— Данила Степанович, мы в курсе, что у вас вексель на обладание нашим предприятием в Междуречье, — без предисловий заявляет он, словно сам факт этого возмущает его до глубины души.
Я киваю, позволяя лёгкому интересу отразиться в глазах.
— Игорь Семёнович, о каком из двух предприятий вы говорите?
— Что⁈ Двух⁈ — Мстиславский выпучивает глаза, в его голосе звучит искренний шок. — Мой племянник проиграл в карты только лесозавод!
— Эта информация устарела, — вздыхаю, делая вид, что мне даже жаль его просвещать. — Герман Борисович проиграл также графу Сибирскому рыбный завод «Окунь». А я, в свою очередь, выкупил его у графа.
Мстиславский замирает, лицо его вытягивается в шоке, взгляд мечется, а в глубине души он, видимо, уже проклинает нерадивого племянника.
Но быстро берёт себя в руки и, будто ничего не случилось, произносит с нотками высокомерия:
— Хорошо, Данила Степанович. Если так, то мы готовы выкупить оба завода за полцены.
Я приподнимаю бровь.
— Полцены? Щедро, безусловно. Но, пожалуй, я не готов продавать эти предприятия даже за полную стоимость.
На лице Мстиславского отражается раздражение.
— Мы будем добиваться аннулирования сделки, — резко бросает он. — Печати на документах не последнего образца от главы рода, так что их можно оспорить.
Я делаю удивленный вид, приподняв брови.
— Не последнего образца?
Одновременно через Ломтика заглядываю усадьбу Мстиславских. А там уже малой находит пустой кабинет главы рода Мстиславских. Подключившись к щенячьим глазам, быстро нахожу полку с печатями. Малой, слегка неуклюже держа печати зубами, принимается ставить их на оба векселя. Сам при этом исправно испачкался в штемпельной краске.
Затем я медленно сую руку под пиджак, будто во внутренний карман, но на самом деле извлекаю документы из теневого кармана.
Небрежно разворачиваю их и, не торопясь, показываю.
— Вы уверены?
Мстиславский инстинктивно наклоняются ближе… и тут же бледнеет.
На бумагах стоят все возможные печати, включая самые редкие — их пятнадцать штук, вплоть до штампа «Немедленно к исполнению».
— Откуда… — потрясённо бормочет дядя Германа, глядя на меня с расширенными глазами. — Откуда у вас даже этот внутриродовой штамп⁈
Я пожимаю плечами,
— Так, видимо, получилось.
Неторопливо убираю документы обратно в теневой карман, затемпрохожу мимо ошеломлённого Мстиславского.
— До скорого, Игорь Семенович.
Он не двигается, только молча провожает меня взглядом, его челюсть едва не падает на паркет.
Тем временем оркестр затихает, и Гришка подает мне знак, вставая в центре зала. Он поднимает бокал, а его лицо озаряется широкой улыбкой, и громко заявляет:
— Внимание, дамы и господа! Пора озвучить повод нашего банкета! Но этот почет должен достаться не мне, а моему другу — Даниле Степановичу!
Зал замирает, все взгляды устремляются на меня. Я спокойно выхожу вперёд, не торопясь прохожу через толпу и поворачиваюсь к Маше. Княжна смотрит на меня, не понимая, что происходит. Ловлю её взгляд, позволяю мгновению повиснуть в воздухе и негромко, но так, чтобы услышали все, говорю:
— Мария Юрьевна, подойдите, пожалуйста.
Она хлопает глазами, её лицо застывает от неожиданности.
— Ближе, пожалуйста, — повторяю, протягивая руку.
Маша делает шаг вперёд, тоже поднимает руку… и вдруг замирает, уставившись на свои пальцы.
— О божечки!..
Кольцо сверкает на её безымянном пальце.
Глаза Маши округляются, губы дрожат от нахлынувших эмоций, но слов не выходит. Она ошеломлена.
— Вы выйдите за меня, Мария Юрьевна? — мой голос звучит у неё в голове. Теперь кольцо нас связывает.
— Да, конечно! — княжна Морозова вскрикивает вслух и, не раздумывая, бросается мне на шею.
Тем временем Гришка, горько взглянув на меня, медленно достаёт из кармана коробочку с кольцом и, повернувшись к княжне Лопухиной, произносит:
— Настя Кирилловна, к вам у меня тоже вопрос личного характера…
* * *
А на утро я просыпаюсь рядом со Светкой. Мы остались вдвоём — Настя ночью так и не пришла, только улыбнулась на прощание, уходя в свои покои.
Я потягиваюсь, поворачиваюсь к лохматой Светке с лёгкой усмешкой замечаю:
— Сегодня ты одна.
Светка удивлённо моргает, чуть приподнимаясь на локте.
— Я сама в шоке. Настя сказала, что сегодня ты должен быть только со мной.
Я хмыкаю, усмехаясь чуть шире.
— Ну что ж, ладно.
Видимо, Лакомка постаралась. Альва, наверняка, посветила Настю в свои планы по демографическому росту рода Вещих-Филиновых.
Проверяю состояние просыпающейся жены, мягко провожу пальцами по её плечу, затем скольжу вниз, касаясь тёплой, нежной кожи на животе, сканируя её состояние.
Тихо говорю:
— Всё, в Междуречье я поеду с Настей, а ты отправишься в Невинск.
Светка резко поднимает голову, щурится.
— Это почему еще?
Я смотрю на блондинку с улыбкой и просто произношу:
— Потому что у тебя особое состояние, крошка.
Ее взгляд теряется. Пухлые губы чуть приоткрываются, и она ошеломлённо хлопает глазами.
— Даня! Что еще за «состояние»! О чем ты⁈ Почему ты меня не берешь с собой⁈ Неужели разлюбил меня?!! — в глазах заблестели слезы.
Я улыбаюсь, легко касаюсь её щеки.
— Дома узнаешь все подробности. А уезжаешь, потому что теперь тебе нужно пить травы от Лакомки, да и вообще лучше быть под ее наблюдением. Наша альва о тебе позаботится.
* * *
Невский замок, Невинск
В обед прилетев в Невинск, Светка сразу нахмурилась.
— Я вообще ничего не понимаю! — заявила бойкая блондинка, скрестив руки на груди. — Лакомка, ты можешь объяснить, зачем Даня так срочно отправил меня сюда?
Бывшая Соколова требовательно посмотрела на альву.
— Почему он меня резко согнал? Я ведь хотела поехать с ним в Междуречье бить морды боярам или гулям, без разница!
Лакомка даже не удивилась её возмущению. Вместо этого спокойно ответила:
— Потому что ты беременна, солнце.
Светка застывает, её дыхание срывается, взгляд мечется.
— Как… Что… Почему… — она моргает, пытаясь осознать услышанное, но слова путаются.
Лакомка, как всегда невозмутимая, добавляет ровным голосом:
— Мы с Даней решили, что тебе уже пора.
— Чего⁈ — Светка вскидывается, её глаза сверкают возмущением. — Решили⁈ Вы решили, вашу мать⁈ А меня вы не захотели спросить, прежде чем делов наделать⁈
И тут Лакомка поняла, почему Даня сам не рассказал Светке о ее новом положении.
«Ну, мелиндо!!!» — возмутилась альва мужу по мыслеречи. И услышала далекий ментальный смешок супруга-телепата.
* * *
Вместе с Настей прибываю в аэропорт военной базы Кутузова, расположенный в Междуречье. Едва выхожу, как тут же меня подхватывает машина дружины, и мы отправляемся в путь. Но далеко уехать не удаётся. Колонна наталкивается на кордон Семибоярщины.
К машине подходит боярский офицер — ухмыляется самодовольно, даже не пытаясь скрыть удовольствие.
— Проезд закрыт, господин граф. У нас блокада, приказано никого не пропускать.
Я спокойно отвечаю, не пытаясь спорить:
— Хорошо, объедем другими дорогами.
Офицер пожимает плечами, изображая равнодушие:
— Возможно. Но это займёт много времени. Мы перекрыли все основные пути.
Он усмехается, слишком самодовольно, явно намекая, что блокада — не просто так.
Я слегка хмыкаю, быстро сканирую округу.
— А к чему блокада? В этой стороне ведь нет ни одного гуля. Мы зачистили все орды здесь.
Офицер не меняет выражения лица.
— Это уже наше дело, господин граф.
Я медленно перевожу на него взгляд, чуть прищуриваясь.
— И вся ваша артиллерия, значит, уже развернута?
Он самодовольно улыбается и уверенно кивает:
— Конечно. Всё готово.
Значит, целые войска с артиллерией развернулись только ради того, чтобы не впустить меня в Стрёмено? Ну-ну.
