Но что-то слабенько он набирает очки влияния. Я тут меньше двух месяцев, а уже неплохо очков заработал, навыки прокачал, корабль улучшил.
— Неплохо, парень. Очень неплохо. Значит, ты с ней давно. А вчера что? Почему вдруг решил ко мне прийти?
Он посмотрел мне в глаза и сказал:
— Вчера, когда она сказала про Эльдорадо… про миллион очков и три ранга… я понял, что это не просто так. Это возможность для меня и для тебя. Мы оба носители, Крюк. И мы оба идем к одной цели. Я подумал… может, это судьба. Или Вежа нас специально свела.
Я хмыкнул, откинулся на спинку стула и скрестил руки. Ну да, ну да. Если судьба — это система в голове. Или Вежа. Интересно, очень интересно. Что он хочет? Союз — это понятно, но зачем ему я? Что он скрывает? И почему именно сейчас?
— Ладно, — сказал я, постукивая пальцем по столу. — Допустим, я тебя слушаю. Что ты предлагаешь? И что ты знаешь про Эльдорадо? Выкладывай, парень.
Я сидел, глядя на Филиппа, пока он допивал свой ром, морщась от крепости. В каюта было тихо. Где-то на палубе Стив орал на кого-то из матросов — голос его пробивался сквозь переборки. Филипп поставил кружку на стол, вытер губы и продолжил говорить. Он явно решил идти до конца.
— Когда вчера Вежа сказала про Эльдорадо, про миллион очков и три ранга, я сначала подумал, что это просто очередной крючок. Знаешь, как она любит подкидывать задания, чтобы ты дергался, как рыба на леске. Но потом… потом перед глазами вспыхнуло еще одно сообщение. Мелькнуло и пропало, я едва успел прочитать. Там было что-то вроде: «Заключи союз с другим носителем — награда: семь тысяч очков влияния». Семь тысяч, Крюк! У меня сейчас семьдесят три, до «Эдила» не хватает одиннадцати. Если я получу эти семь, останется всего четыре тысячи — это пара заданий, и я на новом ранге. А с «Эдилом» я смогу… не знаю, что точно, но Вежа обещала настоящую силу.
Я прищурился, постукивая пальцами по столу. Семь тысяч очков за союз. Вежа, значит, не просто подталкивает нас к Эльдорадо, она еще и сводит нас вместе, как двух псов на одной цепи.
— И вот я подумал, — продолжил Филипп, наклоняясь чуть ближе ко мне. — Это не случайность. Ты, я, Эльдорадо, эта награда… Вежа хочет, чтобы мы шли вместе. Я всю ночь ворочался, думал, стоит ли к тебе идти. Ты ведь… ну, ты не из тех, кто легко доверяет. Я это вижу. Но утром решил: будь что будет. Если я с тобой договорюсь, то получу очки, подниму ранг, а там — до Эльдорадо рукой подать. И миллион очков… это же не просто цифры, Крюк. Это… это как вечность, понимаешь? Мы можем стать кем угодно. Сильнее всех на этих морях.
Он замолчал, глядя на меня с какой-то детской непосредственностью. Я откинулся на спинку стула, переваривая его слова. Каюта словно сжалась вокруг нас, воздух стал тяжелее, пропитанный запахом рома. Филипп ждал, а я смотрел на него и думал.
Союз. Семь тысяч очков для него, а для меня что? Я ведь тоже носитель, может, и мне что-то перепадет? Или Вежа играет только с ним?
Первое, что пришло в голову, — выгода. Если он прав, и Вежа хочет нас объединить, то вместе мы и правда можем двигаться быстрее. Я знаю про гроб Дрейка, у меня есть колокол, я капитан этого корабля. А он… он бьет гарпуном в глаз кита за сотню метров, да и ранг «Рив» — это не пустяк. Наверное. Скорость реакции, сказал он. В бою это может пригодиться. Абордажная команда под его началом, если он не врет, станет острее сабли. Плюс его опыт с Вежей — он с ней с детства, знает, как она думает, как дает задания. Это не то, что у меня — я вечно нащупываю ее правила в темноте, как слепой на незнакомой палубе. Может, он и вправду ключ к этой игре.
Но тут же в голове зашевелились сомнения. А если он врет? Если это все — сказка, чтобы втереться ко мне в доверие? Он скрытный, как акула в мутной воде. Может ему Вежа дала задание втереться в доверие? Вчера чуть не полез драться, когда я про Вежу спросил, а теперь вдруг выкладывает все на стол? С чего бы? Может, он хочет подобраться поближе, выведать мои планы, а потом — нож в спину и привет?
Я вспомнил Роджерса. Ли тогда погиб. Доверять — это риск. А с Филиппом риск двойной: он не просто человек, он носитель. Кто знает, что у него в голове?
Я посмотрел на него. Он сидел прямо, нервничал, хотя и старался скрыть это. Молодой, горячий, но не глупый. Это я уже понял.
— Союз… — протянул я. — Допустим, я подумаю. Но ты мне скажи, парень, что я с этого буду иметь? Ты свои очки получишь, ранг поднимешь, а я? Мне Вежа что-то ничего такого не обещала.
Он замялся, отвел взгляд к иллюминатору, где серое утро уже превращалось в день, и пожал плечами.
— Не знаю, — признался он. — У меня только мое сообщение было. Но ты ведь тоже носитель. Ты сам спроси у нее.
Я хмыкнул, покачав головой. Не буду я в присутствии Филиппа общаться с системой.
— Ладно, допустим, я поверю тебе. Но учти, Филипп, если это подстава — ты пожалеешь.
— Я не предам. Клянусь. Мне это нужно не меньше, чем тебе.
Я молчал, глядя на него. Клятва — это слова, а слова на ветру разлетаются, как пепел. Но в голосе его было что-то искреннее. Может, он и вправду хочет того же, что и я? Или это Вежа так ловко нас стравливает, чтобы посмотреть, кто выплывет?
Итак, плюсы: его навыки, его знания, общая цель. Минусы: риск, его скрытность, Марго как неизвестный фактор. И еще эта награда — миллион очков и три ранга. Если мы найдем Эльдорадо вместе, как она это поделит? Или это только для одного носителя?
Я встал, прошелся по каюте. Я остановился у стола, посмотрел на карту, на точку у мыса, где лежал гроб Дрейка, и подумал: а что, если он прав? Что, если Вежа и правда свела нас не просто так? Я повернулся к Филиппу, все еще сидящему с кружкой в руках, и сказал:
— Ладно, парень. Я подумаю. Но пока ты мне вот что скажи: ты готов прямо сейчас доказать, что не врешь? Возьмешь гарпун, выйдешь на палубу и покажешь, как бьешь в бочку за сотню метров? Если попадешь — поговорим дальше. Если нет — извини, но я тебе не поверю. А заодно и абордажников проверим.
Он встал, отодвинув стул.
— Докажу, — улыбнулся Филипп. — Пойдем. Увидишь сам.
Я усмехнулся. Посмотрим, парень, чего ты стоишь. А там решу, нужен мне этот союз или нет.
Глава 6
Интерлюдия.
Тортуга.
Ночь над Тортугой висела безлунная. В просторном зале губернаторского дома, где стены из потемневшего камня еще хранили эхо былых пиров, собрались люди, чьи имена редко произносили вслух без дрожи или проклятий. Свет масляных ламп отбрасывал тени на лица собравшихся, а за окнами ветер гнал волны к берегу, будто подгоняя их к чему-то неизбежному.
Жан-Филипп де Лонвийе, губернатор Тортуги, стоял у массивного стола, заваленного картами и пустыми бутылками. Его взгляд казался мутным, словно море перед штормом. Он был здесь хозяином, но все в комнате знали: настоящая власть принадлежала не ему.
Двое англичан, называвших себя Ридом и Коксом, сидели напротив губернатора. Их черные плащи с серебряными застежками блестели в полумраке, выдавая привычку к роскоши, которой не место среди пиратов. Лица их оставались непроницаемыми, будто вырезанными из дубовой доски. Это были люди Кромвеля, посланники лондонского железного кулака. И каждый в зале понимал, что за их словами стоит нечто большее, чем просто золото. Они пришли с приказом, и де Лонвийе, чья дочь Изабелла томилась где-то в плену у англичан, не мог им отказать. Он лишил Доктора Крюка, бывшего корсара Франции, каперского свидетельства — не по своей воле, а под давлением этих двуъ проходимцев. Жан-Филипп приберег свой тайный козырь, но нужно было время для его розыгрыша.
Рид и Кокс созвали сюда всех, кто мог держать саблю или пушку, чтобы обсудить дело, от которого несло огромной авантюрой и деньгами.
Рядом с англичанами расположился Эдвард Мансфелд — высокий, жилистый мужчина с седыми висками и шрамом через бровь. Его темно-синий камзол был потерт, но сидел ладно, а в движениях сквозила уверенность человека, привыкшего командовать. Он молчал, изредка поглядывая на карты, будто уже видел перед собой берег, который предстояло взять.
