Ком 8 (СИ) - Войлошникова Ольга

Отдельно я переживал за Марту. Вот кто совсем дара лишён, да ещё в отдельном доме. Спросил её.

— Во-первых, с нами была Даша, — благодарно кивнула в сторону княгини Багратион-Уральской Марта. И тут же посмотрела на меня хитро, аж ямочки на щеках проявились: — А во-вторых, у нас в мезонине стоит тяжёлый пулемёт Владимирова на подвижной платформе. Я стреляла.

Вот тут я аж дар речи потерял. А Хаген сидел такой гордый, держал Марту за ручку. Счастливец! Кто бы мог подумать, когда я его из Сирийских песков выкапывал, что так всё обернётся…

Перед самой посадкой к Ивану подошёл один из офицеров курьера и передал небольшой футляр с напутствием:

— Высочайше велено надеть сей артефакт и не снимать во всё время пребывания в столице.

Иван открыл коробочку и достал… очки. Глухие чёрные очки немного непривычной мне формы. Пожал плечами.

— Раз дядя велит…

— Я такие очки в госпитале видел, — сказал Серго. — Ну, может, не совсем такие, но очень похожие. Недавняя разработка для пострадавших от слишком ярких энергетических вспышек.

— Хорошая вещь! — оценил Петя. — Я бы после Японского фронта от такой не отказался. А то пришлось две недели в затемнённой палате за шторами сидеть, так глаза резало!

— Что ж, — повеселел Иван, — есть надежда, что я затеряюсь среди таких же ослеплённых!

Приехали мы в тот же парадный дворец, где дальневосточный приём был. Центральный зал меня там неизменно впечатлял — вот эти огромные деревья, ощущение пробивающегося сквозь кроны солнца, пение птиц… В этот раз нам практически не пришлось ждать, мы прошли в одной из первых групп, выслушали ободряющие речи, были (вполне ожидаемо) высочайше пожалованы памятными наградами и (внезапно, по крайней мере для меня) — воинскими чинами. Государь, вручая медали, смотрел на нас с многозначительным прищуром, и я начал переживать: не начал ли у него дёргаться глаз после оглашения нашего намерения спокойно провести мальчишник на рыбалке? По-любому ведь ему сообщили, так?

В составе довольно большой группы награждённых мы были препровождены в огромный зал, где играла музыка, стояли столы с угощениями и имелось множество банкеток и диванчиков, расставленных поодиночке и группками, чтобы можно было с удовольствием присесть. По периметру была расставлена портретная галерея, вдоль которой также прогуливались отдельные группы.

— Вижу посла от Восточных Соединённых Штатов, — сказал Иван. — А вон англы, надутые, как жабы.

— Пойдём от них подальше, — сразу потянула его за локоть Маша, — не хочу с ними даже здороваться.

Мы выбрали уютное место, усадили наших дам и отправились за угощениями.

Вдоль столов похаживали такие же засланные кавалеры с тарелками разной степени наполненности.

— Это что за чудеса? — я понял, что ни одно блюдо, кроме разве что крошечных корзиночек с красной или чёрной икрой или кремовых пирожных, узнать не могу. Только если очень тщательно приглядываться.

Или принюхиваться.

Да и то гарантии нет!

— Это новая мода, — сказал Петя. — Называется «канапе». Маленькие штучки с разнообразными вкусами. Вроде как бутербродики…

— Похоже на бусы, — сказал Багратион. — Предлагаю брать всё подряд, там разберёмся. Не будут же нас заставлять насильно доедать?

Следуя этой логике, мы набрали всякой всячины, и к нашей группе подрулил неизвестный мне тип, приветливо кивая остальным:

— Добрый день, господа, добрый день! Поздравляю всех сердечно, от души! Не представите меня вашим друзьям.

Три весёлых князя, вроде, неприязни не выказывали, да и Зверь не ворчал.

— Извольте, — кивнул Иван, — Коршунов Илья Алексеевич, герцог Топплерский, барон Хаген фон Ярроу. А это, господа, министр финансов Российской империи, князь Воронцов Дмитрий Георгиевич, счастливый отец четырёх прелестных дочерей.

Вот тут у меня аж кольнуло! Впрочем, поклонился я вполне вежливо:

— Весьма рад!

— Мой дом всегда открыт для вас, друзья мои! — расшаркался Воронцов. — Каждый день к пяти часам на ужин, милости просим!

Понятное дело, кого он в гости заманивает!

— К сожалению, мы в столице ненадолго, — дипломатически развёл руками (точнее, рукой и тарелкой) Витгенштейн, — уж лучше вы к нам, в Иркутск.

Я думал, Воронцов что-нибудь эдакое ответит, но он только радостно расплылся:

— Всенепременно, всенепременно будем, господа! — тут он сделал вид, что увидел что-то за нашими спинами. — Прошу прощения, вынужден покинуть вас! Супруга меня зовёт, — и умчал.

— Я думал, он откажется, — несколько обескураженно сказал Петя.

— Ага. Щас-с-с! — хмыкнул Багратион. — Ему четырёх дочек пристроить надо!

Следом к нам подошли ещё два князя и один граф, все страстно желали выразить приязнь, а я переживал, что у меня там женщина не кормленная, канапе стынут и вообще мне с вами неуютно, я б раньше этаких господ за три километра обходил, а теперь…

— Херр герцог! — раздалось из-за спины со знакомым лязгающим акцентом. — Господа!

Сразу захотелось ответить «яволь» и ещё что-нибудь в этом духе.

— Добрый день, господин канцлер, — ответили мы практически хором.

— Вы позволите на два слова? — канцлер кивнул, и мы отошли чуть в сторону.

— Имею настоятельную потребность поинтересоваться о самочувствии принца Фридриха.

— Что, неудобно в Бидарской крепости за неслухом следить? — усмехнулся я.

Канцлер Великой Германской империи чуть поджал губы:

— Несколько затруднительно.

— Я видел его около пяти часов назад, принц был бодр, здоров и полон энергии. Весь в трудах, как и желал его папенька.

Канцлер покивал:

— Однако, насколько мне известно, речь шла о более простой работе.

— Шла, — согласился я. — Но я подумал, что в качестве главы логистического отдела Фридрих принесёт мне больше пользы, нежели дворником или свинарём.

— Зе-ер гут*, — протянул немец и, видимо, желая светски поддержать беседу, спросил: — А где же ваши боевые спутницы? Я имею в виду лис?

— Да Бог их знает, — не моргнув глазом соврал я, глядя, как за спиной канцлера исчезает со стола огромное блюдо с пирожными. — Лисы… — и тут я почуял ещё одного человека, который стоял совсем недалеко и вроде бы выбирал себе угощения, но уши грел — зуб даю! Так что я пошёл брехать напропалую: — … они, знаете ли, существа дикие. Сегодня рядом, завтра — нет. Захотят — со мной едут, не захотят — останутся. Не удивлюсь, если они и вовсе в Индии.

Канцлер с величайшим удивлением воззрился на меня, изо всех сил воздерживаясь, чтобы не высказать мне порицание за столь вопиющее отсутствие дисциплины, деревянно кивнул и отошёл.

— Пошли скорей! — зашипел Багратион. — А то я слюной истеку!

Мы рысью удалились в свой уголок и принялись угощать наших женщин.

26. К ВОПРОСАМ ОБ ЭНЕРГИЯХ

И ЧТО ЭТО ЗА ВОЗМУЩЕНИЯ?

Свободная часть приёма катилась своим чередом, приглашённые прогуливались по залу, общались, танцевали, угощались модными кушаньями. Кстати, ничего так. Во всяком случае, желания выбросить что-нибудь из этих смешных пёстрых бутербродов у меня не возникло.

— У нас ещё места свободные, мы кого-то ждём? — тихонько спросила меня Серафима.

— Скорее, надеемся. Думаю, князь Дашков со своей невестой также приглашён на этот приём.

И он действительно явился! Влетел в зал порывистым вихрем — представляю, каких усилий ему стоило выстоять в строгой обстановке целых четверть часа практически неподвижно! Даша с Соней первыми увидели Михаила с Есенией и сразу замахали им сложенными веерами. Те обрадовались, поспешили к нам, улыбаясь вовсю.

— Как вы славно устроились! — окинул взглядом нашу компанию Дашков.

— Вас ждём, садитесь! — заподпрыгивали девчонки.

— А я думал, взорвусь, право слово, — захохотал Михаил. — Еся, садись, я принесу тебе вкусненького.

— Пошли, схожу с тобой, — предложил Иван, и они направились к столам.

И тут меня словно кольнуло второй раз.