Симона, странно указывая Вик глазами на мужчину, пробормотала:
– Да, нер… простите, инспек… ой… старший дете…
Он оборвал ее бессвязный поток:
– Сиора Перелли, не стоит так волноваться, я сам к вам спущусь. Нерисса Ренар, мы незнакомы, но вы не могли бы…
Вик предпочла скрыться за дверью. Незнакомые старшие детективы-инспекторы, узнающие ее с первого взгляда, – это однозначно не к добру.
И она без механитов! И без маски…
Вик заскочила в паромобиль и резко приказала:
– Поехали! Сыскной дивизион!
Паромобиль медленно тронулся, объезжая стайки веселящихся.
Вик оглянулась назад. Рыжий детектив выскочил из библиотеки и встал на тротуаре. Без маски. Толпа в карнавальных костюмах обходила его, как река огибает скалу.
– Затруднения, нерисса Ренар? – спросил Адамс, бросив взгляд в зеркало заднего вида.
– Нет, – сухо ответила она, но, судя по взгляду водителя, Эвану доложат об этом.
Вик развернула бумаги и вчиталась в мелкий, лишенный изыска завитушек почерк Симоны. Это был список тех, кто брал книгу. Б. Мюрай, почему-то опять с одной «р» (может, особенности местного написания родового имени? Не может же Симона быть безграмотной). Интересно, это тот же самый Мюрай из газет или однофамилец? Еще были некто Р. Фель, Н. Кидман, С. Кейдж и Ж. Ришар. А еще Ж. и Р. Жабер. Что-то в этом есть.
* * *
Сыскной дивизион бурлил – шесть часов, пересменок. Уходили со службы дневные детективы, заходили на дежурство ночные. Констебли молча завидовали уходящим – их служба заканчивалась только в девять вечера.
Дежурный констебль за стойкой объяснил Вик, как попасть в отдел Дейла – по лестнице на второй этаж, третья дверь справа, отдельный кабинет в конце залы. Вик выполнила все его указания и оказалась в непривычном месте. В Восточном дивизионе констебли ютятся в небольших кабинетах, а тут им выделили огромное помещение с многочисленными рабочими столами и даже диванами для отдыха.
Зала заканчивалась отгороженным стеклянной стеной кабинетом – Томас работал, как рыбка в банке! Нет, у него кабинет был удобнее, чем у констеблей, – стол больше и шикарнее, кресла вместо стульев, многочисленные бюро для документов. Но стена! Стеклянная стена не давала никакого уединения и самого главного преимущества службы инспектора – возможности отдохнуть не на виду у всех.
Немногочисленные констебли, занятые ничегонеделанием, а официально – вниканием в текущие дела, провожали Вик странными взглядами. Кажется, у кого-то язык, как у Шарля, нуждается в укорочении.
Томас отвлекся от бумаг, которые внимательно читал, сидя за столом, увидел приближающуюся Вик и бросился открывать ей дверь.
– Добрый вечер, нерисса Ренар!
– И вам, детектив.
Он впустил ее в кабинет с широкой улыбкой на лице.
– Присаживайся!
Пока Вик выбирала кресло, в которое сесть (можно было у камина, а можно у рабочего стола), Том опустил жалюзи.
– Так будет лучше.
Вик поджала губы и села у стола.
– Так даже хуже, чем было, Том!
Громкий стон разочарования из общей залы подтвердил ее опасения. Том, возвращаясь на свое рабочее место, отмахнулся:
– Я им потом все объясню, Тори.
– Даже боюсь представить, что ты им скажешь.
Томас поклялся, как в суде:
– Правду! И ничего, кроме правды!
Вик с громким стуком положила на стол книгу – это все, чем она могла показать свое недовольство.
– Это тебе в качестве извинений за пребывание в Инквизиции. Книга моего отца, как ты и хотел.
Том внезапно погрустнел:
– Тори…
– Прости, что по моей вине тебе пришлось оказаться там. Надеюсь, тебя несильно пытали.
– Меня вообще не пытали, Тори.
– Это замечательно.
Одно хорошо – с Томом не надо было притворяться и быть правильной нериссой. Он знал, что она не такая.
– Давай оставим тему Инквизиции. Я пришла по делу, и мне можешь помочь только ты. Мне нужно кое-что узнать о Ричарде Стилле и Жабере. Меня интересуют эти два человека.
О детективе Особого отдела у Дейла спрашивать бесполезно – он уже говорил, что ничего о них не знает.
– А еще новости по делу нера Бина и его сестры. И, если можно, дело об ограблении музея три луны назад.
Вик замолчала, рассматривая поникшего Тома, медленно отодвигающего от себя пакет с книгой.
– Тори… должен признаться… это я написал заявление на тебя в Инквизицию… Я сильно испугался за тебя. С эфиром не шутят. Болезнь женщин-магов протекает крайне тяжело в терминальной стадии. Я не хотел тебе такой участи. Я был неправ. Осознаю… Тори, мне очень жаль…
Вик замерла. Она никак не ожидала, что донес на нее Том. Маска балагура и паяца была такой крепкой… Том. Это сделал Том. Хорошо, что его донос попал к Дрейку. А если бы к отцу Корнелию?
– Тори, скажи что-нибудь! – как ребенок, попросил Том.
– Например?
– Мне очень жаль, Тори!
Она качнула головой:
– Ты такое дитя, Томас! От того, что ты скажешь «мне жаль» и «прости», ничего не изменится. Плохое не забудется. И случившееся не исчезнет.
– Тори, прошу! Я все осознал!
Она заставила себя улыбнуться – нериссы должны быть понимающими и сострадательными. Но даже с Томом, оказывается, нельзя быть самой собой. Он не понимает, почему его нельзя простить.
– Томас, я искренне надеюсь, что это действительно так.
– Тори…
Вик взяла голос под контроль и мягко, как положено нериссам, сказала:
– Я прощаю тебя.
«Только доверять уже не смогу» – это она добавлять не стала. Да гори алым пламенем такая дружба!
Том привычно плутовато улыбнулся:
– Я могу надеяться на прогулку?
– Можешь. Мой опекун уже приехал, так что можешь попытаться получить у него разрешение на прогулку со мной.
Том вздрогнул:
– То-о-ори-и-и…
– Давай закроем тему Инквизиции.
– Хорошо!
Том встал, достал с полки папку и подал ее Вик.
– Тори, это все материалы по делу об убийстве нера Бина. Да, дело переквалифицировали. Коронер не смог однозначно подтвердить, что смерть не была криминальной, и наш судебный хирург произвел вскрытие. Отчет еще не готов, но я там присутствовал. Бина перед смертью пытали, а потом скинули со скалы.
Вик, пролистывая материалы дела, напомнила:
– Дело об ограблении музея еще, пожалуйста.
Том кивнул, направляясь к двери.
– Сейчас будет. Жабера не знаю, а Стилла постараюсь выловить для тебя. Элайджу Кларка так и не смогли найти, такого человека не существует. Художник отправился в егерскую службу, возможно, сможет нарисовать портрет по описанию. И да, признаю: я идиот, не отнесся со всей серьезностью к делу. Я пойду?
– Иди.
– Иду! Уже ушел!
Он медленно стал закрывать за собой дверь. Вик не выдержала:
– Паяц!
Он спешно просунул голову в дверную щель:
– Тысяча ренарят, как мне этого не хватало!
Вик закатила глаза, но ничего не сказала. Она принялась читать показания.
Томас только через час притащил папку с делом об ограблении.
– Прости, задержался – долго пришлось искать. Ее в такие дебри закинули, будто спрятать хотели! Но я упорный, я нашел!
Он присел на край стола, разглядывая Вик сверху вниз. Рука скользнула по ее волосам, он поправил ее локон.
– Тори, я скучал…
– Прошел всего один день, – строго напомнила она, закрывая папку с делом Бина – ничего особо интересного найти не удалось.
– А мне показалось, целая вечность!.. Пока не забыл – инспектор Стилл уже пошел домой, но будет завтра ждать тебя в Центральном участке. Сможешь сама задать ему вопросы об ограблении.
– Что-нибудь по Жаберу есть?
– Ни-че-го. Но я завтра с утра поговорю со всеми, может, кто и знает. Сразу же сообщу!
– У меня есть одна нелепая догадка, но нужны подтверждения.
– Какая догадка?
– Жабер – Жан Ришар, друг нера Бина. Но я могу ошибаться, эта версия притянута за уши.
– Я постараюсь что-нибудь добавить к этим «ушам», Тори.
