Да уж, какие несложные процессы кадровых решений у них тут. Прям впечатляет такая непосредственность. Я, конечно, тоже, как-то участвовал в дуэли, на которой решилось, какой именно офицер возглавит командование на одном из имперских крейсеров, но это давно было, и случай исключительный.
— Ну, вот, наша берлога, — довольный собой, Рыжий впустил меня в обширное помещение.
Это оказался один из челночных ангаров, освобожденный от челнока. Получился импровизированный амфитеатр, посреди которого висела проволочная Шароклетка.
Чем-то это все напоминало камеру Чёрного двигателя. Такая маленькая модель царящих на Вольном Флоте общественных отношений. Нда.
На инвентарной стене, где обычно инструменты висели, все слоты были заняты разнообразными призами, которые собрали участники боев со всего корабля. Я повесил бластер цвайхандера на указанное Рыжим место и с интересом окинул взглядом остальные предложения. А тут было чем прибарахлиться. Это я, пожалуй, удачно зашел.
— А тут у нас наш самый главный приз, — довольно сообщил Рыжий — Дожидается победителя. Если хочешь, можешь пообщаться, только она малость туповатая, ну ты понимаешь.
— Гм, — я посмотрел туда, куда Рыжий указывал.
Там, на небольшом постаменте, стояла грустная фигура, предсказуемо впечатляющих антропоморфных форм, учитывая общеизвестное назначение приза.
Я сначала не особо обратил внимание, а потом как обратил! И не поверил глазам своим, потому что я определённо знал этого робота.
— Октавия? — пораженно произнес я. — Это ты, что ли?
— Мозги, — трогательно моргая огромными глупенькими голубыми глазами, тоскливо ответила Октавия.
Глава 3
Крысиные бои
Я спал, и мне снилась… нет, на этот раз совсем не Империя.
И даже не Даша.
Мне снилась Тёмная Богиня.
Мы находились внутри ледяного шара Чёрного двигателя. Волосы Богини поднимались в тусклой тьме, как языки чёрного пламени.
— Как тебе приключение, герой? — спросила она.
— Весьма увлекательно, — пожал я плечами. — Двигатель не работает, летим неведомо куда, все хотят меня убить или скормить двигателю, и чем это дело кончится, не ведомо. Ещё и внук этот… вот откуда у меня внук, а? Может, ты знаешь?
— Я широко разнесу благую весть о твоем восхождении со Дна, — тонко улыбаясь чёрными губами произнесла Богиня. — Я пришлю тебе твой шанс.
— Шанс на что? — нахмурился я.
Но воплощенная тьма угасла в глубине чёрного шара, который оказался чёрным зрачком среди голубой радужки огромного глаза Октавии. По краю радужки шла надпись мелким золотым шрифтом «Собственность Империи».
— Мозги… — с тоскливым надрывом произнесла Октавия, и я проснулся.
Мда, прикорнул, называется, на полчасика. Очень реалистичный кошмар приснился, прямо виртуальная аудиенция у Империи Терровны, только без Системы.
— Мозги, — грустно, словно уставший, голодный, хоть и симпатичный зомби повторила Октавия, стоящая в паре метров от меня.
— Да, подруга, дней моих суровых, я помню, — вздохнул я. — Мозги.
Итак, Октавия всё-таки присматривала за мной и даже проникла следом на корабль, в который я вломился.
Но до Дна она так и не добралась.
Тёмный прыжок в беззвездном Войде снёс ей мозги. Обнулил, зажарил, вынес набекрень, спек пирожок, сплавил, перемешал и выплюнул, закирпичил, какие там ещё оставались эпитеты? Всё и не упомнишь.
Сама она рассказать, что с ней произошло, так и не смогла.
Я нашёл на этажерках у Рыжего инструмент, подключился к сервисному модулю, посмотрел мониторинг, провел несколько нейрокибертестов. (Как же неудобно всё делать без Внутреннего Экрана!) Показатели всех систем в основном неплохие, но позитронный купол, нечто вроде полушарий человеческого мозга, на котором хранилась вся её долговременная память и психологическая модель — не отзывался, словно его и вовсе не было.
Мда, это была катастрофа.
Техники нашли её на причале челноков и присвоили, но не сумели извлечь от того хоть какую-то пользу.
— Мы-то сначала все обрадовались, сам понимаешь, элитный секс-робот, нахаляву, когда такое бывает? — рассказывал Рыжий. — Только вот взаимности мы от неё так не добились, когда она вроде как случайно паре парней руки переломала. Мы пытались прошивку обновить — да она не даётся. И физически, и защита там какая-то.
Я даже примерно понимал, какая там защита, но, разумеется, им не сообщил.
Там у них в узком кругу даже от общего расстройства пристрелили кого-то. Ну и во избежание междуусобной бойни мудро выставили её как суперприз возобновленных крысиных боев. Пусть у кого другого от неё голова болит.
Ладно, это ничего, главное, что Октавия здесь и относительно цела. А повреждения можно восстановить, если действительно постараться.
Я не терял надежды. Вот ещё, надежду терять, я не настолько роскошный образ жизни веду! Но, вот то, что восстановление функции Октавии займет очень много времени и средств — на это можно было рассчитывать.
Тем не менее, я готов пройти этот путь.
— Если кто её тронет, пристрелю, — как мог убедительно заявил я, убедившись, что за исключением высших интеллектуальных функций у свеженайденной мной Октавии все в порядке.
— Ты себе пушечку сначала заведи, — бесстрашно парировал Рыжий.
— А ты не заставляй меня раскрывать все карты, приятель, — нехорошо оскалился я.
— Понял… — все сразу действительно понял Рыжий. — Да понял я!.. Не смотри так страшно, Кома, ещё до энуреза меня доведешь, а в моем возрасте это как-тоне солидно. Ты её знаешь, что ли? Она твоя?
— Да уж, поверь мне, что моя, — мрачно процедил я.
— Да я-то верю, верю, — Рыжий замахал руками. — А вот с остальными парнями может неудобно получиться.
Это он про экипаж корабля в целом.
Я, в общем-то, готов был перебить всех этих космических люмпенов, и рука бы не дрогнула. Однако обычно сдержанное благоразумие скромно намекнуло издалека, как раз с такого расстояния, с которого я бы не смог его достать немедленным ударом по сопатке, что перебить целый корабль в одно лицо может и привлекательно, и даже, может быть, азартно и весело… Но целесообразно ли?
Не сразу, нет, далеко не сразу, но я прислушался к этому тихому голосу.
Тем более Рыжий подал неожиданно здравую идею:
— Ну так ты выиграй её! Никто не будет доволен, но слова поперек не скажет. Жребий Крысиных боев, это на Вольном Флоте святое.
Ага, хоть что-то у них святое нашлось.
Ладно. Но если что пойдет не так, я за Октавию их всех перебью, и рука не дрогнет.
Ну вот так я и решил, что пока обойдусь без резни, и мы с Рыжим на этом сошлись.
Всё решит честное соревнование!
Ну, или бесчестное, это уж как фишка ляжет, тут ни в чем уверенным быть нельзя.
В общем, я решил на Дно не возвращаться, протянут как-то денек и без меня. А я тут за Октавией присмотрю.
Рыжий пошел оповещать остальных участников об изменениях в турнирной таблице, а я было присел в это креслице под стеной с призами на минутку, сомкнул усталые глаза и вырубился.
Но теперь-то я врубился обратно, бодрый, свежий и готовый ко всему!
Как раз начали прибывать участники.
На «Кархародоне» девять палуб и в этот раз восемь из них, все кроме капитанского мостика заявились на участие. А это значит, довольно невысокая турнирная пирамида, всего четыре боя между палубами дают двух участников финального поединка, которые и решат все между собой.
Места в амфитеатре начали заполнятся. И если бы из каждого косого взгляда в мой адрес можно было бы отлить пулю, меня бы уже вдрызг изрешетило длинной безостановочной очередью.
Тут еще и мои сопалубники во главе с Пацюком Игнатьевичем подтянулись. Ну, тех, кого выпустили, конечно.
— Поздравляю тебя, Кома. Теперь ты законно избранный старшина нашей палубы, — огорошил меня вот так с ходу этот добрый дедушка. — Единогласным решением.
— Это как так вышло? — удивился я. — Без меня меня женили? Вбросы, скандалы, карусели? Выбирали-выбирали, остальных поубивали? Много наших полегло?
