Кафедра 2 (СИ) - Лахов Игорь

Когда она проснётся… скорее всего, завтра вечером или ночью необходимо подсунуть ей удобоваримую сказочку, куда делись два дня из её памяти и почему находится в таком скверном состоянии. Пока ехал, придумал один вариант. Был приступ лунатизма. Во время него Майя упала с лестницы, ведущей из спальни на первый этаж, и сильно покалечилась. Сотрясение мозга и все дела…

— Про лунатизм — это хорошо. Майя им в детстве иногда страдала. Но он никак не стыкуется с потерей девственности, — возразила мне Рахиль.

— Вот тут ничего в голову не приходит. Не знаю… Быть может, табуретку там какую в руках держала? Ножка от неё и испортила то место, в которое должен входить муж во время первой брачной ночи?

— Родион? И как вы себе это представляете?

— Даже представлять не хочу! Но ведь какое-то объяснение необходимо? Готов выслушать вас.

— Ну… — задумалась женщина. — Нет! Не придумывается! Ваша проклятая ножка от табурета теперь у меня перед глазами стоит. К тому же ею можно объяснить, почему не вызвали доктора. Уж слишком постыдная травма, чтобы о ней узнали посторонние. Хорошо, пусть будет ваш вариант. Но чтобы увечье выглядело естественно, необходимо нанести и иные травмы около… Ну, вы сами понимаете, около чего.

— Даже не уговаривайте! Не буду! — выставив перед собой руки, стал отнекиваться я.

— Родион, я вам и не дам! Вы и так видели у Майечки больше, чем того следовало. Сама справлюсь. Она точно не проснётся?

— И даже ничего не почувствует.

— Ещё лучше! Для начала примерно прикину на себе, как должны выглядеть ссадины и…

— Без подробностей, Рахиль Натановна!

— Простите, — смущённо улыбнулась она. — Увлеклась. Больше не буду портить вашу психику. Что мы ещё должны знать?

— То, что память когда-нибудь вернётся. Уже в очень зрелом возрасте. Теперь о тайне сегодняшнего дня. Где родители Майи?

— Под Тулой по делам. Вернуться недели через полторы.

— Значит, их отбрасываем в сторону. Просто расскажите им нашу сказочку, не упоминая реальные события. Так надо. Но остаются служанки.

— Я им хорошо заплачу, и будут держать рот на замке.

— Опять убытки? — встрепенулся Адамчик.

— Заткнись, козёл! Помни про зубы! Мы тут внучку спасаем, а не торгуемся! Не обращайте на него внимание, Родион. Яхве ещё при рождении мужа умом обделил.

— Без претензий, — улыбнулся я. — Но деньги не решат проблему. Служанки случайно могут проговориться или начать шантажировать. Поэтому предлагаю провести над ними небольшой ритуал, чтобы держали рот на замке.

— Отличное решение! — воскликнул старик. — И платить не надо!

— Именно, Адам Гедеонович. Но есть одна заковыка. Для ритуала мне необходим мужчина одной с ними крови. Служанки ведь еврейки?

— В моём доме всё должно быть кашерно! Конечно, да!

— Значит, вам придётся тоже поучаствовать.

— А вот тут, конечно, нет. Я старый больной человек и…

— Или придётся заплатить.

— Согласен, если не больно, — быстро сдался этот скряга.

— Я верил в вас! Тогда прошу наверх.

В отдельной комнате я начертил простенькую пентаграмму обездвиживания. Поместил в неё обеих испуганных служанок и Адамчика. Напитав схему энергией, спустился к Рахиль.

— Родион, — прозорливо догадалась она. — Адам же был не нужен?

— Конечно, нет. Но ваш муж, извините, очень своеобразный человек.

— Он кретин! Говорите прямо!

— Верно, поэтому и решил немного подстраховаться, чтобы тоже лишнего не ляпнул или ещё чего похуже.

— Что с ним будет?

— Ничего, Рахиль Натановна. Впрочем, как и со служанками. Пятнадцать минут посидят, замерев, а потом я их немножко напугаю. Тратить энергию, чтобы все трое реально молчали, я не могу.

— Достаточно и фокусов. Но девочкам я всё равно заплачу… Хотя бы в знак благодарности, что не оставили меня одну в беде. Только Адаму ничего не говорите.

— Ваше право. Пока же идёт «сеанс», хочу обсудить иной вопрос. Мы тут немного деньжат заработали на спасении Майи. Простите, но с вами я делиться не буду.

— Вы мне уже отдали самое ценное из добытого, — взяв меня за руку, благодарно произнесла она. — Мою внучку. И семейное дело к тому же вернули. На большее не претендую. По хорошему счёту, это я вам ещё доплатить должна.

— Доплачивать не надо. А вот денежки отмыть не помешает. Там, в прихожей стоит саквояж. Пустите его в оборот. Завтра или послезавтра к вам приедет Вера Матье — с ней подробности и обсудите. Припрячьте его, пока Адам Гедеонович наверху. А то ведь он точно свою долю требовать начнёт.

— Этот может! Ох, как я с ним намучилась! Запомните, Родион! Если вам родители будут подбирать пару, исходя исключительно из своих интересов, то бегите и от такой невесты, и от родителей. Жаль, что я была слишком послушной еврейской девочкой и не смогла ослушаться отца. Теперь уже поздно… Не повторяйте моей ошибки!

— Учту. Идите прячьте саквояж.

Посмотрев на часы, снова поднялся на второй этаж. Пентаграмма почти перестала светиться, значит, скоро её воздействие подойдёт к концу. Так оно и оказалось. Отмерев, вся троица уставилась на меня.

— Всё, — для пущего эффекта придав голосу лёгкие мистические нотки, проговорил я. — Дело сделано! Теперь ваши души скованы клятвой Смерти!

— Шо? И моя тоже? — неприятно удивился Адамчик.

— Конечно. Без этого ритуал не удался бы. Теперь любой из вас, случайно или по умыслу попытавшийся разболтать секрет, сгниёт заживо за считаные секунды.

— Это незаконно! — взвизгнул старый еврей. — Я на такое не подписывался! Верни всё взад!

— Извините, Адам Гедеонович, но обратной дороги нет.

— Тогда я требую компенсацию за моральный ущерб! Иначе пойду в полицию!

— Вот из неё вас и вынесут в непромокаемом мешке, — усмехнулся я. — Знаете, почему в непромокаемом? Чтобы ваш гной не испачкал пол государственного учреждения. И я не понимаю, откуда у вас такая тревога? Вы же ведь не собирались рассказывать на стороне о случившимся?

— Нет…

— Ну и зачем нервничать попусту? Девушки? — обратил я внимание на встревоженных, но не до такой степени служанок. — Вы всё поняли?

— Да, господин Булатов, — произнесли обе по очереди.

— Прекрасно! Вопросов больше не имею!

Тепло распрощавшись с Рахиль Натановной, я пошёл не домой. План дальнейших действий внезапно сам сложился в моей голове. И для его осуществления мне нужен полковник Краснов. Место его проживания я вызнал давно, так как предполагал, что такой нужный адрес может когда-нибудь понадобиться. Да и живёт Юрий Евдокимович не так уж и далеко.

Через десять минут бега в ускорении оказался около полковничьего дома.

— Чпок, наружки никакой не видишь? — обратился я к белкогаду, памятуя, что за Красновым могут следить.

— Хмырь один топчется в подворотне напротив входа, — моментально наябедничал мой незаменимый товарищ. — Явно шпик.

— Тогда успокой его на время. Ну и карманы обшмонай, чтобы всё выглядело как обычное разбойничье нападение. Но сильно не калечь! Ведь не злыдень, а на страже Родины стоит, честно выполняя приказ начальства.

— Готово, хозяин! — доложился Чпок меньше чем через минуту. — Вот кошелёк, жетон и револьвер.

— Выбрось их неподалёку от тела, — забирая деньги из бумажника, дал я новую вводную. — Чтобы сразу нашёл, когда в себя придёт. И так человеку лишние неприятности доставили, поэтому под увольнение подводить не хочется.

Попасть в дом не составило большого труда. Чпок просто отвлёк подозрительным шумом бдительного консьержа, судя по военной выправке, явного отставника. Я же на ускорении быстро прошмыгнул мимо его поста. Найдя квартиру полковника, позвонил в дверь, на ходу придумывая причину, по которой меня обязательно пустят слуги или охрана. Но ничего врать не пришлось. Заспанный и очень недовольный полковник сам соизволил открыть дверь, как только услышал, кто за ней стоит.

— Родион⁈ — почти прорычал он. — Это преступная наглость с твоей стороны!

— Прошу вас: тише, Юрий Евдокимович, — приложив палец к губам, умоляюще произнёс я. — Поверьте, дело безотлагательной важности. И только к вам могу обратиться!