Прощаясь с женой, Вик Сер наперед знал, что через минуту, когда он будет сидеть в машине, Ба Кла позвонит ему по мобильнику первый раз за день и спросит: «А ты мобильник не забыл?» Она всегда так делает, равно как и, звоня по домашнему номеру, всегда уточняет: «А ты дома?» Еще через час, когда Вик Сер будет балансировать на шаткой стремянке, нагруженный под завязку трехметровыми трубами, а внизу с криком «Осторожно! Свалишься!» будет прыгать взволнованный Бор Бор, Ба Кла позвонит ему во второй раз и произнесет звенящим шепотом: «У нас произошло ужасное в жизни! Ты сидишь или стоишь? Сядь и возьми под язык валидол!»
После многократно повторенных уверений, что он уже сидит с валидолом, Вик Сер узнает, что ключ во входной двери плохо поворачивается или оторвалась дверца кухонного шкафчика.
За Вик Сером ушел и Ул. Он видел, что у Ба Клы Яру оставлять надолго нельзя, а добром Ба Кла вряд ли их уже отпустит. Лицо Яры начало принимать затравленное выражение с момента, как бабушка за завтраком дважды вспомнила, что у нее «гнилое здоровье», и вытерла ей нос кухонным полотенцем. С Бор Бором тоже не вариант. Насколько Ул успел просчитать, квартира Бор Бора где-то здесь близко, а значит, близко будет и Ба Кла, подбирающаяся к насквозь больному ребенку с очередной порцией лекарств.
Оставшись наедине с Ба Клой – спящий в животе ребенок за личность пока не признавался, – Яра заспешила.
– Ой! Я скоро! Я вчера Ратниковым обещала к ним зайти! – соврала она.
– А! К амазонкам? – недовольно отозвалась Ба Кла. – Ну сходи, коли делать нечего! Пусть на твой живот посмотрят! Им-то не впервой!
Ратниковы жили в том же подъезде на четвертом этаже. Яра знала их с детства. Состав семьи Ратниковых был такой: прабабушка, внучка и правнучка. Бабушка как звено, временно выпавшее из цепи, жила отдельно. У нее был новый брак с летчиком в отставке, которым она дорожила, почему и держала летчика подальше от семейства.
Прабабушка Поля была уже совсем старенькая, но все еще громкая, сильная и решительная. Ее побаивались. Она была как старый генерал, к тому же одна в бытовом отношении тянула всех: стирала, убирала, готовила. Внучка и правнучка все время выходили замуж – ну или что-то в этом роде. Обычно их избранниками становились робкие, непонятных профессий молодые люди. Месяца два они протискивались вдоль стеночки по лестнице и на всякий случай робко улыбались всему подъезду. Постепенно их выпирали криками, и все три амазонки опять мирно сосуществовали между собой.
Когда Яра позвонила, ей открыли все три Ратниковы, за спинами которых мелькнул на миг какой-то недовыгнанный молодой человек.
– Ух ты! Кто у тебя там? Арбуз, что ли, проглотила? Идем покажешь! – обрадовались Ратниковы и протащили Яру в комнату.
Яра сразу ощутила себя в центре любви и внимания. Что ж, здесь вполне можно дождаться Ула, если, конечно, Ба Кла за ней не явится. А она не придет, потому что Ратниковых не любит.
Прямо из лифта Ул телепортировался в Москву, постаравшись материализоваться поближе к старой пожарной машине на улице Вавилова, где можно было сразу зарядить нерпь. Пожарную машину на Вавилова Ул ценил. На ней вечно фотографировались, поэтому прохожих не удивляло, когда кто-то лез на каменный постамент памятника.
Зарядив нерпь, Ул побрел к метро. Шел он медленно, даже где-то растерянно. Впервые за долгие годы у него не было четкого плана, куда идти и что делать. Он был уже недалеко от метро, как вдруг услышал крик. На парковке у фитнес-клуба кого-то били. Ул кинулся на шум. Двое крепких парней налетали на третьего. Этот третий, хотя и выглядел мощным, дрался плоховато и ударов пропускал много. Его повалили и стали усердно пинать. Радуясь случаю немного поразмяться и перестать думать «квартира, квартира, квартира», Ул подбежал и, с налету сшибив с ног одного из бьющих, сразу завязался с другим. Тот размахнулся было, собираясь от души заехать Улу в ухо, но вдруг опустил руку и удивленно воскликнул:
– Ул, брат! Это ты, что ли?!
Ул тоже узнал его. Перед ним стоял венд Паша, о котором Улу было известно, что он бывший морпех. Собственно, это была та часть биографии, которую Паша сообщал каждому в первые десять секунд знакомства. Парень, прежде сбитый Улом с ног, вскочил, дружелюбно улыбаясь. Ул его и раньше видел. Его звали Алим.
– Привет! За что вы его? – Ул оглянулся, однако на асфальте уже никого не было. Тот, кого пинали, вскочил на ноги и, прихрамывая, умчался. Венды за ним не гнались, лишь крикнули вслед: «Еще встретимся!»
– Да ведьмарик один! – отмахнулся Алим.
– Берсерк?
– Не-а, из белдосиков. Берет у долбушинцев тела напрокат, да еще и деньги получает. Вот мы и решили его поучить, – сказал венд Паша.
– Как это – напрокат? – не понял Ул.
Паша потрогал заплывающий глаз. Видно, хоть раз, а здоровый ему все же попал.
– Ну, типа… есть какие-то вещи, которые долбушинцам самим делать влом. Ну там кроссы бегать или в спортзале вкалывать. Вот белдосик и замутил дельце. Пересаживается в чужое тело и тренирует его, а хозяин тела торчит в это время в теле белдосика и попивает коктейли… Причем собственное тело у белдосика пухлое такое! Долбушинцы, как в нем оказываются, сразу почему-то лопать начинают! Чужое пузо не жалко.
Поблизости завыла сирена. Полиция почему-то традиционно не разбирает, кто белдосик, кто венд, а кто шныр. Отступать к дороге было уже поздно. Четыре колеса всегда быстрее шести ног. Ул, венд Паша и его друг Алим метнулись в торговый центр и, пройдя его насквозь, вышли с противоположной стороны. По пути Паша и Алим ухитрились стянуть с себя футболки. Под желтыми майками у них оказались белые, мгновенно лишившие полицию ориентировок. «Куда парни в желтых футболках побежали?» – «Туда!» А выйдут-то уже парни в белых, причем не бегом, а спокойным шагом – и сразу разойдутся в разные стороны.
Сегодня, однако, в разные стороны никто не расходился. Видя, что их не преследуют, Ул и оба венда засели в ближайшей чебуречной, и начались разговоры «за жись», которые венды традиционно любят.
– Как ты сам, брат? – спросил морпех Паша.
Ул сказал, что нормально.
– А Макс как? Не вломили ему?
Макс был бывший венд, и венды всегда о нем беспокоились.
– Пока нет.
– Ну и молоток! – сказал Паша.
Принесли чебуреки. Алим, высасывая из чебурека сок, развил мысль, что многие девушки, выпив даже с наперсток, становятся агрессивными. Задирают прохожих, грубят, по машинам кулаками стучат. Мол, что встал? Езжай давай! Ну, само собой, начинаются разборки, и парень вынужден такую девушку защищать, хотя понимает, что не прав. Ну переусердствует, получит условный срок. А если есть уже один условный, то и сядет. А ей хоть бы хны. Даже передачи не принесет. Морпех Паша согласно закивал, горюя вместе с другом. Было заметно, что тема эта для вендов больная. Даже очень больная.
Ободренный Алим продолжал, что может выйти и другой расклад. Возвращаются, положим, два парня с тренировки. Не друзья даже, а так, знакомые по залу. Покачались, грушу подолбили – культурный отдых по полной программе. Вася, допустим, по жизни нормальный, спокойный чел, а Петя с залетом на все извилины. Начнет прикапываться к какой-нибудь компании. Драка. Вася как друг Пети оказывается втянутым – не бросать же приятеля. В драке погорячится, случайно вдвинет кому-нибудь лоб в затылок, и все – небо в клеточку. Сколько хороших ребят из-за этого сидит – сосчитать невозможно.
На этом месте тема иссякла, потому что, во-первых, Алим доел чебурек, а во-вторых, морпех Паша припомнил нечто важное.
– Ты это… – спросил он у Ула, – на боях-то будешь?.. Из наших Вова-борец придет, Тоня-шкаф… еще там парочка деятелей… Шаманщики психа какого-то выставят по прозвищу Две Смерти… Из форта Белдо – парочка боевых магов. Пнуйцы тоже будут. Они, конечно, тоже венды, но всегда от нас особняком держатся… Берсерки своих пришлют… Гамов, кстати, тоже обещал. А от шныров будет кто?
– А что за бои? – спросил Ул.
