— Мы доплывём, — сказала Дина. — Обязательно доплывём.
Комбинезон они смогли пронести мимо охраны в пакете, но платье, снятое с секретарши, так и осталось на ней после того, как они удрали от погони, с трудом уговорив чужого им мотылька погрузиться.
Они опоздали на этот раз. «Тавда» ушла в подпространство за пару часов до того, как яхта всплыла на правом берегу Орской двойной звезды.
Орден Правопорядка подтвердил, что получил информацию и переправил её зашифрованным файлом через куропатку. Один из двух истребителей, стартовавших с соседнего мятежного Орска, оказался здесь.
Орск Правобережный как поселение представлял собой лишь совокупность трёх станций на орбите горячей газовой планеты Орск-2Б. Которая, в свою очередь, вращалась на близкой орбите вокруг коричневого карлика. Купольников и многомиллионых районов здесь не было, как не было и большого штата сотрудников тайных орденов.
Как и на Орске Левобережном, здесь дежурил лишь флот пограничных катеров и истребителей, патрулирующих систему вокруг звезды, а из крупных судов дежурил только корвет Ордена Миссионеров. Местное отделение Ордена здесь было более крупным, но, как и по ту сторону границы, страдало от отсутствия нормального управления.
Всего на орбите они пробыли меньше двух часов. Садиться не стали, побоявшись, что не смогут заново заставить гелиображника расправить крылья. Дождались, пока истребитель, отправляющийся на задание, сбросит в шлюз контейнер с дефлюцинатом, водой и пищей, и отправились заканчивать дело.
— Мы доплывём, — повторила в десятый раз Дина. — Обязательно доплывём.
Они плыли, на короткие промежутки сменяя дежурство у вожжей гелиображника. Яхта плыла в подпространстве, а они — в невесомости. Он — двадцатилетний техник-гопник, и она — тридцатилетняя элитная спецназовка. В короткие моменты всплытия успевали общаться, рассказывать друг другу истории из жизни, чтобы снять нервное напряжение и не сойти с ума. Дина сначала предпочитала слушать, потом, когда истории Семёна кончилась, рассказывала про Новый Иерусалим, где родилась, и о планете Ростов, где прошло детство дочери военного. Рассказывала про академию, курьёзы из молодости, упомянула про первую и, скорее всего, единственную любовь и, как это обычно бывает, резко сменила тему.
Истребитель, пошедший в сторону базы тем же курсом, что и они, ушёл далеко в отрыв на вторые сутки. Еда начала заканчиваться. На третьи сутки Дина разбудила Семёна, показала на нейтринный детектор.
— Хвост.
Три точки, три судна, идущие клином где-то там, в глубине в подпространстве. Нейтринный детектор то отключался, то снова показывал их, но уже всё ближе и ближе.
— При следующем всплытии они догонят нас. Надень скафандр, техник, на случай, если нас собьют, то хотя бы опознают. Только прежде…
Дина набросилась на него. Никогда прежде Семён не занимался этим в невесомости. Это оказалось скорее неудобно, чем экзотично, но выхода после стольких суток напряжения не было у обоих.
Три точки после того прошли мимо по курсу — видимо, шли они на другой глубине.
А потом было всплытие у голубого гиганта.
Небо, раскрашенное туманностями, дополняла россыпь огней в паре астрономических единиц. Мотылёк, не слушаясь никого, нырнул и всплыл ещё ближе.
Огни оказались роем гелиображников местной дикой породы, другого вида, чем мотылёк, сидевший в садке, но не менее юрких и пёстрых. Их паруса расцвечивались всеми цветами радуги, сливались в безумном трепыхании, исчезали во вспышках погружения.
— Весна, — почему-то испуганно сказала Дина. — У нашего приятеля весна взыграла. Сезон размножения. Он не слушается.
— Посмотри лучше туда, — сказал Семён в другую часть экрана.
Прямо между яхтой и роем, всего в каком-то десятке километров, разворачивалось сражение.
Три чёрных дредноута неправильной вытянутой формы стояли треугольником около большого каплевидного облака, в котором Семён узнал родной корабль. Облако, опоясанное орбитами вылетевших из него истребителей, плевалось устаревшими ионными пушками, кусало бока пришельцев масс-снарядами и попросту тянуло время. Тратило драгоценные часы и минуты, чтобы гипототемы успели поменяться и отдохнуть в своих реакторах перед очередным погружением.
Корабли молчали. Они просто стояли вокруг судна, как насильники вокруг жертвы, загнанной в угол, следовали за любым её манёвром.
Два собственных малых истребителя заняли оборону под брюхом, два других вышли по дуге, чтобы атаковать противника. Выпущенные торпеды рванули в паре метров от чёрной брони на корме. Издалека не было видно, серьёзны ли повреждения, или нет. Один из истребителей потерял управление и беспомощно стал барахтаться в воздухе.
— Востроскруча… Они что-то делают с востроскручами.
Мотылёк тем временем расправил парус и понёс их вперёд, мимо сражения, напрямую к своим двоюродным собратьям. Его радостное чириканье передавалось через ментальную связь и отзывалось эйфорией, каким-то безумным, беспричинным счастьем в душе.
Как зачарованные они продолжали следить за сражением, которое становилось всё ближе и ближе.
Пока дредноуты выпустили первую торпеду. Яркая вспышка озарила днище «Тавды», обнажая его от защитного облака. Ещё один истребитель отбросило на сотни метров в сторону. Мотыльки на заднем фоне, испугавшись вспышки, стали распределяться в многокилометровое кольцо.
— Ядерная? — очнулся Семён. — Ядерная торпеда? Они там что, совсем?…
— Маломощная. Защиты теперь нет на несколько минут. Только бы востроскручи вытянули. Не спугнулись. Что делать будем, техник? Он несёт нас прямо на них!
— Он хочет стать свободным, мне кажется. Безумный парень.
От бока «Тавды» отцепилось несколько чёрных точек — это были челноки, вооружённые пулёмётами. Обстреливая бока дредноутов, они смело лезли к месту, где только что случился взрыв. Последний козырь, последняя надежда оборняющегося корабля.
Яркая вспышка сзади известила о прибытии новых гостей. Это был корвет Инспекции, прибывший с опозданием из Правобережного Орска. Сотня ракет, выпущенных из аппаратов, направилась в сторону дредноутов. Долетело меньше трети, но этого хватило, чтобы один из кораблей медленно, неповоротливо отвернулся от «Тавды» и стал уходить прямо в сторону, в которую летел «Академик Гамаюнов». Двое остальных начали менять строй, сближаясь с грузовиком и заходя ему под пузо.
— Отпускай! — вдруг заорала Дина. — Ключ, дёргай за ключ!
Семён откинул крышку. Ввёл пароль, который за последние дни уже выучил наизусть. И повернул большой красный ключ.
Клетка, сдерживающая трудолюбивого мотылька последние несколько лет, с лёгкой вспышкой раскрылась. Яхту дёрнуло, развернуло, впечатав Семёна с Диной в спинки кресел, и затем парус, нёсший их до этого, расправился до конца и ударил по обшивке, отбросив яхту далеко назад.
Вращение длилось долго, пока не догадались включить крохотные аварийные движки.
Защитный купол вокруг «Тавды» почти полностью истощился. Сквозь прорехи в защите дредноуты выплюнули десяток чёрных точек. Десантные шлюпки, понял Семён. А затем, зависнув в сотнях метров за кормой, потянули к корме абордажные лестницы.
Лазеры поливали их перекрёстным огнём, но тщетно — утраченные сегменты тут же восстанавливались вновь. От лестниц и от дредноутом в стороны начал расти чёрный тонкий кокон из тонких нитей, готовый сомкнуться вокруг «Тавды».
— Это не наши технологии, — сказала Дина. — Принтонный синтез в открытом космосе… Это… чьи-то чужие технологии. Если им удастся, то…
— То они погрузятся вместе с ней? Да?…
Дина не ответила. Корвет зашёл на второй круг и выпустил ещё одну партию ракет. Дредноуты-пауки на миг отвлеклись от постройки кокона и ответили тем же. Корвет ушёл в сторону, от одна из бомб догнала его, рванув близко от кормы.
Созвездие новых вспышек озарило экран по обе стороны от яхты. Сначала слева, и буквально через минут — справа. Семён выругался — слева возникли всё те чёрные квадратные крейсера, которые он уже видел в порту Орска.
