Княжич, Который Выжил (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

— Ну да, много. И что? — пожимаю плечами, будто ничего особенного не сказал. — Мой самолет. Хочу отдаю, хочу нет. Какие-то проблемы?

Они ещё немного хлопают глазами, переглядываются — и вдруг топают прочь. Долго не возвращаются. Потом приходят всей толпой — человек семь мальчишек. У каждого в руке по несколько стикеров.

— Серьёзно?.. — я смотрю на их добычу. — Вы все будете владеть одним самолётом?

— Дя! — важно отвечает Денис. — А тебе-то что?

Пожимаю плечами. Мне — ничего. Просто интересно. Отдаю им лобота-самолёта. Они, как послушный муравейник, вручают мне горсть экскаваторов. Целую россыпь.

Артём и Ксюня косятся на меня, как на сумасшедшего.

— Сава! Нафига ты им самолёт отдал? — еще больше офигевает Артём. — Он же клутой!

— Это стлатегия, — учу парнишку. — Вот тепель-то и будем обваливать лынок.

Встаю и топаю к своему ящику, где лежат мои лучшие игрушки, те, что привезли из детского универмага. Там и трансформеры, и машинки с открывающимися дверцами, и фигурка рыцаря, у которого снимается шлем — мечта.

Достаю всё лучшее и откладываю в отдельную коробку. Я же их привёз. Моё право. Тем более я вообще-то частично владею этим садиком, а значит и игрушками. Так-то.

Встаю и объявляю:

— Отныне часть иглушек — это племиум. Их можно брать только за стикелы. Играй, если ты умный!

— А что значит — умный? — морщит лоб Денис. Вокруг собирается народ и слушает.

— Значит: лешаешь задачки, получаешь стикелы, платишь ими за иглушки. Час аленды — за десять экскаватолов или за одного самолёта.

Дети переглядываются. Денис хмурится, уловив подвох. Он не совсем же тупой, сейчас допрет.

— Почему десять экскаватолов? Мы же отдали двадцать экскаватолов за самолёт! — возмущается Мирнонов

— Ну дя, — говорю я. — А час стоит десять. Вот такие плавила я устанавил.

Мальчишки и девчонки мнутся. Считают. Шушукаются. Потом Денис со своей бандой возвращаются — и молча протягивают обратно стикер-самолёт. Я забираю, и, как по договору, выдаю им игрушки — на час. По-честному.

— Опаснов! — вдруг возмущается Катька, уперев руки в боку и сдув со лба светлую прядь. — Так нечестна! У девочек нет ваших лоботов! Только феи! А мы тоже иглать хатим!

— Сава, — говорит Ксюня, — а может, мы будем отдавать иглушки также за фей? Час за одну фиолетовую или десять лозовых. Так девочки смогут иглать! А я свою фиолетовую фею обменяю за двадцать лозовых, чтобы она пелестала цениться.

Удивляюсь. Ксюня вообще не из тех, кто уступает свои феи. Это ж у девчонок там культ.

Киваю:

— Холошо. Будем и по феям толговать.

Вот я и построил экономику в детском саду. Стикеры за игрушки, система обмена. Всё как надо. Конечно, мне-то пофиг на это баловство. Но самое главное — я предотвратил конфликты в группе. Роботы и феи — больше не ценятся сами по себе. Они — всего лишь валюта.

И тут заходит воспитательница.

— Вячеслав Светозарович, тебя госпожа директор зовет к себе.

Ну всё, думаю. Сто процентов — Ильина наблюдала за нами через камеры и теперь собирается меня пожурить.

Захожу в директорский кабинет. Там вдруг не только Ильина. Рядом с ней — тётка в очках, с блокнотом на коленях и выражением лица из серии «мы тут вас не ругаем, мы вас анализируем».

— Княжич Слава, это доктор Лопухина, — говорит Ильина, дежурно улыбаясь. — Я передала ей материалы о тебе, княжич Слава. А еще мы обе видели твою игру в Монополию в масштабе всей группы.

— В Монополию? — переспрашиваю.

— Ага. Как ты устроил манипулятивную ситуацию с игрушками и стикерами. Очень изящно, кстати. И доктор Лопухина считает, что ты… необычайно развит для своего возраста. Хочет провести тестирование. Возможно, тебе пора в школу.

Вот тут я и замираю. Внутри начинает шелестеть — как ветка о стекло. С одной стороны — садик мне уже осточертел. Тупые задачки, однотипные стикеры, капризные дети, которых можно манипулировать с полуулыбки. Да и из игрушек я уж точно вырос. Хочется масштабов. Школа — почему бы нет.

Но с другой стороны — спалиться тоже не хочется. Если буду слишком умным — начнут копать. И это уж точно: проверено на моих дружинника. Ефрем, по-моему, уже заподозрил, что я, ну, не совсем отсюда. Что я — переселенец.

Да и Ксюню бы, конечно, прихватить с собой в школу. Как минимум потому, что привык я к ней.

— Тесты так тесты, — пожимаю плечами.

Выбираю путь компромисса: тесты решаю, но с ошибками. Не совсем чтоб глупыми. Где-то промахнулся, где-то перепутал.

А вечером дома мама встречает на пороге, глаза светятся, улыбка шире обычного, аж щёки блестят.

— Слава! Мне сообщили, что ты сдал специальный тест на гениальность! Ты молодец!

И вот тут я чуть не спотыкаюсь. Идеально⁈ Я же специально косячил! Подгонял под просто головастого карапуза! Где я прокололся? Или остальные дети еще тупее, чем я думал?

— Возможно, тебе придётся пойти в школу уже в этом году, — говорит мама, помогая снять куртку. — Но Ксюня пока останется в садике. Конечно, вы с сестрёнкой так привязались… но так вот.

Ксюня стоит сбоку, приунывшая. Голову опустила, кроссовкой ковыряет ковёр.

Ох, да вы бы уже определились, кем мне приходится Ксюня: сестра она мне или суженая? То так назовут, то эдак. У самих, видимо, путаница в анкетах.

Короче, ясно одно: если хочу, чтобы она пошла со мной в школу — интеллект надо подтягивать. Причём срочно.

Методику я знаю. Алхимический раствор — базовый, но рабочий. Мощный, с проверенным эффектом. Всё нужное, между прочим, у мамы в лаборатории как бы есть. Осталось придумать, как это ей аккуратно подкинуть рецепт, чтобы

она сварила это?

— Давайте кушать, — говорит мама. — А потом поедите снимать ролик. Кстати, сегодня на съемках будет Константин Мефодьевич. Он сказал, что хочет с тобой, Слава, поговорить… насчёт твоего обещания подписчикам. Про то, что ты там собирался на чём-то кататься.

Глава 22

Вечером снимаем с Юрием Юрьевичем ролик для канала. Тема — классический АГС-17. Модель гранатомета старая, как сама история российской оборонки. По сути, снимаем то же, что и с «китайцем» было, только в этот раз еще добавляем и так называемую «обкатку». Я нахожусь в укрытии, в траншее, а Семён — сверху, на возвышении, ведёт обстрел холостыми. Всё с дымом, звуком, вздрагивающей землёй.

Потом выхожу в кадр и поясняю: мол, именно так новобранцы впервые привыкают к боевой обстановке

Пришлось, правда, мне вставить короткую ремарку — по поводу обещания из прошлого выпуска. Мол, покататься на том, на чём обещал, пока не удается. Вопрос аренды, всё в процессе, но план жив и даже дышит. Что именно — не уточняю. Интрига. Пусть зрители гадают, фантазируют в комментариях. Это тоже контент. Работаем на вовлечение, как говорится.

Уже заканчиваем, Юрий Юрьевич опускает рупор, оператор лениво складывает штатив. И тут появляется Константин Мефодьевич наконец. А я его заждался, думал придет до начала съемок.

Коммерческий директор «Юсупов Медиа» подходит ко мне, тяжело выдыхает:

— Вячеслав Светозарович, добрый вечер. От лица Евгения Евгеньевича прошу вас, пожалуйста, больше не предлагайте в эфир ничего, что не согласовано с руководством.

Приподнимаю бровь:

— То есть: сначала согласование, потом камела?

— Именно, — кивает. С выражением деланного сожаления, будто ему самому это неприятно, но вот — судьба. — Мы просто ну, вы же помните, как было с танком. — Помню. Весело было. — Мы его еле достали. Давайте уж без рисков.

Вообще-то танк достал именно я, написав в НИИ «Царская техника». Но ссориться с партнерами — лишнее, конечно.

— Холошо, — говорю. — Буду согласовывать.

Он облегчённо кивает, но, как и положено человеку его должности, в рукаве у него ещё один «небольшой вопрос»:

— И ещё… Насчёт вашего обещания во время прыжка с парашютом. Только не надо, ну я не знаю, никаких линкольнов, ладно? В следующем ролике скажите зрителям, что будете кататься на какой-нибудь небронированной техники, пожалуйста. Сделаем что-то попроще хоть раз, ладно? Полно же в армии всяких внедорожников, квадроциклов, трехколесных мотоциклов.