Фельдагент. Порох, шляпа, сапоги (СИ) - Абевега Михей

Капрал, оглянувшийся на эскападу комиссар-поручика, только хмыкнул, мотнув головой, но ничего не ответил.

— Слышь, братец, как думаешь, — поравнявшись со мной, негромко поинтересовался Тимон, — этот «Скорпион» случаем не наше ли тайное оружие использует? Может, это из-за него нас сюда и послали?

Глава 22

— Это вряд ли, — покачал я головой и оглянулся посмотреть, не слишком ли близко шагает за нами Вдырко. — Я тут ещё перед знакомством с травницей успел побеседовать с Кияном. Он мне про оптические устройства кое-что поведал. Ничего сверхсекретного не выдал, лишь примерно объяснил, что там за линзы такие чудесные в его доме делают. Если я его правильно понял, гномы производят оптические детали со сложными ступенчатыми поверхностями. Их можно использовать вместо сочетания сразу множества простых сферических линз или деталей другой формы вроде призмы. В моём мире над подобной проблемой ещё века три назад работали. Мне кажется, что гномы, испокон веков занимаясь огранкой камней, вполне могли сами додуматься до эдаких оптических изысков.

— В твоём мире тоже есть такие светофокусаторы? — искоса глянул на меня Тимон. — Мне показалось, ты был немало удивлён, наблюдая за работой «Жала скорпиона».

— Нет, такого мощного у нас нет, — покривился я. — Хотя послабее работают и в военной сфере, и в медицине, и ещё много где. Лазерами называются. Но я говорю про сам принцип. Линзу Френеля, так у нас похожие детали называют, местные могли придумать и сами. А источником света гномы пирогидрит сделали, который и в твоём мире, сам знаешь, применяют. Так что, не думаю, что это оружие попадает под санкции комитета, как и сама технология. Полагаю, что здесь опытным путём было найдено оптимальное сочетание оптических элементов и химических процессов, вполне очевидных для этого мира.

— Ну не знаю, братец, — мотнул головой орк. — Мир полон очевидных вещей, которых никто не замечает и не использует. По мне так, могли и со стороны надоумить, а то и готовое оружие в виде образца завезти.

— Могли, — кивнул я. — Но попробуй докажи, если компоненты оружия не выбиваются за грань реальных технологий. Вот если бы «Скорпионы» плазменную пушку использовали…

— Что это, значится, такое — «плазменная пушка»?

Твою ж рать! Одноглазый мудак каким-то макаром нагнал нас. А я и не услышал ни шагов, ни громкого пыхтения, с которым гном до этого преодолевал путь. Специально таился? Вон как теперь воздух ртом хватает, отдышаться не может. И с какого ж, интересно, момента он наши рассуждения мог подслушать?

Хорошо, что наших с Тимоном лиц тайногвардеец в первый момент не мог видеть. Сделав морду кирпичом, будто ничего лишнего и не ляпнул, я повернулся к Вдырко:

— Честно говоря, сами не знаем. Но, как тебе должно быть известно, господин комиссар-поручик, при нагреве газа до достаточно высоких температур он переходит в состояние плазмы. И если такой плазмой в кого пальнуть, от него, надо полагать, лишь воспоминание останется. Вот мы и размышляем, можно ли оружие «Скорпиона» усовершенствовать до плазменного уровня.

— А чем, вон, этот уровень вам плох? — Вдырко махнул рукой в сторону догорающего за деревьями аэростата. — И вообще, господа, вы размышляете о вещах, кои вас, значится, совсем не касаются. Думайте лучше, как девчонку не упустить и военлёта поймать. Летают тут, как у себя дома.

— А чего над этим думать? — Тимон был сама невозмутимость. — Вон, перед нами как раз аэросани брошенные. А вон от них к лесу следы тянутся. Тут слепым нужно быть, чтобы с пути сбиться. Да и военлёт никуда не денется. Я примерно засёк, куда он свалился. Совсем от нас неподалёку.

— Это да, — остановившись, дождался, когда мы с ним поравняемся, Варгонсо. — Я тоже место заприметил. А как военлёт приземлялся, это ж настоящим чудом будет, если он насмерть при том не зашибся. Но охромел-то он, надо понимать, наверняка. Нагоним обязательно.

— Тогда, вон, у саней остановку сделаем, — выдохнул комиссар, — короткую. Дух переведём.

— Неужто притомился, твоё чинство? — ехидно поинтересовался капрал. — А как же «веский повод поторопиться»? Нам бы, напротив, ходу-то прибавить.

— Я, между прочим, глаз потерял, а с ним и крови немало, — Вдырко потрогал повязку на лице. — Мне и притомиться не в укор. А вот ты языком мелешь, явно на неприятности напрашиваясь. Не хочешь их получить, давай, вон, вперёд со своими бойцами отправляйся. А я вас после нагоню.

— Как же мы тебя одного-то оставим? — качая головой, проявил «заботливость» Варгонсо. — А ну как что случится без пригляду?

— А за мной, вон, господа офицеры приглядят, — Вдырко указал на нас с Тимоном. — Тем более кригс-ротмистр тоже ранен.

— Не, я с ребятами пойду, — воспротивился мой братец. — Рана моя потерпит, а девка уж больно опасна. А вы, и впрямь, после нагоняйте.

По перекосившемуся лицу комиссар-поручика было видно, что не по вкусу ему своеволие орка. Ещё и Варгонсо настроение подпортил. Однако Вдырко взял себя в руки и соблаговолил согласиться с доводами Тимона:

— Хорошо, кригс-ротмистр, отправляйся с капралом. Поручик, что там у тебя с пилюлями? Дай мне ещё.

— Я с собой не взял, — ни на грамм не соврал я. — Поторопился, каюсь. Выскочил из бронехода без сумки. Давай, комиссар, отдыхай поскорее, да пойдём наших догонять. Тревожно мне что-то за них.

— Ты бы, вон, лучше за себя потревожился, — сердито пробурчал гном, — да за братца своего. — Вдырко махнул рукой вслед удаляющемуся с ребятами Тимону. — Не нравятся мне ваши с ним беседы. А ну-ка, значится, поведай, о каком таком комитете вы там говорили?

— Это мы так с Тимоном его кригс-комиссариат называем, — быстро нашёлся я, нервно поведя лопатками, между которыми растёкся неприятный холодок. — Для простоты речи.

— А ты, значится, в дела его комиссариата тоже решил нос сунуть? — недобро ухмыльнулся Вдырко.

— Да просто мы с братом любим поразмышлять на всякие отвлечённые научные темы. Чисто теоретически.

— Допустим. Но вот что, значится, за санкции у хозяйственников такие? Я конечно разных, вон, академий не заканчивал, — скривил рот тайногвардеец, — но чисто теоретически тоже, значится, могу предположить, что чешешь ты мне, поручик, по ушам и увильнуть от честного ответа пытаешься.

— Да с чего бы? — пульс мой чувствительно ускорился, но я постарался унять волнение и, пожав плечами, пристально взглянул в глаза гному. — Даже не собирался.

И тут моё периферическое зрение уловило некоторое колебание воздуха вокруг головы тайногвардейца. Я уж подумал было, что это от усталости или от волнения мне показалось, но едва уловимое явление стало вдруг более различимо, оформившись в лёгкое и чуть красноватое мерцание, имеющие вполне определённые границы.

Не иначе, старухино варево подействовало, и я разглядел ауру тайногвардейца. Живого, мать его, как и было обещано травницей.

Поиграть в гляделки дальше и разобраться в собственных новых способностях мне помешало внезапно возникшее странное гудение. Словно уши уловили жужжание целого роя мух, кружащихся где-то поблизости.

Вот только какие могли быть мухи зимой?

Дополнительным свойством моего экстрасенсорного видения звук тоже вряд ли мог быть. И исходил он точно не от Вдырко — издалека шёл и к тому же с каждым мгновением становился всё более различимым.

Хорошо, что мехвод уже заглушил двигатель, занявшись ремонтом опор бронехода, и вокруг, если не считать нашего с Вдырко разговора, висела благостная тишина. Иначе чёрта с два бы я этот странный звук услышал.

Я отвёл взгляд от тайногвардейца и глянул в небо, примерно определив направление, откуда доносилось гудение.

— Златопуп! — заорал я так, что Вдырко шарахнулся в сторону, чуть не свалившись с приступки аэросаней в снег. — Бросай нахрен всё и давай к нам!

Я принялся призывно махать одной рукой, другой указывая в небо. Туда, где обнаружил целую флотилию плывущих в нашу сторону аэростатов. Не меньше десятка. Повезло, что предзакатные лучи солнца успели самым краешком высветить тупорылые морды воздушных кораблей. В полной темноте я вряд ли бы заметил их настолько издали.