Разошлись к полудню. Джиро и Бином обсудили вопрос коллективных ночевок в разных вариантах и сочли, что в них даже что-то есть, но только для молодых.
— А что, кстати, вы планируете делать с учебным доступом андроидов в лаборатории? Будете допускать их к самостоятельной практике?
Бином помедлил.
— У нас нет пока четкого понимания, как и что именно мы будем делать, всё это развертывание для нас в некотором смысле сюрприз. Но торопиться внедрять всё подряд мы не будем, это точно.
Джиро усмехнулся и шевельнул тонюсенькими усами на смуглом лице:
— Понимаю.
— Что же вы себе ничего не сторговали на этом празднике жизни?
— Да мы лучше вас вперед пропустим.
— Я предпочел бы пропустить вас. Людей у вас больше, тот самый замечательный кейс с андроидом, получившим финальный блок образования вместе со своим создателем, находится на вашей территории.
— Нет-нет, коллега, не надо подкидывать идей верховным бюрократам. Право первопроходца досталось вам, несите эту ношу с гордостью.
— Скорее, со смирением.
— В смирении вы отродясь не были замечены. Уверен, вы что-то задумали, и мне не терпится посмотреть на результаты. Обязательно пригласите меня на выпускной.
Бином улыбнулся, и они двинулись в сторону ресторана. Пора было обедать, а не разменивать себя на дурацкий кофе-брейк.
* * *
Из размышлений о толщине медузьих щупалец меня выдернул диалог Марго с Гелием, которые происходил в соседней комнате. Я навострил уши. Марго кипела возмущением, Гелий же невозмутимо гудел в ответ.
— Послушай, они уже хотят, чтобы мы допустили андроидов к практике!
— Откуда ты это взяла?
— Ольга пишет с новосибирского курултая! На всех заседаниях об этом говорят! И всё, всё должны сделать мы! Руководство совсем спятило, если думает, что мы позволим превращать наши проекты в подопытных свинок.
— Наши проекты и есть подопытные свинки.
— Но это наши свинки!
— Безусловно.
— И ты представляешь, восточники зажали себе ту пару создатель-андроид, которые переехали к ним с Юга.
— Думаю, если нам это действительно интересно, мы сможем договориться о контакте.
— Но как можно допустить андроидов к работе в инкубаторе⁈
— К самостоятельной — нельзя, но этого и не произойдет. Не понимаю, что заставляет тебя сомневаться? Кто может тебя вообще заставить сделать что-либо?
— Ты намекаешь на саботаж? Это низко! Я бы предпочла решить вопрос радикально!
— Радикально и решим.
Постепенно Марго с Гелием сместились в ту комнату, где сидел я. И я не выдержал.
— Извините, что я подслушиваю, а почему нельзя допустить сюда андроидов?
Марго с Гелием замолчали и мрачно посмотрели на меня. Я уже понимал, что спросил что-то совсем ужасное, и хотел отозвать свой вопрос. Жаль, что в жизни не бывает кнопки «отменить», я бы воспользовался, но теперь оставалось только ждать ответа.
Но тут в соседней комнате раздался громкий хлопок, как будто две огромные ладони ударили друг о друга, посыпались на пол какие-то металлические детали и светящаяся сетка начала сползать по стенам с мерзким писком, отрезая лабораторию от улицы и коридора.
— А вот почему, — ухмыльнувшись, ответил Гелий.
Глава 22
— Спокойно, действуем по инструкции! — зазвенел из соседней комнаты голос Шведа.
Гелий с Марго двинулись к месту аварии, на ходу Гелий обернулся и скомандовал:
— Риц, берите планшет, будете на подхвате.
Я поспешил за ними.
Разорвало тестовую станцию. Даже не столько разорвало, сколько повредило, но зато с впечатляющими последствиями. Несмотря на то, что физические повреждения были не очень большими — у блока ожидания отвалилось соединение с основным корпусом, — на программном уровне творился ад. Вся комната была забита фрагментами программ разной степени крупности, различить, что к чему относится можно было только по тонким оттенкам цвета, выдающим авторский почерк. Я вспомнил, что третий вариант медузы, над которой я работал, в процессе приобрел зеленоватый оттенок, в отличие от золотистых первых двух. Я обреченно осмотрел месиво в поиске знакомого цвета, но не нашел. Или моя медуза еще не поступила в тестовый корпус, или ее уже разнесло совсем в лоскуты. Ладно.
Программный суп плескался по всему объему помещения, более мелкие фрагменты постепенно вытягивало в соседнюю комнату, Швед и Зима выкатили какую-то трубу и возились с ней, пытаясь то ли запустить, то ли сдвинуть с места.
Гелий и Марго вооружились рабочими очками.
— О, неееет! — застонала Марго. — Хуже, чем в прошлый раз.
Гелий взмахнул рукой, и четыре крупных фрагмента построились в ряд у его руки.
— Риц, откройте ваше внутреннее хранилище и складывайте всё, что мы вам будем давать. Каждый фрагмент отдельно.
Я открыл рот, намереваясь спросить, но Гелий тут же уточнил:
— Если покажется, что фрагменты сцепились по своей инициативе, разделяйте и складывайте в отдельные ячейки, потом разберем. Собрать обратно проще, чем разделять.
Я кивнул, активируя ячеечное хранилище. Но думать мне не пришлось, потому что Гелий с Марго разделяли слипшиеся фрагменты сами. Делать это приходилось очень быстро, потому что программные контуры стремительно проникали друг друга, образуя подчас редкостных уродов.
Вот и сейчас у меня перед носом проплыла помесь ежа с ужом, на ходу пытающаяся изобразить колючую проволоку. Я посмотрел, как действует Марго, прикинул, что вижу в ней три фрагмента, и подвел планшет, чтобы заселить каждый отдельно. Но тут у меня из-за плеча выскочила Влада с каким-то сачком и развеяла получившуюся структуру.
— Этого не спасти! — заявила она.
— Риц, не отвлекайтесь! — велел Гелий. — Берете фрагменты только у нас с Марго.
— Хорошо, — я вернулся к приему элементов из рук профессора.
Минут через двадцать мы собрали все крупное. Сложносочиненных перерожденцев уничтожили Марго с Владой, а Гелий кивнул Шведу с Зимой, и они запустили свою трубу, которая развеяла все мелкие фрагменты.
— Проверить остальные помещения, — велел Гелий.
Я думал, Швед сразу покатит куда-то пушку, но оказалось, что за проверку помещения отвечает светящаяся сетка, которая вылезла в самом начале, и ее писк раздался от входной двери. Вот теперь Швед с Зимой взялись за пушку, а я помчался за ними смотреть. Дверь была облеплена мелкими фрагментами программ, а по центру красовалась октаграмма.
За мной подошли и Гелий с Марго.
— Это что еще за символы? — нахмурившись, спросил Гелий.
— Это мое, — пискнула Зима. — Две версии вместе…
— Неспасаемо, — вынес вердикт Гелий, и Швед включил пушку.
Всё испарилась, и защитная сетка, предупредительно пискнув, исчезла.
— Хаос ликвидирован, — торжественно произнес Швед.
Все выдохнули.
— Так о чем мы говорили? — вспомнил обо мне Гелий.
— Почему нельзя допускать андроидов, — напомнил я.
— Да! Спасибо. Потому что у нас возникают неалгоритмизируемые ситуации. Причем если то, что вы сейчас видели, ерунда, в конце концов, здесь можно было бы все развеять на автомате, но бывают ведь и более сложные вещи.
— А почему тогда не развеять всё сразу? Зачем мы спасаем фрагменты, у которых точно есть копии?
— Потому что нас интересуют линии разлома. По большому счету, то, что сейчас произошло, лучше всего показывает точки уязвимости. Это лучший из возможных тестов, жаль, что повторять его регулярно в таком виде совершенно невозможно. В наших условиях на такой экзерсис не хватит ни сил, ни времени. Но зато сейчас, считайте, нам повезло. Авария произошла в рабочее время, мы большую часть собрали, и авторы получат те фрагменты, которые вы любезно собрали и изучат их. И вот это уже точно работа для людей.
Я даже посожалел, что моя программа не попала в спонтанный вылет. А что, если мне ее потом самому выпустить?
Гелий повернулся к лаборантам.
— А теперь скажите мне, кто опять перегрузил тестовую станцию? Это ведь она еще пятничную порцию не смогла переварить?
