Тысячелетний воин Ярополк (СИ) - Осипов Игорь

Я брезгливо смахнул с себя ошмётки нежити и повернулся к Гореславе.

– Домой? – осторожно спросила она.

Деву словно подменили. Из взбалмошной дурочки мгновенно превратилась в суровую богиню.

– Нет, – поглядев на кончик меча, на котором виднелась окалина, – на другой заказ. Я хочу понять.

– Не торопись, – произнесла Гореслава. – Я вижу одно из твоих проклятий, пробудившихся ото сна. Подойди.

Я приблизился, и дева легонько дотронулась пальцами до моих висков. Кожу защипало, а в голове начал нарастать ровный гул, как утробная шаманская песня. «У-у-у-у-м-м-м. У-у-у-ум-м-м-м». Глаза защипало, и на них навернулись слёзы. А ещё в воздухе запахло дымом. И крики, смешанные с треском пылающего дерева, как отзвук пожарища сожжённой мной деревни.

– Проклятие Симаргла, – прошептала дева. – Осторожнее с ним.

Симаргл. Когда Перун в ярости, он не только лупит своим молниями по деревьям, зверью, домам и людям, как ревнивец в исступлении. Порой спускает с цепи своего крылатого пса, воплощающего в себе лесные пожары, сжигающего всё на своём пути. Целые города осыпаются пеплом. Многие сотни людей погибают во пламени, задыхаются в дыму, замерзают без крова, умирают от голода без сгинувших запасов.

Я помню, как этот неистовый зверь носился по буреломам, оставляя за собой взметающиеся к самому небу языки жаркого пламени, рассыпающиеся золой тысячелетние древа и дикий ужас лесных созданий, бегущих куда глаза глядят в спасении. Тогда нет правых и виноватых. Есть лишь живые и мёртвые.

Симаргл. Я до хруста пальцев стиснул клинок, и пригоревшая к нему плоть пошла смрадным дымом, будто мне одного проклятия Велеса мало.

– Ещё одно задание! – прорычал я, но дева пожала плечами.

– Телефон не работает.

– Чёрт, – выругался и направился к выходу.

Сзади пыхтела Мурка, таща в руках отрезанные головы. Когда вышли на свежий воздух, то оказалось, что и стражники, и извозчик по-прежнему ковырялись под крышками… вспомнил слово, под капотами. При виде страшной ноши девочки-оборотня один из полицейских сперва сморщился, а потом пошёл к зарослям клёна, растущим у забора одноэтажных домов. Краем глаза я заметил, как извозчик замер с ключами в руках.

– Это что за хрень? – вытаращившись, спросил нас второй страж, а когда Мурка подняла один из трофеев повыше, попятился.

– Бродячие мертвецы, – произнёс я, утерев грязное лицо. – Там какие-то грамоты заполнить надо. И дай позвонить.

– Не дам. У нас все телефоны разом сели. И радиостанции тоже. И аккумулятор на машине.

Я поглядел сперва на их высокую серую повозку с синей полосой. А потом на извозчика. Мне была непонятна суть происходящего. Но не моя ли ярость в этом виновата? Однако проклятие Симаргла, проявись оно здесь и сейчас в той мере, чтоб коснуться телефонов и прочего, выжгло бы всё в округе, а уж наполненные горючим машины и подавно. Нет, это не оно. Срочно нужно.

– Ярик, – тихо позвала Мурка, когда страж достал грамоту, но от её голоса стало не по себе.

Девочка почти не моргая глядела на узкий, заросший кустами проулок. Волосы на затылке у неё встали дыбом.

– Что?

– Там. Смотрит.

– Кто?

– Страшный, – прошептала оборотинка, а потом тряхнула головой. – Пропал.

– Ушёл?

– Нет. Пропал.

Как только она это сказала, машина извозчика с частым кашлем, как у больного чахоткой, заревела и завыла своей пищалкой.

Забегали щётки-смётки на стекле полицейской повозки. Зашипела рация.

– Пш-ш-ш. Пятый! Пятый! Что случилось?! Почему не на связи?!

Я быстрым движением забрал телефон у вышедшей Гореславы, которая всё ещё косилась на меня. Ох, как не любит она огонь. А я теперь не только лесное чудище, но и огнём проклят. И если зверьё ей любо-дорого, то пламя ненавистно. Хоть вешайся. Или в проруби топись.

Вспомнились слова Всеволода о сауне, и я вздохнул. Баня не помешает, чтобы смыть грязь, пот, смрад и неурядицы. Но только после ещё одной задачи.

Смартфон пиликнул, и я сразу же вытер палец от чёрной крови о штанину и начал водить по стеклу. Задание никто не взял, и я сразу его принял.

– Ну где грамота? – недовольно поглядел я на стражника.

Тот протянул белые листы.

– Распишись.

– Чегой? – переспросил я, не поняв.

Что ещё за «распушись»? Я чё, белка или куница, что ли, распушаться.

– Подпись поставь, – пояснил полицейский.

Пришлось взять писчее перо и накарябать своё имя. Ярополк. После вырвал лист из рук и пошёл к извозчику, которому показал сияющее картой стекло смартфона.

– Эй, мил человек. Довези сюда.

– Я с вами не поеду, – огрызнулся тот и быстро заскочил в машину, поглядев на Мурку с головами.

– Это почему?! – повысил я голос и снова провёл запястьем по лицу, вытирая кровь и пот.

– Я таких больных никогда не видел. Вам в психушку нужно!

– Куда? – переспросил я, а когда толмач пояснил значение слова, сплюнул на землю. – Ну и катись отсюда! Другого найдём!

– Ярополк, – позвала Гореслава, на что я стиснул зубы.

– Уже не братик?

– Бра…тик, – произнесла она, – тут недалёко. Если не устал, быстро дойдём.

Лесная дева замолчала на мгновение, а потом шагнула поближе.

– Почему люди боятся?

– Потому что живые. Все живые боятся.

– Нет. Я впервые боюсь не того, что мне навредят. Я боюсь остаться одна. Раньше такого не было. Почему?

– Потому что мы люди, – тихо ответил я. – У нас есть семья, род, близкие, друзья. Это у нас в крови.

– Какая неудобная кровь, – прошептала она, а затем с какой-то тоскливой надеждой поглядела в мои глаза, ища в них что-то. – Ты же не обожжёшь меня?

– Нет, – со вздохом произнёс я. – Своих не обожгу. Ты же сестрёнка.

Гореслава улыбнулась и поглядела в сторону, куда поехал сперва извозчик, а потом и полицейские. Они нам были не нужны. Следующий вызов от обычного городского обывателя.

Я же стиснул клинок, а потом снова подумал о той девушке, что чуть не загрыз Всеволод. Нужно будет к ней заехать. Попроведать. Снеди занести, извиниться. Не звери, чай. Люди.

* * *

– Четвёртый случай уже, – протянул Егор Соснов, глядя на землю под ногами.

А меж камешков текла кровь, впитываясь в пыль. Пыль жадно глотала багряную жидкость, превращая ту в грязь. Егор поддел носком ботинка осколок стекла, убирая с дороги ручейка.

– Пятый, – произнёс стоящий рядом с ним мужчина в возрасте, одетый в полицейскую форму.

На плечах у него были новенькие подполковничьи погоны. Мужчина поглядел на распахнутые створки немного проржавевшего гаража, где лежали два тела. Оба выглядели так, словно их хотели нарубить на шаурму, но убийц спугнули. А на двери красовалась надпись: «Он идёт. А вы не вняли».

– Слушай, ну вот кому нужно крошить вампиров?

– Да много кому, – усмехнулся подполковник. – Это же упыри.

– Не смешно. Александра ничего не чувствовала. Она специально сканирует город, но ничего не может найти. Экстрасенс высшей категории, и пусто. Вообще ни зацепки.

– Вообще-то, зацепка есть.

– Какая? – с хмурым интересом поглядел на подполковника Соснов.

– Свидетели говорят, свет вырубался.

– Да мало ли, – отмахнулся Егор. – Ну, погас. И что?

– И в двух других случаях тоже. Время перебоя совпадает со временем убийств. Это точно. А ещё связь не работала и машины глохли.

Егор тяжело вздохнул и поглядел в небо.

– Я попробую узнать, может, всё же, кто из богов чудит.

– Ну, точно не люди, – согласился подполковник.

Они оба одновременно поглядели на распахнутый гараж и двух нашинкованных вампиров с выжженными до золы глазами.

Глава 20. Яичница для чудовища

До места, откуда сделали заказ, было недалеко, и потому мы решили пойти пешком. Вызванная мной жёлтая, аки пчела, путеводная фея-программа бодро летела впереди, уворачиваясь от прыгающей к ней Мурке. Девочка-оборотень всё пыталась поймать крохотное создание, в то время как я взял в ближайшем магазине чёрные пакеты, куда сунул отрубленные головы нежити. Перед тем как уехать, полицейские сообщили о нас, чтоб не задержали другие стражники. А ещё доложили, что, скорее всего, это разбойники между собой не поладили. Одни других порешили, а по закону старых богов убиенные часто нежитью становятся. Вскоре туда приедут какие-то эксперты. Толмач перевёл, что это шибко умные зазнайки, которые всё в грамоты запишут да место боя зафотографируют.