Может, не плыть никуда, остаться в замке, получить удовольствие от жизни, а потом еще раз, а потом снова… Сам знаю, что нельзя, мой первый порыв, как, впрочем, и второй — покарать всех, кто хотя бы косвенно причастен к гнусности в отношении меня, он самый верный. Только так здесь можно реагировать на оскорбление, умаление прав, сомнение в твоей чести или честности. Любое деяние, которое по понятиям двора в далеком детстве, требовало удара кулаком по сопатке, здесь требует той же реакции.
Мир юный и наивный, по-простому честный, здесь интригуют, спрятавшись за портьеры, прикрывая рот ладошкой. И пока стыдятся своих же хитростей и интриг. Высшая знать стыдится. А торговое сословие юридически стоит на одной ступеньке с ремесленниками и крестьянами. Ему пока не разрешается в открытую прославлять власть денег, эта власть вообще еще не признана, как в моем первом мире.
Так что дождусь обоза, загружу «Угнетателя», перетасую абордажную команду и пойду карать и пресекать. Карать злодеев, пресекать несправедливость, как я её понимаю. Раз уж меня посвятили в рыцари, приходится соответствовать. Опять же моим людям приятно, что они вместе со своим сюзереном за всё хорошее против всего плохого. Как это понимает сюзерен, а значит и они.
Отец, он же Витор граф дер Прист Крушитель прибыл в мой замок в сопровождении моего сводного братца Марти барона дер Приста Крушителя. Крушитель был мелок, слегка соплив, в меру ползуч и уже чуточку побегунчик. Парень активно агукал, но разговаривать со мной нормальным человеческим языком отказался. Видимо, еще не выучил мерсальер. Я не понял, зачем отец его притащил с собой, разве что для закрепления моих родственных чувств к мальцу? Так я и сейчас ему вполне сочувствую, такая подстава от родной мамаши сама по себе повод пожалеть сиротку.
Главное, чтоб он однажды не решил по непонятной причине, что именно я всему виной. Из тех, кто в курсе истории моих сложных отношений с усопшей мачехой, сейчас в живых три человека — я сам, отец и Далька. Все прочие, как то наёмники, Снежка и сама дамочка уже не с нами. Может история когда-нибудь всплыть? Может. Буду я что-то делать в свете данной вероятности? Нет. До того времени еще столько лет пройдет, что совсем не обязательно всем нам дожить до него. Если он человек с головой, то правильно всё поймёт и будет винить во всём саму мать или отца. А если мозг юного барона откажется принимать реальность — выкрутимся как-нибудь. Одна героиня книжки про гражданскую войну в таких случаях говорила: «Не буду думать об этом сегодня».
Тем более, отец тоже не поднимал щекотливых вопросов. Вместо краткого описания событий моей жизни, о которых он знал из письма, я дал развернутое описание истории от первого лица. Мол, не сам я поперся во все тяжкие, судьба-злодейка кинула. Помолчали потом, как у мужчин водится. Да чего особо обсуждать, когда Витор в том бою участвовал как простой мечник. Мог не я в пучину кануть, а он. Огневикам тогда категорически было запрещено магией шарашить — нам корабли были нужны, а не героическая смерть в прибрежных водах.
Я покидал свой замок с лёгким сердцем — если вассалы не накосячат, то его безопасности ничто не грозит. Взять его силой хрен у кого получится, а хитростью… где эти хитрецы учились, там я преподавал. И да, я как мог преподавал своим бойцам, десятникам, командирам баталий, баронам и начальнику замковой стражи эту науку. Как взять замок врасплох, как не попасть на эту удочку. Как нужно скрытно входить в чужие земли, как этому противодействовать. Почему войско на марше в разы слабее себя же развернутого к бою, что делать, чтоб ты подловил врага, а он бы тебя не смог. Тактика вызова противника на бой в оговоренном месте в назначенный час — это не тактика вовсе. Обращайся с врагом как с медведем, уважай его, обкладывай и создавай преимущество, а не всё это, когда «ура, вперед!» Ура и вперед тоже можно, но только в том случае, когда ты точно знаешь — они сейчас побегут.
Не стал посылать проверяющих на новую пристань, не требовал докладов, просто двигался с обозом бочек с вином по дороге к точке перевалки. Если мои бароны идиоты, если они смогли внушить страх и уважение к своим поручениям своим старостам, то пусть обтекают. Буду макать их в коричневую субстанцию, объясняя, кто виноват, кого сечь, а кого уже можно вешать. Кстати, тут всё просто: нерадивых у меня в графстве порют, воров вешают. Перепутать сложно, надо только опросить ответственное лицо и его исполнителей. Поймать на нестыковках, найти спрятанное…
Ну да, не очень легко. Спасает только то, что в моём графстве еще не завелся такой вредный жучок как королевский судья. В Присте, как везде, вешать разрешено только по его приговору, а у меня пока привилегия прифронтовой полосы, я тут как бы военная администрация. Опомнится Якоб Третий, пошлет своего представителя, и сразу не станет у меня права казнить. Поймите меня верно, я не сатрап, но иногда без веревки никак.
Лагерь, сам собою появившийся на берегу Коши там, где её безрезультатно пыталась пересечь дорога, встретил наш караван одобрительным гулом. Я так подозреваю, что местное население обрадовалось не мне, а тому факту, что скоро их горячо любимый граф опять уплывёт далеко и надолго. И снова тишь и гладь. А то ишь, пристань строй, форпост строй, руки мой! Народу же плевать, что я их загоняю твердой рукой в счастливую сытую жизнь, им лишь бы покряхтеть, посетовать на Угнетателя.
В общем и целом, посмотреть было на что в плане постройки причала. Даже можно было начать погрузку, что мы и сделали. То есть я велел, они озаботились. Каравелла подсела, намекая, что без мага земли будет сложно. Мы вверх по реке шли, периодически заглубляя русло, а сейчас снова кое-кому показывать класс. Всё, братцы, не осталось на Коше бродов по всему её течению, после моих покатушек это судоходная река до самой нашей пристани. С названием надо что-то думать. Или пустить на самотёк, какое-то в народе да приживётся.
Когда мы шли против течения, нас никто не ждал, так что кроме одного смелого таможенника в устье реки, иных контактов с имантцами не имели. А сейчас иное дело — нас ждали, были уверены, что такой большой корабль не растворится в прибрежных зарослях, снова пойдет по реке. Ну и дождались.
Сначала напротив безвестного городка подгребли непонятные люди в приличных одеждах. Представились начальником городской стражи, помощником бургомистра и еще кем-то. То есть в лодке народу было больше, но только трое имели право голоса, остальные имели весла и всякое колюще-режущее на поясах.
— Вы кто такие⁈ С какой целью находитесь в водах Иманта?
— А вам какое дело? — Кричу сверху. — Городская стража? Так и вертайтесь в город, нет вашей власти на реке!
— Мы представляем власть! Городскую! Королевскую! Кто такие, спрашиваю!
— Жорж граф дер Долинол виконт дер Прист Крушитель. В свой прошлый визит, нанесенный в земли славного королевства Имант, не имел оказии пройтись мимо вашего городка, увы. С другой стороны, зато он и сейчас стоит на берегу реки. Правда, удачно вышло?
— Вы что, угрожать вздумали⁈
— Что вы, ни в коей мере! У нас же мир с королевством Имант. Или вы имеете другое мнение об этом вопросе? Тогда прошу нападать.
— Вы нас неправильно поняли, мы вас не удерживаем. Просто хотели осмотреть корабль, груз. Опять же непонятно, с какой целью вы находитесь тут.
— Ах это. Следую транзитом мимо ваших земель. Торговать или пополнять запасы намерения не имею. Жечь замки, разорять сёла, грабить — тоже нет. Не в этот раз. так что можете грести отсюда, а то ваши уже умаялись против течения выгребать.
Разговор наш через борт проходил в тёплой дружеской атмосфере, так что я не дал команды принять швартовый или убавить парусов. Всё то время, пока мы мило общались, лодка с городскими шла на веслах на расстоянии этих самых весел. Нам-то что, а вот гребцы уже ждали окончания переговоров. Активно ждали, не снижая темпа.
— Я приказываю вам остановиться!
— Э, ты кто, вообще? Шевалье Как-там-тебя, давай мы тебя на палубу поднимем, и на дуэли ты расскажешь, если успеешь, что ты там приказывал!
