Невесты? Вряд ли, и я не готов к тому, а другого ничего и никто из них и не предложит, и то, это касается только Елизаветы, но там такой папашка, что… Впрочем, хватит ныть и жалеть себя, пойду-ка я полежу, так и время быстрее пройдёт, и раны заживут лучше. Жаль, что ни ротмистр Радочкин не зашёл, ни Кошко, ну так не до меня им сейчас, врагов нужно искать, а не по госпиталям шляться.
Так прошло несколько дней, когда ко мне пришёл первый посетитель, им оказался военный чиновник. Он опросил меня по прошедшим делам и, исписав кучу бумаги и изрядно утомив, ушёл. А вот второй посетитель, что пришёл буквально на следующий день и которому я несказанно обрадовался, оказался для меня весьма неожиданным.
— Так-так, юноша, а вот меня вы точно не ожидали увидеть⁈ — и в палату в сопровождении врача зашёл профессор Беллинсгаузен.
Я в это время сидел на кровати и вяло переговаривался с другими больными, что лежали со мной в одной палате. Оглянувшись на вошедшего, я воскликнул.
— Профессор!
— О! Вы меня узнали, господин барон! Похвально, похвально. А я смотрю, вы по-прежнему стараетесь держать себя в тонусе, то и дело, попадая в опасные ситуации? Я слышал, что у вас буквально каждый месяц что-то происходит⁈
— Да, вы правы, профессор, последнее приключение чуть меня не доконало.
— Да-да, вот об этом я и хотел с вами поговорить. Доктор, можно найти здесь комнату, в которой я смогу спокойно обсудить с бароном Дегтярёвым особенности его дара?
— Да, безусловно, — откликнулся мой лечащий врач, — пойдёмте, я отведу вас туда, где вы сможете спокойно переговорить.
— Благодарю Вас!
Профессор приглашающе махнул рукой, и я вышел вслед за ним и доктором. Довольно скоро мы добрались до какой-то комнатёнки, кажется, подсобного помещения, и разместились в ней, как придётся. Я уселся на подоконник, а профессор принялся расхаживать по комнате, то и дело, натыкаясь то на обычный табурет, то на угол стола.
— Итак, молодой человек, прошло больше полугода с того момента, как мы с вами расстались в моей лаборатории, при весьма печальных обстоятельствах. Я чуть не погиб, а вас чуть не убили, но благодаря вашей юношеской отваге и уму, вы справились и спасли и меня, и себя, что похвально и радует меня не меньше, чем вас. К сожалению, я долго провалялся в больнице, потом проходил курс реабилитации и буквально только на днях вернулся к своей обычной практике. Всё это время я думал, почему так произошло, а узнав, что вы ещё не раз попадали в похожие ситуации, принялся анализировать всю имеющуюся у меня информацию. Вернувшись в лабораторию, я поднял все записи, а также провёл ряд экспериментов, и теперь с уверенностью могу утверждать, что тогда произошёл какой-то сбой в аппаратуре, который спровоцировало постороннее вмешательство. И вот, получился такой результат, весьма неожиданный, как для меня, так и для вас.
Я молчал, внимательно слушая профессора.
— О своих выводах я доложил в жандармское управление, отвечающее за безопасность, ну и решил рассказать об этом вам лично, тем более, после моего доклада мне разрешили вас посетить. Что скажете, уважаемый Фёдор?
Я только покачал головой. Отвык уже от специфической манеры разговора профессора и, подумав, ответил.
— Я не знаю, профессор, но приключения меня не оставляют, и я иногда не знаю, что с этим делать и как реагировать. Вернее, мне уже всё равно, и я спокойно воспринимаю постоянные происшествия, приняв их, как данность.
— Гм, я думал, что вы догадаетесь и станете думать, что я тому виной?
— Нет, у меня даже мыслей о том не возникло, профессор!
— Ясно, я, как обычно, перенёс собственные мысли на других, — почесал голову профессор. — Что же, так бывает, но всё равно, я просто обязан отчитаться перед вами, и предупредить, чтобы вы знали.
— Спасибо профессор, я это учту!
— Обязательно учтите, обязательно! Вам нужно обратиться к дару и понять его!
Я чуть с подоконника не упал.
— Каким образом, профессор?
— Ах, да, вы так не можете, — профессор потряс бородой и стал ещё сильнее расхаживать по комнате, то и дело бормоча себе под нос какие-то несуразности. Кажется, он спорил сам с собой, что меня уже не удивляло, только голова закружилась из-за его мельтешений.
Я сполз с подоконника и, подойдя к столу, устало сел на свободный табурет. Профессор очнулся, остро взглянул на меня, и, видимо, понял, что я устал от него и мне нездоровиться. Мне действительно, не стало легче от его визита, скорее, наоборот, что и понятно.
— Вам плохо?
— Да, нехорошо.
— Пойдёмте тогда обратно. Да, я совсем забыл, примите от меня в дар немного эфирной эссенции, вам такой здесь не дадут, а она хорошо восстанавливает силы, — и профессор протянул мне стандартный флакон с кислородной смесью эфира.
— Спасибо, профессор!
— Не за что, это всё, что я могу пока для вас сделать. Как только выздоровеете, можете зайти ко мне в лабораторию, я всегда вам рад. А когда начнётся учёба, то вы всегда у меня долгожданный гость.
— Спасибо, профессор, — повторил я ещё раз и крепко пожал ему руку.
— Ну, что же, тогда позвольте довести вас до палаты и откланяться. А эфирную смесь примите под наблюдением доктора или медсестры, чтобы не стало плохо или хуже.
— Благодарю Вас!
Профессор довёл меня до палаты и ушёл, а чуть позже я под присмотром медсестры прошёл процедуру восстановления эфиром и действительно, мне стало немного легче.
Больше ко мне никто на этой неделе не приходил, да и на следующей тоже, я же, благодаря хорошему уходу, постепенно выздоравливал. Июль к тому времени подходил к концу, а с ним вместе и мой студенческий отпуск. Таким образом, я и весь август могу в больнице проваляться, но ничего, если повезёт, то получится домой хотя бы на неделю съездить.
* * *
Ротмистр Радочкин, который хорошо знал барона Дегтярёва лично, находился в командировке, и полковник Живоглотов раздумывал, кому препоручить довольно непростую задачу, полученную от главного жандарма. Официальных лиц для её выполнения направлять нецелесообразно, а вот кого-нибудь из внештатных сотрудников вполне можно подрядить под это дело.
Вот только, как обозначить семейству Синегреевых их заинтересованность в посещении госпиталя? Этот вопрос казался весьма сложным, однако решать его всё равно надо.
Венедикт Махоркин, частный коммивояжёр, а в дополнение к этому ещё и агент охранки, получив нетривиальную задачу, удивился, но принял к исполнению. Какая разница, за что платят деньги, лишь бы платили. Уяснив, что нужно сделать и куда идти, он сразу же направился по указанному адресу. Дверь открыла хозяйка.
— Слушаю вас?
— Здравствуйте, мадам! Я представитель достопочтенной фирмы «Зингер», не желаете ли приобрести в рассрочку швейную машинку столь прославленной тевтонской фирмы?
— Гм, желаю, сударь, но только если это окажется недорого.
— Для вас недорого, я по совместительству работаю правительственным курьером. Знаете ли, приходится брать работу по совместительству, иначе средств на жизнь не хватает. Так вот, работаю я сейчас на военное министерство, и мне поручено передать вам письмо для вашей дочери. У вас же есть дочь Елизавета?
— Есть, а при чём тут она?
— Ей адресовано письмо из военного министерства, я не знаю, что в нём. Позвольте вручить ей документ, она его может прочитать в вашем присутствии, кстати, а я вам после этого предоставлю купон со скидкой на покупку швейной машинки. Это я придумал для того, чтобы мне оплатили достойно доставку письма, а то курьеров не хватает, платят им мало, а я со всем уважением к вам, тем более, письмо то официальное.
Из путаных объяснений коммивояжёра мадам Синегреева мало что поняла, ухватив из его речи самое главное, то, что он готов предоставить им купон со скидкой на покупку мечты любой домохозяйки. Кстати, на крайний случай, Зингер можно продать на десять процентов дешевле, а разницу себе в корсет положить! Так думала мадам Синегреева, загоревшись идей покупки машинки и забыв, собственно, ради чего этот купон ей собираются вручить.
