нибудь эффектное против шаксов. Терзанай сказал, что не видит дороги, да и я тоже ни бум-бум. Никакая магия тут не помогает. И возможно, мы быстро из этого леса не выберемся. В простом лесу хоть можно определить, где север-юг. Или по солнцу ориентироваться. А тут ни солнца, ни мха на деревьях. В общем, можно и заплутать по-взрослому. А шаксы через сутки восстановятся!
Костёр горел жарко и дымно – из сырых веток выделялся густой сок, шипел и пузырился.
Воткнув в почву две рогатых ветки, я срубил ещё одну ровную, приспособил под вертел, оставив с одного края ручку, чтобы было удобно его проворачивать. Нанизали на него нарезанные куски мяса, устроили над огнём. В воздухе постепенно распространялся аппетитный запах, заставляющий пускать слюну.
Мы сидели у костра довольные. Всегда так: после боя почему-то взбудораженное состояние, люди радуются, шутят. Хотя… где-то есть трупы тех, кто совсем недавно был рядом.
Жизнь налаживалась: одежда на нас сохла, у костра тепло, кушанье готовилось. Сейчас ничто не тревожило: шаксы уничтожены, пусть и на время.
Отхлебнув из меха тёплой воды, я поглядел на озеро.
− Эту красную воду пить, думаю, нельзя.
− Да, проглотишь лягушачью икру – заведутся головастики в животе. Или ещё какая-нибудь гадость похуже!
− Каких только существ не бывает на Алгоре, − тихо сказала Элама, глядя на огонь. − Взять хотя бы эту змею. Ни рук, ни ног. Но она двигается, даже охотится на людей и животных.
− Это ещё не так удивительно. – Ты же видела тех великанов-рыканов в Подземье? Так вот, они раньше были людьми.
− Не может быть! У них один кулак больше моей головы!
Мне норнг сказал. Просто этих людей кормили чем-то таким, отчего они так выросли. Правда, непонятно, сколько в ихних здоровенных головах мозгов. По-моему, они не умнее животных.
− Но как такое возможно? Тут задействована магия. Им, наверное, давали магическое зелье.
− Не обязательно, − с видом знатока сказал Матэс. – Я вот пчёлами люблю заниматься. Могу полдня на пасеке торчать или по лесу бродить, искать дичники. Вот как вы думаете, сколько в улье пчёл?
− Я неграмотная, − сказала неуверенно Элама, − читать не умею, но деньги считаю хорошо.
− Да много, − сказал я. – Наверное, целая тысяча.
− Ага! До ста тысяч! И это в одном улье, вот так!
− А кто же их всех посчитал? – изумился я. – Это же, как их считали-то?
− Да просто. Дымом умертвили всех в улье, потом дохлых пчёл и пересчитали.
− Умно, − сказала Элама. − Одного жулика поймали, тоже хитро соль продавал. В середину мешка ложил мешок поменьше раза в два, с песком. И продаёт, а потом уезжает. Правда, когда его изловили, отрезали левую кисть и правую ступню. Жалко его было, но закон неотвратим.
− Это хорошо, но Матэс, чего ты за пчёл разговор завёл?
− Да я к тому, что вы говорили, будто из человека подземной едой великана выращивали. Так вот, пчёлы из одинаковой личинки с помощью разного питания могут вырастить матку, а могут простую рабочую пчелу. Так что может быть и такое, что в Подземье вырастят великана.
− Как интересно! – воскликнула Элама. – А чем матка отличается от простой пчелы-то?
− Ну, она больше в два раза, да ещё откладывает в сутки до двух с половиной тысяч яиц.
− А я думала, что пчёлы сами нарождают новых пчёлок, − сказав это, Элама потупилась, вздохнула.
− Ты чего? – спросил я.
− Мне как-то Маору и не жалко, − тихо сказала она.
Я проворачивал вертел над огнём и думал о её словах. Интересно, а меня бы ей было жалко?
− Не успела я к нему привязаться, − продолжила она. – Хотя… он меня вылечил, когда у горы великан пнул.
− Там вылечил, − сказал я, − а когда в Подземье зашли, сразу норнгам и отдал на откуп. Ты же помнишь, что он нас всех усыпил. А потом где ты оказалась?
− А чего ты сразу не сказал? Я бы ему всё в лицо высказала!
− Вот Ворона жалко было, − тихо сказал кашит.
− Да… и странно мы его похоронили. Не на кладбище, да ещё в теле волкодлака, – голос Эламы дрогнул. – Я вспомнила одну историю про кладбище, замковая повариха рассказывала. Мы частенько по вечерам судачили у очага. – Элама слабо улыбнулась.
− Раз улыбаешься, − проговорил Матэс, − значит, история интересная. Расскажи и нам.
− В общем, повариху зовут Мартина. И потеряла она мужа в двадцать семь лет. Он был при дворе и ради шутки разозлил вараниса. Ящер ему ногу и откусил. А пока его нашли, кровью истёк, бедняга. И сильно любила своего мужа Мартина. Убивалась из-за его смерти, каждый день на кладбище пропадала. Рассказывала, что снится ей муж постоянно. Так вот, один раз пошла она на кладбище да и уснула на лавочке, скорбя возле могилки. Просыпается, а вокруг темень, лишь звёзды дают кроху света.
