Цифровое правосудие. Чистильщик - Выборнов Наиль Эдуардович

Так и сидел. Однако допрашивать меня не торопились, и я даже знал, почему. Прекрасно знал. Поэтому сидел, смотрел в потолок и молчал. Ну а что ещё делать, не песни же орать.

Прошло минут пятнадцать, и дверь, наконец, открылась. Внутрь вошёл полицейский, причем, не простой, а с погонами полковника. Так это ж, получается, самый старший по званию тут, то кто всем управляет, и тот, кто за все ответственен. Значит, лично допросить решил. Ну что ж, оно и хорошо.

– Ну здравствуй, – сказал он. – Не подскажешь, как к тебе обращаться?

– Нано, – назвал я свой хакерский псевдоним.

– А настоящее имя не хочешь сказать? – спросил он. – Тебе есть, что скрывать?

– Естественно, – я усмехнулся. – Всем есть, что скрывать. А мне особенно. Тебя не удивило то, что я сегодня завалил особо опасного преступника? Да ещё и подконвойного? Ничего странного в этом не было?

– Было. Как и то, что ты взламывал все, что попадалось под дорогу. Светофоры. Полицейские экипажи. Кибердеки сотрудников. Камеры видеонаблюдения. Даже щиток электрический и тот умудрился взломать и взорвать.

Ну да, нательные камеры. Полицейским запрещено писать свои действия на оптику, они носят специальные нательные камеры. Такие у них правила. И с них ведется трансляция.

Мне действительно было, что скрывать. Мне очень не хотелось, чтобы кто-то вышел на моих родителей. Они были самыми обыкновенными жителями Новой Москвы. Устроились, правда, неплохо: мама заведовала кафедрой в одном крупном вузе, а отец был инженером. Для них я был обычным парнем, в меру одаренным и работающим в крупной IT-компании на рядовой должности, разве что маму удивляло, что у меня до сих пор нет девушки. Убедить их в этом оказалось нетрудно. Ничего о теневой стороне моей жизни они не знали.

Родственники – это большая сила. Но одновременно она делает любого человека уязвимым.

– А теперь объясни мне, – проговорил он. – Как вышло так, что тебя нет ни в одной из баз? Вообще ни в одной. Ни отпечатков, ни скана лица. Даже в базах медицинских учреждений тебя нет. У тебя нет водительских прав. У тебя нет приводов. Нет данных об образовании. Вообще ничего нет.

Ещё бы, я всегда обращался к рвачам, в подпольные клиники. А насчёт данных.

Это было самое большое мое достижение – затереть все упоминания о себе, стать невидимкой. Во многом, чтобы через меня не вышли на родителей. Насчёт друзей я особо не беспокоился, у меня их не было, за исключением тех, что находились по ту сторону оптоволоконного кабеля. Но мать и отец.

Я потратил на это почти полгода и кучу бабок. Работать пришлось не одному, подключать других людей. Но опыт был.

Кто-то пытается скрыться со своими документами. Таких находят достаточно быстро. Другие покупают новую личность и делают пластическую операцию. Но их тоже чаще всего можно отыскать, когда они прокалываются, связываются со старыми знакомыми. Я же предпочел уничтожить свою личность. У меня не может быть даже сетевого следа. У Нано – есть. А вот у Игоря Романова, как меня нарекли при рождении, нет. Его вообще нет.

– Ну, а если я скажу вам, что я секретный правительственный агент? – спросил я. – Который выполняет особо сложное и важное задание?

– Ты шутки вздумал шутить? – полковник приподнял бровь. – Тебе лет-то сколько на самом деле?

– А сколько дадите?

– Шестнадцать, – ответил он.

На самом деле мне двадцать. Но я действительно выгляжу гораздо моложе. Блондинистые кудрявые волосы, голубые глаза, субтильное телосложение и полное отсутствие даже намека на бороду. Девчонкам такое нравится, но парни часто не воспринимают меня всерьёз. До тех пор, пока я не пускаю в ход свое главное оружие.

– Вот как? – спросил я. – А почему тогда мы общаемся без инспектора по делам несовершеннолетних? Почему вы ещё не сообщили моим родителям о том, что я задержан? Что-то вы не по протоколу действуете, разве не так?

– Ты сейчас договоришься, – сказал он. – Тебя взяли на хладнокровном убийстве. Судя по всему, хорошо спланированном. И если ты сейчас же не начнёшь говорить, то мы отправим тебя в камеру к каким-нибудь отморозкам. Так как ты сильно похож на девчонку, им ты очень понравишься. Что они с тобой сделают, представляешь? И взломать их у тебя не получится, доступа-то к сети у тебя больше нет.

Угрозы. Когда представителю власти нечего сказать, он переходит к прямым угрозам. Кинуть меня к зекам, избить, не оставляя следов, все такое. Ну что ж, покажу ему, что я не так уж и просто.

– Забавно, – ответил я. – Действительно нет? Правда?

На самом деле на то, чтобы обойти блок, который мне поставили, у меня ушло около минуты. Почти все системы, которые использовали в полиции, были стандартными, и хакеры часто их ломали. Не раз ведь такое случалось, что преступник бежал из участка с заблокированным доступом в сеть и установленной следящей программой.

Здесь я справился даже без эксплойтов, просто разобрал программу и немного поправил. Ничего сложного. Если бы не со встроенной кибердеки это делал бы, а через нормальную капсулу, то вообще за десять секунд бы справился. Скорость отклика у меня всегда была высокой.

Что бы такое взломать, чтобы поэффектнее было?

Я подключился к внутренней сети, и увидел сразу за дверью допросной автомат с газировкой и энергетиками. Подключился, обошел защиту, сымитировал оплату, ввел команду и запустил. Секунду спустя снаружи послышался грохот: автомат стал выбрасывать из себя одну банку за другой.

Полковник недоуменно посмотрел на меня, а я только улыбнулся. Простые фокусы всегда похожи на волшебство сильнее всего. А это – очень простой, тут ничего и не нужно было делать.

– Мне с Черноголовки что-нибудь, – сказал я. – И себе можете взять, немного только.

Полковник поднялся на ноги, подошёл к выходу из кабинета, открыл дверь. Выглянул наружу. Посмотрел на меня, снова наружу. На меня, потом снова наружу.

– Мне долго ждать? – спросил я. – Пить очень хочется.

Он вдруг вышел и четверть минуты спустя действительно вернулся с банкой энергетика. Открыл ее сам, поставил на стол. Я взял ее в ладонь, но чтобы попить, пришлось наклониться.

– Как ты это сделал? – спросил он.

– Ваша система годится для тех, кто в программировании ничего не шарит. А я практически любой код читаю, как открытую книгу. Я ее не удалил, если что, без капсулы этого не сделать, просто обошел.

– У меня такое ощущение, что ты не хвастаешься, а просто констатируешь факт, – медленно проговорил он. – Теперь вопрос о том, почему тебя нет в базах, отпал. Сам же и удалил. Скажи только, зачем.

– У каждого свои мотивы, – я пожал плечами. – У меня они тоже есть. Раскрывать их необязательно, так безопаснее.

– Кто-то заказал тебе Исламова? – спросил полицейский. – Или это чисто твоя инициатива?

– Даже если бы заказали, заказчика я не выдал бы. Но нет, это моя инициатива. Он доигрался, попался, но вышел бы лет через пять, потому что купил бы судий. Или сбежал бы ещё раньше, а потом сделал бы себе новую личность. Но таких, как он, причем не пойманных. Нужно показать им, что никто не неприкосновенен.

– Вообразил себя Хантер-Киллером? – он вдруг усмехнулся. – Ты хоть понимаешь, кому подражаешь? Он же псих, народу перебил уже сотен под пять. У него семью убили, вот он и слетел с катушек. Ты-то зачем этим занимаешься? Ограбили тебя? Избили гопники на улице?

– Нет, – я покачал головой. – Мне просто по приколу.

– За последние полгода, с тех пор, как он стал известен, мы взяли троих его подражателей. Обычные парни без боевого опыта, мстители из них тоже оказались так себе. Это только в нашем управлении. Представляешь, сколько всего их? А ведь это те, кого мы взяли. Многих убили.

– И что? – спросил я. – Ты же меня посадить собираешься, разве нет?

Если бы была такая возможность, я бы закинул ноги на стол. Потому что я уже прекрасно понял, к чему он клонит. У него для меня есть какое-то предложение.

Он посмотрел мне в глаза. Очень серьезно. Видно было, что я его заинтересовал, причем, очень сильно. А потом он поднял руку, выкрутил на минимум чувствительность микрофона, и закрыл его ладонями, чтобы точно не было ничего слышно.