"Фантастика 2025-161". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Бачурова Мила

Нориа, наконец, забыла про Танаку и полностью переключилась на меня. Ее безумие и голод снова сфокусировались на моей персоне, на сосуде, излучающем столь притягательный для нее свет силы. Она снова сжалась для броска.

Я стоял, широко расставив ноги, катана наготове. Время замедлилось. Шум города — гул машин где-то вдалеке, сирена скорой — отступил. Остался только свист ветра в ушах, мерзкий запах демона и пульсирующий гул внутри, сливающийся с тихим звоном клинка в моих руках.

Я чувствовал ее намерение. Чувствовал, как теневая мускулатура Нориа сжимается перед прыжком. Не думая, повинуясь инстинкту и той странной связи с мечом, которая образовалась с первых минут нашего знакомства, я сделал шаг навстречу. Лучшая защита — это нападение. Особенно сейчас. Я должен убить эту тварь.

Нориа выстрелила вперед, пасть разверзлась, готовая поглотить все, что попадется на ее пути. В последний миг я бросился вперед, скользя по мокрому покрытию крыши под летящим телом демона. Одновременно катана взметнулась вверх. Я вложил в удар всю мощь тела и тот холодный огонь, что горел внутри. Острие вонзилось в мягкую, пульсирующую тень на брюхе чудовища.

Раздался не рев, а визг. Нечеловеческий, раздирающий душу. Катана вошла глубоко, до рукояти. По лезвию побежали молнии холодного, ядовито-зеленого света. Нориа зависла в воздухе, извиваясь в агонии. Ее тело начало бурлить, как кипящая смола. Черные сгустки отлетали, испаряясь с шипением.

Я выдернул меч и откатился в сторону. Катана в моей руке была обледенелой, покрытой инеем. Нориа рухнула на крышу, уже не цельной тенью, а клубящейся, нестабильной массой. Желтые глаза померкли, наполнились животной болью и… страхом. Она пыталась стянуть рану, но зеленый свет, пульсирующий в разрыве, не давал тени сомкнуться. Это была не просто рана. Это было что-то… разъедающее ее суть.

Демон зашипел, отползая. Она больше не смотрела на меня с голодом. Смотрела с ужасом. Ее огромное тело начало распадаться, превращаясь в черный туман, стекающий в ближайшие тени и щели в крыше. Пульсация внутри меня резко ослабла, а затем затихла. Запах гнили стал рассеиваться, вытесняемый городской копотью и холодом ночи.

Я стоял, опираясь на Катану и тяжело дыша. Руки дрожали от напряжения и остатков адреналина. Меч в моей руке был теплым, иней растаял. По лезвию шла тонкая трещина, но оно было цело. Я посмотрел на место, где секунду назад билось в агонии древнее зло. Осталась лишь вмятина и темное, маслянистое пятно, медленно испаряющееся.

— Адачи-сама! — снизу, с лестницы, донесся голос Танаки. Он поднимался, осторожно, пистолет все еще в руке. Его лицо, освещенное луной, было бледным как полотно, но в глазах горело нечто большее, чем страх. Это был шок, смешанный с… благоговейным ужасом. — Вы… вы… живы? Она…

— Ушла, — хрипло ответил я, отряхиваясь. Голос звучал чужим. — Не догрызла. Пока.

Я подошел к краю крыши, посмотрел вниз на черную «Тойоту», затем на Танаку, застывшего на верхней ступеньке лестницы. Вдалеке, на фоне ночного неба Токио, промелькнула тень, похожая на большую птицу, но я оттуда-то точно знал — это не птица. И пульсация, слабая, но знакомая, снова отозвалась где-то в глубине. Гуки. Людоед. Чует пиршество.

— Тот случай, когда выиграл битву, но впереди еще предстоит выиграть войну… Танака, — сказал я, поворачиваясь к телохранителю. Катана в моей руке казалась легче пера. — Спускайся вниз. Едем в офис. Я должен серьезно поговорить со своими вакагасира. И… достань мне кофе. Крепкого. Двойной эспрессо. Потому что эта ночь, блин, еще только началась.

Я спустился с крыши, оставляя за спиной темное пятно и запах победы, от которой не было радости. Только ледяная уверенность и гул дракона в крови, напоминающий о долге, цене и бесконечной ночи, полной зубов и теней.

Кушать подано…

Вот же ж гадская жизнь у меня началась! Никакого покоя! И это я еще, наивный человек, в прошлом думал, что живу слишком насыщенной, опасной жизнью. Да куда там! Все познается в сравнении.

Как только отбился от червяка размером с целую двадцати пяти тонную фуру и добрался до офиса Ямагути-гуми — вернее, до кабинета Синоды, который теперь числился за мной, сразу же рухнул на кожаную софу в углу и вырубился. Усталость навалилась в один момент, мне срочно необходимо было восстановить силы. Все-таки, неблагодарное это дело — быть сосудом для мифического дракона.

Проснулся от того, что кто-то настырно ломился в дверь, которую я предусмотрительно запер изнутри. От этих ударов створка противно дребезжала и тряслась, грозя разлететься в щепки.

Из коридора доносились тихие голоса моих «сотрудников», пытающихся привести охреневшего гостя в чувство и громкий, возмущённый голос, который я, конечно же, узнал…

Да ладно! Не может быть! Разнюхал все-таки, сволочь. Хотя… Наверное, это был вопрос времени.

Дверь снова несколько раз вздрогнула от удара и с потолка прямо мне на лицо посыпалась штукатурка. Или не штукатурка… Не знаю. Просто посыпалась какая-то ерунда.

— Похер… Спать. Хотя бы полчаса. — Буркнул я себе под нос, стряхнул белое крошево с лица и повернулся на другой бок, полностью игнорируя беснующегося за дверью Кэзухиро. А это, конечно же, был он. Только ему могло прийти в голову так запросто явиться в офис якудза и устраивать тут скандалы.

В конце концов, у входа стоит Танака, моя верная тень. Разберется с этим крайне нежелательным посетителем. Тем более, лично у меня нет ни малейшего настроения встречаться с уродом-братцем. Странно, что он вообще еще жив… Так-то ворвался в офис Ямагути-гуми… Орет матерные непотребства… Вот уж действительно, дурака кусок.

— Он спит! — Танака повысил голос и по-моему начал нервничать. Телохранитель больше не шептал, а говорил стальным, жёстким тоном.

— Так пусть проснётся! Руки убрал! Ты знаешь, кого трогаешь? Родного и единственного брата своего оябуна! — Снова вызверился Кэзухиро. — Тебе жить надоело или что?

Я схватил маленькую подушку лежавшую на диване для удобства посетителей, и накрыл ею голову. Звуки стали тише. Очень надеюсь, что Танака все же психанет окончательно и грохнет моего ублюдка-братца за наглость. А то он, имею в виду мой братец, совсем краев не видит. Ведет себя в офисе якудза так, будто явился в притон малолетних бандитов и сейчас всем здесь навешает люлей.

Только начал проваливаться в благословенную темноту сна, как дверь в кабинет, не выдержав все-таки натиска Кэзухиро, с грохотом распахнулась. Деревянное полотно отлетело в сторону, с грохотом ударившись о стену, ручка отскочила и покатилась по полу с дурацким звоном. Я медленно, очень медленно стянул подушку с головы, поднялся и сел на диване, уставившись мрачным взглядом на старшего братца, который застыл в дверном проеме.

Лицо Кэзухиро было не просто багровым — оно переходило в синюшный оттенок, вены на шее и висках пульсировали, как толстые извивающиеся черви… Что-то у меня после ночных приключений теперь все ассоциируется с червями…

Глаза, узкие щелочки, сверлили меня, как два буравчика. В этих глазах я видел откровенную, ничем не прикрытую ненависть. А вот на губах братца, словно приклеенная, светилась натянутая улыбка, которая казалась маской, одетой поверх гримасы бешенства. От него несло дешевым одеколоном, перебивающим кисловатый запах пота.

Кэзухиро шагнул внутрь, оглядывая кабинет с преувеличенным, театральным интересом, будто впервые видел такую роскошь.

— Такито, — прошипел он, и звук был похож на свист пара из лопнувшей трубы. — Уютненько. Очень… солидно. Для новичка особенно. — Братец сделал паузу, позволяя словам повиснуть в воздухе, наполненным его злобой и завистью. — Весь город шепчется о новом кумитё Ямагути-гуми. А уж патрульные… — он многозначительно постучал пальцем по виску, причем ноготь был грязным, обломанным, — … мы видим больше, чем кажется. Но в этот раз я где-то что-то просмотрел. Хотя правда была у меня под самым носом! — Кэзухиро выкрикнул последние слова, слюна брызнула из уголка его рта. — Если бы не эта… бумажка… — он с торжеством выдернул из-под мышки помятую газету, — … так бы и ходил несведущим дураком! Хорошо, добрые люди принесли, показали. Посмотри!