Вдобавок ко всему, одет Стриж был во что-то вроде длинного серого балахона со следами свежей блевотины на груди.
Эти открытия стоили Лёхе разбитой губы: пока он вдумчиво созерцал антикварные железки, рябой сопляк решил присоединиться к веселью и засветил Стрижу пинком по физии. Не сильно — на спаррингах куда сильнее прилетало, — но очень унизительно.
— Ты рожу-то ему не порти, — осадил молодого усатый и явно более опытный. — Десятник увидит — ор поднимет, что ему за пустышек перед графом ответ держать. В брюхо пинай, но в меру, только чтобы должное почтение вызвать.
Лёха, звякнув цепью, утёр кровь из разбитой губы. Несмотря на бредовость происходящего, меньше всего это напоминало сон. Боль была самая настоящая, во всех знакомых деталях. Всё реально: ушлёпки в кирасах, вонючая овечья шкура под спиной, ливень, хлещущий по деревянным стенам…
Лёха схватился за голову и с трудом удержался от стона.
— Может на него ещё пару вёдер вылить? — тем временем предложил молодой. Уж больно воняет.
— Они первое время все такие, — с видом знатока ответил старший. — Сперва долго болеют, ходят под себя да блюют, а потом вроде как приживаются и дело на лад идёт. Как в себя приходят и говорить начинают — их уже нормально моют и господам магам отдают.
Сказанные слова Лёха понимал, но смысла уловить не мог. Да и, говоря откровенно, сейчас его больше занимало изучение собственных возможностей. Сковывающие его кандалы не позволяли ни нормально замахнуться, ни даже широко шагнуть, зато от кольца в стене он мог отойти метра на два, обойдя практически всю тесную комнатёнку.
Особо не повоюешь, но при желании он сможет добраться до этих утырков.
— Ну а до тех пор, — Рябой нагнулся и поднял ещё одно ведро, — приходится страдать честным людям…
Лёху снова облили водой, но на этот раз он был готов. Лишь невольно вздрогнул, ощутив холод на коже.
— Чё-то притих, — с лёгким разочарованием заметил Рябой. — Похоже скоро снова вырубится.
— Да и хрен с ним, — отмахнулся усач. — Ты смотри какая дама тут томится в одиночестве. С утра уже не блюёт, видно соображать начала. Полей её водичкой как следует, Рябой, я баб чистых люблю.
— Как бы не влетело, — засомневался молодой. — Я слышал, это для графского сына пустотница.
Раздался плеск выливаемой воды и чей-то кашель.
— И чего? — не понял хриплый. — Я ж её трахнуть собираюсь, а не калечить. Всё равно как только маг её привяжет — она в ходячий кусок мяса превратится. А так хоть порадуется напоследок.
— А если граф придёт? — не унимался Рябой, опрокидывая очередное ведро воды.
— А чего его сиятельству в такой ливень грязь зазря месить? — удивился любитель одиноких дам. — На это у него мы есть. Захочет на пустотников поглядеть — нам и прикажет приволочь. По бабе ж не видно, трахали её, или нет. А чё она там на своём языке бормочет — кто разберёт?
— Чинга ту мадре [1], — женский голос прозвучал на удивление зло, а не испугано.
За ногами стражников Стриж разглядел лишь босые ноги с кандалами на тонких щиколотках, да подол такого же, как на нём, балахона.
— Не понял, но обиделся, — мужик осуждающе поцокал языком. — Рябой, есть чем рот ей заткнуть? А то десятник на вопли прибежит, придётся очереди ждать.
— Ты лучше себе хлебало заткни, — зло рыкнул Лёха. — Хером своего мальчонки, ушлёпок заднеприводный.
Собственные проблемы ушли на задний план. Насильников Стриж ненавидел люто и не собирался сейчас молча наблюдать. А кандалы… Да хрен с ними. Главное — успеть дотянуться хотя бы до одного. Второй, конечно, ткнёт тесаком — или как там правильно его пыряло на поясе называется, — но одного засранца Лёха точно с собой на тот свет захватит.
— Ну чё ты уставился? — Лёха встал, гремя цепями, словно Кентервильское привидение. — Ходи моя сторона, усатенькие, бриться будем.
— Не, этот придурок хорошего обращения не понимает. Явно какую-то пакость говорит, — вояки с ленцой обернулись к возмутителю спокойствия.
Ошибка. За спинами несостоявшихся насильников бесшумно поднялась женская фигурка и цепь захлестнула горло усача.
— Ох ты ж… — невольно выдохнул Стриж, любуясь великолепным броском через спину, проведённым девушкой.
Вояка даже вякнуть не успел — лишь мелькнули в воздухе каблуки его сапог да хрустнули шейные позвонки. На землю рухнул уже труп.
Рябомордый сопляк совершил вторую ошибку: вместо того, чтобы заорать, поднимая тревогу, он схватился за меч. Зря: девчонка моментально упала и прямо-таки танцевальным пируэтом подсекла вояке ноги. И на него сверху прыгнул Стриж, захлёстывая шею цепью.
Надо отдать должное — сопротивлялся стражник, как бешеный. Он смог стряхнуть с себя Лёху, попытался встать, но Стриж ухватил его за поля шлема и рывком сломал шею.
— Пон ункондо а ла кабеза, пута! [2] — плюнула на труп девица.
— Фух, — выдохнул Лёха и тут же принялся обыскивать покойника.
Ключи нашлись у усача — связка из трёх штук на массивном металлическом кольце. Освободившись от кандалов, Стриж перекинул ключи соседке по заключению и пока та возилась с ними, разглядывал неожиданную союзницу.
Меньше всего она напоминала жгучую представительницу испаноговорящих народов: светлокожая, высокая, с большими миндалевидными зелёными глазами. Разве что длиннющие тёмные волосы, заплетённые в замысловатую косу, хоть как-то укладывались в теорию о латиноамериканском происхождении. Вот только показавшиеся из-под волос заострённые уши обнулили Лёхины выводы.
— Это у тебя пластика такая, или ты реально…
Что — «реально» — Лёха не договорил: проведя рукой по голове, он осёкся на полуслове и застыл с выпученными глазами.
— Нет, — тихо сказал он, проводя ладонью до затылка.
«О, да!» — злорадно ухмыльнулась реальность, давая ему нащупать собранные в какое-то сложное подобие косички волосы. Охренительно длинные волосы.
— … мать! — Лёха схватился за ухо, не обращая внимания на удивление в глазах девушки.
И тут при его посетила страшная мысль. Сглотнув, Стриж опустил руку и пощупал себя в паху.
— Ну, хоть тут всё нормально, — облегчённо выдохнул он и истерически хихикнул. — Я, мля, тоже грёбаный эльф…
— Эсперанто? — требовательно спросила «эльфийка», подтянула к себе труп и начала деловито обыскивать.
— Космолингва, мля! — отозвался Стриж, ощупывая острый кончик собственного уха. — Нашла время для лингвистики…
Но невольно задумался: где в ходу эсперанто? Сам Лёха про «универсальный язык» только читал давным-давно в каком-то журнале и уж точно не слышал, чтобы он где-то применялся реально. Хотя… Может, это чисто фишка латиносов? Всё же два схожих языка — испанский и португальский, — вот и разработали общий диалект на их основе. Чёрт, и ведь не спросишь — всё специалисты остались там же, где и Лёхина родная тушка.
А в том, что он оказался в чужом теле, Стриж уже не сомневался. Не было ни «африканского» загара, ни шрама от колючей проволоки на левом предплечье, полученном на втором курсе, ни родимого пятна на локте.
Но вид остроухой соседки, подозрительно сноровисто обшаривающей труп, подсказывал, что времени на рефлексию нет.
— Эдено? [3] — спросила девица, указывая на Лёхино ухо.
— Б…ство! — уточнил Стриж. — Вот как есть, самое, мать её, натуральное!
— Китеж! — обрадовалась чему-то эльфийка.
— Х…теж! — едва не рявкнул Лёха. — Нашла время сказки вспоминать… Тут и без них любого Кощея Бессмертного кондратий хватит! Мы с тобой — грёбаные персонажи сказок. Компрендэ?
Он сперва ткнул пальцем в своё ухо, а потом — в ухо собеседницы. Та развела руками, явно не понимая что он от неё хочет, а затем внимательно уставилась на свою ладонь и нахмурилась.
— Ми пиэль [4]… — озадаченно пробормотала она и закатала рукав рубахи до самого плеча.
