Люди всех цветов кожи, национальности и достатка перебегали кто поодиночке, кто небольшими группками для посадки на лайнеры. Одежда выдавала в них людей не бедных. Егоров прикинул вместимость — судя по всему, среднемагистральный, эконом-класс, а значит, до пары тысяч могут вместить. Потом вчитался в маршруты следования и убедился, что прав. У левого красовалась голонадпись «Уральск — Пермь», у правого — «Югра — Новоуральск».
Возникла предательская мысль бросить всё и уехать в Пермь. Или в Уфу, которая ещё ближе — всего в двух с половиной неделях пути. Денег на рейс должно было хватить впритык — билет стоил в районе двадцати пяти тысяч. Но на что жить эти две недели? Взгляд тут же упал на мотыля, уснувшего в садке, и стало стыдно за такие мысли. Говорят, к космозверям нельзя привыкать. Нельзя давать им клички. Они — что-то среднее между топливом, вещью и тягловой живой силой. Но к своему мотылю он привык. Да и яхтой своей дорожил — сейчас это была самая дорогая его собственность.
Там, где заканчивались рельсы, начинались длинные ступени, спускающиеся вниз. Егоров подошёл к краю — на пару сотен метров до противоположного «берега» пролегала кольцевая магнитная дорога. По ней в десяток рядов перемещались сотни автоматических кабинок, грузовых и такси, снующих над дорогой и ведущих в разные сектора станции. Над дорогой виднелось ячеечное космостекло, рассеивающее солнечные лучи.
Обычная орбиталка, относительно свежей постройки, подумалось Егорову. Посмотрел на планшет — туда установилась карта станции. Подошёл к будке и подписал бумаги за парковку — с карты снялась тысяча за восемь часов. Дорого, но за парковочный челнок-упряжку для посадки на планету попросили бы втрое дороже.
Берсерк вцепился в куртку и молчаливо обозревал окрестности. С котом на плече Егоров решил прогуляться по третьему посадочному терминалу. Определённая импозантность получившегося облика поднимала настроение. Прогулявшись до ближайшей столовой и взяв чайку, Егоров снова созвонился с диспетчером и сказал координаты. Тот велел оставаться на месте и сказал, что матрос прибудет в течение часа.
Группа разноцветных туристов-китайцев в футболках Объединения принялась его сначала фотографировать на какой-то архаичный фотоаппарат, потом повесили аппарат в воздухе, пристроились к Егорову и стали принимать странные позы. Худой паренёк протрещал что-то на хитром наречье и попытался погладить Берсерка. Кот вздыбил шерсть, щёлкнул драконьим хвостом и зашипел.
— Х-х! Порежу! — перевёл переводчик.
Туристы, слегка оторопев, подобрали зависший в воздухе фотоаппарат и торопливо ушли.
Станция тем временем зашла в тень от Тюмени. Моргнуло и включилось резервное освещение. Кот от неожиданности сильнее вжался в плечо, прорезав когтями куртку и дотянувшись до кожи. Егоров ойкнул, осторожно перецепил кота на другое плечо. Ещё через полчаса начался тот период ожидания, когда неопределённость начинает вызывать раздражение. Егоров подошёл к краю ступеней и начал напряжённо вглядываться в подъезжающие каретки.
Наконец, на ступенях появился силуэт парня в знакомой форме матросов «Тавды». Более того, Егоров узнал в нём старого приятеля, старшего матроса Константиновского.
— Давно не виделись, — пошутил Егоров.
— Да уж. Отправили вот. Эта тварь признаёт только меня и ещё пару человек из матросов головного, — кивнул Константиновский на Берсерка.
— Мя-я! Привет! Забери меня! — перевёл мысли кота переводчик, а сам Берсерк задрыгался, заворочался, прося перелезть на руки.
— Что он у вас раньше никогда не покидал корабль?
— Покидал. На челноках плавал. На истребителях. На грузе один раз спускался с трёхкилометровой высоты. У него, возможно, мания побега. Дикий зверь.
— А чего тогда домой просился?
— Кто его знает. Переводчик стандартной китайской модели, на обычных котов адаптирован. А не на путешественников. Не запрограммировали.
Егоров передал кота. Шипастый хвост то ли непроизвольно, то ли от волнения дёрнулся и прошёлся по ладони Леонида, оставляя царапину.
— Чёрт! Сильно? — спросил Константиновский.
— Не, нормально, ссадина. Зовут-то как?
— Берсерком.
— Да нет, тебя. Хоть запомнить. А то всё по фамилии как-то.
— А-а, — Константиновский расплылся в улыбке. — Кит я. Родители решили, что, типа, фамилия и так слишком длинная, надо покороче.
— Ну, давай, счастлива, Кит, — Егоров ударил по ладоням. — Прости, если уж сильно напряг вас своим визитом. У вас хороший корабль. И тебе, Берсерк, пока.
Егоров ещё раз сходил в столовую, взял дешёвый и не очень вкусный, но питательный обед и вернулся вместе с ним в «Академик Гамаюнов», чтобы ждать ответа от Ильнура.
Последнюю фразу он Константиновскому сказал почти как дежурную, но за обедом вспомнил свои приключения и подумал: и правда, хороший корабль «Тавда». И люди неплохие — где-то наглые, вороватые, некультурные, но, в то же время, простые и правильные. Кроме того, оставалось чувство, словно он что-то забыл там. Не то Екатерину Сергеевну из медотсека, не то прогуляться в лесу — источник раздражения сидел где-то между этими воспоминаниями.
Когда Егоров доедал последнее блюдо, пришёл звонок от Константиновского.
— Мне стыдно обращаться к вам за помощью, но… вы сейчас сильно заняты?
— Что случилось?
— Он убежал. Я решил заскочить в торговую галерею, пятый сектор, прошёл мимо пары волкодавов, он вырвался из рук и убежал.
Егоров мысленно выругался
— Предлагаете поискать его? Не проще ли обратиться в местную службу поиска?
— Туда очередь за обращениями полчаса. Я сказал ребятам, которые есть на станции, они тоже поищут, но… А вас он вроде бы признал и запомнил.
Рассудив, что время за парковку всё равно заплачено, а делать нечего, Егоров согласился, дошёл до магнитной дороги, сел в ближайшую кабинку и приехал в пятый торговый сектор. Константиновский вместе с оказавшемся неподалёку юнгой уже наметили план, по которому предполагалось искать кота. Шесть этажей разделили на троих, итого каждому пришлось обойти по двенадцать коридоров. Следующие полчаса Егоров шлялся по заведениями и опрашивал продавцов и охранников, видели ли они кота. Наконец, юнга позвонил, появилась зацепка — один охранник видел, как мимо пробежал кот со странным хвостом, покрутился около мясной лавки, его взял на руки парень в красной куртке и отправился куда-то в сторону кабинок.
— Если ушёл из сектора — это то же самое, что искать иголку в стоге сена. На станции триста тысяч человек и десять секторов, — приуныл Константиновский.
— Вы же ещё двадцать часов тут будете. Найдётся!
Камеры просматривать никто не дал, только посмеялись над проблемой. Надо же, какой-то кот! В итоге через час проблему решили, добившись в справочном бюро двухчасовой трансляции объявления с фотографией кота.
Сели втроём и перекусили в вездесущих «Маковкиных Пирогах». Егорову тем временем на планшет пришло сообщение от Вольдемара Бушуева:
«Привет! Ильнур написал, что ты в системе и готов выступить. Есть одна движуха, приезжай. Припаркуй парусник на орбиталке! И садись. Приходи в гости, я живу в Ямальском Макрорайоне, регион Солнечный, микрорайон семь, дом тридцать, квартира сорок пять».
«Уже припарковал. Югра-5. Что за движуха?»
«Очень выгодная! Давно собирался осуществить. Как раз нужен кто-то родом из Империи, вроде тебя».
Егоров просмотрел список контактов — Ильнура не было в сети. Видимо, уснул.
«Хорошо, я, правда, жду сообщения от него. Он же у вас в ячейке гильдии главный?»
«А, плюнь на него! У него недостаток креативного мышления. Всё мыслит категориями поэтических вечеров. Я предлагаю настоящий, шокирующий перформанс. Ну как, получается? Я посмотрел. В ближайший час от меня с „Югры-5“ добираться ближе всего, на Ямальский северный космопорт за полтора часа, а дальше на монорельсе минут пятнадцать».
После «Маковкиных Пирогов» и поисков кота у Леонида было боевое настроение. До сна по его графику оставалось больше десяти часов, а душа жаждала приключений и наживы.
