— Ты так уверенно говоришь, однако… Это всё геноцид, Энакин. Джедаи так не поступают. Ты помнишь, что мне сказал тогда? Я Джедай, я должен быть выше этого. Не судить эмоциями и чувствами, а судить разумом.
— Намекаешь на то, что я не сужу их разумом? — резко спросил Энакин встав с дивана.
— Нет, но я…
— Но… что, Падме? — он склонился и заглянул в её глаза. — Я ещё раз повторяю — мы поступили правильно. Знаешь… мне всё равно на нытьё всяких моралистов и гуманистов с пацифистами… Есть кое-что поважнее пафосных речей и правильных поступков. Галактика важнее, жизни разумных — важнее. И те, кто не в состоянии обуздать свою природу должны быть готовы к тому… что мы используем все доступные нам средства, дабы обуздать их природу. Зайгеррианцы не захотели меняться, — он отвернулся и устремил свой взгляд в окно, на вечерний Корусант. — Они не смогли обуздать себя, не смогли понять, что плевать в общество и на общепринятые условия — опасно, ведь если общество плюнет в них — их сметёт. Они слушали, да не слышали… И вот он результат. Я видел это всё… Вспышки турболазеров, что попадались по планете — были видны из космоса… Почва обратилась в шлак, атмосфера неизбежно изменена. Восемьдесят процентов зайгеррианцев и шестьдесят процентов талассианцев — заплатили за глупость своих неизменных традиций. Заплатили за то, что ставили себя выше других. И по мне так — плата вполне пристойна.
— Ты говоришь ужасающие вещи, Энакин… Эта проклятая война слишком повлияла на тебя…
— Знаешь… я больше не хочу возвращаться к этому разговору, — внезапно произнёс он. — Пожалуйста, Падме… Следуй своему же правилу — никогда о работе дома…
Видимо, вразумить супруга у неё не выйдет. А жаль, в Ордене его очень уважают. Другие представители Ордена не сообщили ей ничего ценного, а Мейс Винду и вовсе заявил, что Лайта Флаингстара, главного виновника той ужасающей трагедии, вскоре восстановят в звании Магистра и вообще его отстранили по другому поводу… Это несправедливо… Нет, она исчерпала всевозможные ресурсы. Республика, как бы она не старалась, погружается во тьму. Надо попробовать что-то иное. Что-то… что могло бы дать ей поддержку… А ведь раньше всё было куда проще… стоп… Раньше. Ну точно же! Если так подумать — найдётся множество Сенаторов, особенно среди Лоялистов, кто не доволен закручиванием гаек. А что если ей обратиться к тому, кто всем нравился и по кому начали даже скучать… К Финису Валоруму…
Спустя два дня, бывший Канцлер, в свержении которого она поучаствовала, о чём сейчас жалела, встретился с ней в своей резиденции. Финис Валорум подпадал под закон о защите, который предписывал защищать бывших Канцлеров. Помимо того, что Финис был против политики Палпатина в целом, бывший Канцлер был обеспокоен так называемым «законом о безопасности», который ещё больше ограничивал права граждан и отдавал часть полномочий Сената непосредственно Канцлеру. Дебаты вокруг него вспыхнули довольно серьёзные, потому как — фракция Милитаристов, не в полном составе, но внушительное её количество — высказалось против. Тот самый редкий момент, когда она работала с тем человеком, которого презирала — с Августом Грантом.
Старик был крайне опытным, политическим оппонентом, харизматичным и внушительным. И теперь он участвовал на её стороне, хотя Милитаристы не требовали отмены Закона, а лишь его редактуры в сторону смягчения. Если принять за истину то, что они фактически кормятся с рук Сея Учи и Флаингстара, то получается — это они повлияли на требования Гранта.
— Я понимаю Ваши опасения и разделяю их, — Падме и Финис беседовали в креслах, что стояли по бокам от круглого столика, в его кабинете. На столике можно было обнаружить ёмкость с кафом. — Полагаю, мисс Амидала, вы понимаете теперь поспешность тех решений? — спросил он у неё.
— Я лишь хотела безопасность для своего народа…
— И я вас не виню, — кивнул бывший Канцлер, отпив кафа. — Однако тот, кто хочет получить безопасность — не должен менять на безопасность свободу. Ведь в таком случае не получит ни безопасности, ни свободы.
— По вашему было бы логичнее дозволить Торговой Федерации довершить начатое, Финис?
Он отвёл взгляд. Нападение Торговой Федерации — было логическим следствием его политики. Грант был прав в его оценке. Старик как-то метко сказал, что даже для того, чтобы убедить уборщика делать свою работу — Финис Валорум должен заложить половину Галактики в ипотечный кредит, а вторую половину — продать сразу.
— Я не хотел бы бередить старые раны, — признался Финис. — Тем не менее…
— Тем не менее — вы первым подняли эту тему, — сурово произнесла Падме. — Я понимаю, что вы имеете схожие воззрения со мной, но именно вы отчасти и виноваты в Блокаде Набу. Давайте не будем забывать про это.
— Мы здесь не для того, чтобы это обсуждать, — послышался голос Бейла Органы. Он и Мон Мотма прибыли, наконец-то… Мон Мотма и Бейл заняли предложенные места на диване, что располагался напротив мест Падме и Финиса.
— Всё же решили прийти ко мне, после тех моих слов, Бейл? — спросил Валорум.
— Палпатин действительно не собирается отдавать ничего и этот законодательный акт… Один из самых репрессивных, коих я мог видеть, — отметил Органа. — Тем не менее — у нас есть шанс его отвергнуть, потому как довольно значимые личности заинтересовались им.
— Я бы не стал оценивать столь высоко Августа Гранта, — поделился своим мнением Валорум. — Всё же — Август Грант себе на уме, как и его фракция. Он кормится с рук Учи, а ниточки ведут к Флаингстару, этому «мастеру интриг Джедайского разлива», — фыркнул он.
— Вы его не слишком уважаете, да? — спросила Мотма.
— Естественно, Мон, — согласился Валорум, предлагая каф только что прибывшим. — Если бы вы понимали, что Лайт Флаингстар сделал — вы бы ненавидели его даже сильнее меня. Он… он прекрасно видит всю картину, если не всю, то почти всю… И в этом нюанс. Вместо того, чтобы что-то сделать — он играется с Сидиусом в ужаснейшей партии, на всю Галактику, с ценой в миллиарды жизней. Он не пытается всё решить идеально, сохранив жизни. Он просто ещё один игрок со своим извращённым желанием перестроить Галактику. Так что восхищаться я бы им не стал… Разница между ним и Палпатином в том, что Флаингстар умело маскирует свою жажду власти и имеет куда меньше влияния на Сенат. Палпатин же… Он куда более жесток.
— Поэтому мы и обращаемся к вам, Финис, — заметила Падме. — Вы сможете мобилизовать свои старые связи и сможете… противопоставить себя Палпатину.
— Шансы не велики, — откровенно признался он. — Те, к кому я могу обратиться уже давно живут своей жизнью при текущем режиме, а кое-кто променял мой режим на Палпатиновский, успешно продав меня, когда то было выгодно. Тем не менее, я не могу не попытаться… Иногда мы просто не можем прекратить сражаться, только потому, что наши враги торжествуют и почти победили. Ведь наше дело правое… Так что я помогу вам и, возможно, вернусь в политику. Только, Бейл… Я не считаю, что имею моральное право возвращаться к должности Канцлера. Не после того, что произошло. Однако… возможно ваше красноречие поможет вам увидеть иной путь в грядущих событиях…
