"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Букреева Евгения

Анжелика прикрыла глаза, сделала глубокий вдох. Её лицо неестественно застыло, а губы напротив слегка подрагивали. Она словно пыталась собраться, не дать вырваться на волю поднимающемуся раздражению и гневу. Это длилось какие-то секунды, всё-таки госпожа Бельская неплохо владела собой.

— Это правда? Ты сказал, что услышал это от сына Марковой. Я знаю этого ребёнка, он… странный.

— Это правда, Анжелика, — Олег устало качнул головой. — Потому что я сам видел этот поддельный пропуск. И я помог спрятать Нику Савельеву.

— Ты? — лицо Анжелики опять вытянулось от удивления. — Но… зачем?

— Понимаешь, — Олег немного задумался, подыскивая слова. — При всей моей лояльности к Верховному использовать девочку в политических играх — ведь он с её помощью шантажировал Савельева — это низко. И твой сын хотел помочь ей. Возможно, там есть какие-то романтические чувства, кто его знает. А я оказался втянут в это дело совершенно случайно и никак не мог позволить детям натворить глупостей. У меня была возможность спрятать девочку, и я спрятал.

— Спрятал? Где спрятал?

— В одной из своих больниц. Но теперь это неважно. Я думаю, что её уже нашли или вот-вот найдут. Дело в том, что об этом стало известно Караеву, у него какие-то дела с Марковой, вскрылась вся эта история с поддельным пропуском — твой сын его выправил по фальшивой служебной записке, которая каким-то образом попала в руки Марковой. Вот это мне как раз и рассказал Шура, хотя и очень путанно. И самое плохое, это случилось где-то час назад, может, немного меньше, но в любом случае у Караева было достаточно времени, чтобы спуститься на сто восьмой, в больницу.

— На сто восьмой? — эхом повторила Анжелика.

Она поднялась с дивана, подошла к огромному зеркалу — ещё одна деталь, которая хоть как-то скрашивала безжизненный интерьер — и уставилась на своё отражение. Олег невольно повернул голову, следя за ней взглядом.

— Анжелика, твоему сыну грозит опасность.

— Да-да, опасность, — опять повторила она.

Тон, которым она это произнесла, был слегка растерянный и даже расстроенный и никак не вязался со взглядом зеркального отражения Анжелики: голубые глаза смотрели равнодушно и отстранённо, какая-то пугающая пустота была в них. Сердце Олега неприятно кольнуло. Но наваждение быстро исчезло, Мельников решил, что это всего лишь игра света и тени.

— Это всё? — она повернулась к нему. Ей почти удалось взять себя в руки, она смотрела на него спокойно и даже бесстрастно.

— Не совсем. Караев считает, что в деле похищения Ники замешан не только твой сын, но и ты.

Брови Анжелики опять удивлённо поползли вверх.

— Да-да, — опережая её, сказал Мельников. — Я знаю, что это бред, но Караев… В общем, эту ночь я провёл в тюрьме, меня схватили люди Караева, я подозреваю, без ведома Верховного, конечно, а утром был допрос, после чего меня неожиданно отпустили.

— Ты в тюрьме? Час от часу не легче.

— На допросе Караев упоминал серёжку, которую нашли в квартире Верховного. Он утверждает, что её потеряла ты, и считает, что это неоспоримая улика против тебя.

— Серёжку? Потеряла в квартире Верховного?..

— Про это упоминал и Шура в своей сбивчивой речи. Так что какая-то серёжка у Караева точно есть.

— Ну, возможно, я и теряла, не знаю, — красивое лицо накрыла лёгкая тень беспокойства, Анжелика немного нервно потеребила мочку уха, коснулась пальчиками ярко-синей снежинки. Интересное украшение, но оно почему-то вызывало у Олега какой-то диссонанс. — Не помню точно. Кажется, да. Теряла, но вот где…

— И кроме того, — Олег вздохнул. — Это уж, конечно, вообще ни в какие ворота, но сказать я должен. Караев считает, что мы с тобой любовники, со всеми вытекающими последствиями, разумеется. Хотя всё это, конечно, ерунда. Не стоит обращать внимания. По большому счёту, важно только то, что я услышал от Шуры Маркова, хотя у мальчика, надо признать, реальность путается с выдумкой. С одной стороны, он достаточно чётко всё рассказал про служебную записку, которая была подделана, и тут же нёс совершенную ахинею про убийства, называл какое-то странное имя… Ивар, кажется. Про какие-то толстые папки говорил…

— Ивар? — встрепенулась Анжелика. — Папки? Что за папки?

— Не знаю. Просто папки. На столе у Марковой лежала какая-то папка, действительно толстая, похожая на досье из архива. Наверно, она попала в поле зрения мальчика, и больной разум всё перепутал. А что?

— Нет-нет, ничего, — торопливо проговорила Анжелика. Она всё ещё выглядела растерянной, но Олег заметил, что она уже приходит в себя и даже, кажется, просчитывает дальнейшие действия. — Спасибо, что предупредил. А теперь… понимаешь, мне на самом деле надо бежать. Я ведь заскочила буквально на несколько минут, никак не думала, что придётся такое услышать.

— Да-да, конечно, — Олег встал. — Я тоже пойду. Я просто хотел предупредить, насчёт мальчика. Если Караев до него доберется, то церемониться не будет. Мальчика надо спасать.

— Какого мальчика? А да, Алекса. Разумеется, Олег, разумеется… мне кажется, я знаю, что надо предпринять. А теперь извини. Извини. Мне нужно идти.

Мельникова Анжелика проводила сама, словно хотела удостовериться, что министр здравоохранения наконец ушёл. Какое-то время постояла в прихожей, пытаясь унять бушующие внутри эмоции.

— Господи, ну что за идиот, — сказала негромко, в пустоту перед собой.

Реплика эта относилась к её сыну, неблагодарному щенку, которого вытащили с какой-то помойки внизу, отмыли, одели, чуть ли не дорожку ковровую наверх выложили. Его сам Верховный обласкал, а это сулило деньги, карьеру, великолепное будущее — да такие перспективы никому не снились. А этот болван не нашёл ничего лучшего, чем спустить всё коту под хвост и из-за кого — из-за девчонки, которую и так ему обещали. Он настолько глуп? И в кого только? Папаша его, хоть и был редкой сволочью, но к разряду дураков точно не принадлежал.

Впрочем, судьба мальчишки Анжелику волновала мало — гораздо больше её беспокоила Маркова со своим любовником Караевым (то, что эти двое были близки, секретом для Анжелики не являлось), и та информация, которую рассказал Олег: про серёжку и про папку… особенно про папку.

Анжелика подошла к зеркалу в прихожей, поискала на тумбочке расчёску, рассеянно сдвинув рукой какие-то бумаги, нашла, два раза провела расчёской по густым локонам — Анжелика любила свои волосы — и снова задумалась.

Выдумка с серёжкой, допустим, ерунда… хотя со счетов это сбрасывать всё же не стоило. Чёрт его знает, что за серёжка в руках Караева, откуда она? Может, Маркова подкупила горничных, и мерзавки стащили первую попавшуюся, а то и сама Ирина выкрала — с неё станется. И теперь будут тыкать этой серёжкой Верховному в лицо, нагромоздив тонну лжи.

Анжелика в сердцах бросила расчёску на тумбочку.

Нет, с серёжкой она, разумеется, выкрутится, но вот папка, архивная папка, это куда как серьёзней…

О чём идёт речь, Анжелика поняла сразу, едва только Мельников упомянул имя Ивара. Нераскрытое убийство их с Ириной прадеда, который скончался в тюрьме при весьма загадочных обстоятельствах. Похоже, Маркова решила извлечь на свет божий эту заплесневелую историю, даже в военных архивах покопалась, не без участия Караева, само собой, и теперь дело об убийстве Ивара Бельского в руках этой мелочной суки.

Разумеется, Анжелика немного представляла себе, что в этих папках. Прямых улик там, конечно, нет и быть не может — все тайны унесла с собой в могилу бабка Анжелики, Элиза, в аду теперь чертям рассказывает о своих грехах, — но и хорошего в том, что это старьё всплывёт наружу, тоже мало.

Память услужливо подсунула картинку: вечеринка у Верховного дома. Когда это было? Два или три дня назад, кажется — очередное скучное мероприятие, от которого до зевоты сводило скулы. Анжелика поморщилась. Юра Рябинин тогда так накачался, что уснул прямо на диване, Наталья изо всех сил пыталась сохранить лицо, хотя какое тут может быть лицо, их милая дочурка только что не стриптиз готова была устроить перед этим щенком Алексом, аж, из платья рада была выскочить, а вот Серёжа… Серёжа её удивил и заставил насторожиться. Весь вечер он казался вялым и безучастным, сидел перед камином, не отводя немигающего взгляда от вспыхивающих огоньков ненастоящего пламени, а потом вдруг встрепенулся, заговорил, резко и неожиданно. Это была странная речь, не с начала, а с середины, как если бы Серёжа что-то рассказывал, а потом его отвлекли, он прервался и спустя какое-то время возобновил свой рассказ ровно с того места, где его перебили.