На прорыв! - Мазур Степан Александрович

– Так ты выходит….стайный зверь?

– Я всегда охотился один. Но весна оказалась тяжёлой. Зверьё с ума посходило, когда объявились мутанты. Нам проще стало охотится вместе. Сбились в стаи.

– А заражённые причём? Или их мясо вы тоже жрали?

– Нет… больного человека за версту видно. Да и пахнет он иначе. Но выбора у нас не было. Нам сказали, мы действовали. Все.

– Кто сказал?

Чистильщик улыбнулся и… перекусил свой язык.

– Ты что делаешь? Придурок! Тоня, дуй сюда!

Медсестра влетела в бокс, с ходу оценивая новую обстановку: пациент захлебывался кровью, гоготал, пытаясь смеяться, щеки быстро синели. Удушье наступало быстро.

Демон завозился с пинцетом у рта, силясь разжать сведённый судорогой рот и извлечь посторонний предмет из дыхательных путей. Тоня извлекла из ноги скальпель, сделала разрез на гортани и ударом вогнала в него трубку. Но вместо того, чтобы качать воздух, трубка наполнилась кровью.

– Чёрт! Я не умею это делать! Видела только раз! – Закричала девушка. – У него гортань узкая. Щитовидка расширена! Не позволяет трубку вставить, как следует! А-а-а! Он умирает!

– Оставь его – Добавил Дементий и отвернулся. – Жил бесполезной скотиной, так же и сдох. Попросишь мужиков тело убрать. Бросьте в лесу, не закапывая. И…отмойте здесь все. Эта вонь должна уйти… Хотя нет, оставь тело для Ольхи. Пусть ставит опыты. Вскрытие покажет, как адаптировался под новые условия выживший организм.

Тоня кивнула. Демон, покачиваясь, вышел в коридор. Силы как будто кто-то выкачал. Он ощущал себя хирургом после многочасовой операции.

В коридоре показался Зиновий. С ходу оценив подавленный взгляд друга, обронил сочувственно:

– Узнал что-нибудь полезное?

– Он сказал, что их заставили.

– Кто?

– Не сказал… но… похоже, у нас ещё есть враги. Такие враги, что способны заставить работать на себя фанатиков и людоедов.

Зиновий долго выдохнул и спокойно ответил:

– Значит, идём в правильном направлении.

Глава 8. Старые мысли о главном

Зиновий зашёл в туалетную комнату адмиральского вагона и закрыл за собой дверь. Костюм, повинуясь воле человека, раскрылся. Адмирал вылез из Алой Саламандры нагой. Нижнего белья под экзоскелетными костюмами полной защиты никогда не носили.

Оставив костюм напротив унитаза, адмирал шагнул в душ-кабину. В лицо ударили тонкие струи горячей воды, приятно массажируя и щекоча.

Парень выдавил шампуня с банки-раздатчика и намылил засаленные длинные волосы. Жесткие, ещё холодные мёртвые пальцы имплантатов впились в голову, постепенно нагреваясь.

Вода текла по коже безлимитно, ничем не ограниченная. Сам её расход был минимальным как раз из-за строения душа. Узкие отверстия крана физически не позволяли потратить больше литра в минуту. А из-за высокого давления создавалась иллюзия, что напор мощный. На самом деле вода подавалась малыми порциями. С перерывом в полсекунды в каждом из отверстий. Но глаза этого просто не успевали заметить, так как самих струй было два десятка в распылителе.

Экономия воды в чистом виде позволяла каждому пассажиру десяти-, а в особых случаях и пятнадцати-минутный душ. Точно так же как и адмирал, принять душ мог любой желающий раз в день в одном из шести жилых вагонов. Расширенные туалетные комнаты позволяли не только вылезти из костюма, временно побыв беззащитным от всех напастей человеком, но и постоять под горячими струями воды наедине с собой.

Резервуары с водой растянулись вдоль всех вагонов причудливой кишкой. Солнечные панели подогревали их до комфортной человеку температуры, и во всем составе из единого крана всегда текла тёплая вода, уходя по желанию оператора либо на полную вторичную переработку, либо на технические нужды. Компьютер показывал общий уровень запаса чистой воды, определяя рекомендуемое ежедневное количество литров на душу «населения» состава.

Зиновий после всех Уссурийских событий отменил лимит использования воды, позволяя всем в команде отмыться, как следует ровно столько, сколько позволит совесть стоять в душе. Четыре дня возни в городе с работой от зари до заката порядком вымотали людей. И это без установки щитов от радиации, которые отодвинули на лето. На подобном строительстве должны были трудиться сотни людей. Чего Содружество пока себе позволить не могло. Не хватало рабочих рук. О разведке территорий, лежащих к северо-западу от Уссурийска, тоже речи не шло. Чем ближе приближались люди к прошлой границе с Китаем, тем крепче росло понимание, что те земли будут заражены высоким уровнем радиации еще не одно десятилетие.

«Озеро Ханка стоит исключить из приоритетных источников возобновляемых ресурсов, необходимых Содружеству из-за высокого уровня радиации. Рыба там не пригодна для промыслового лова». – Отправил депешу адмирал Седыху. В нём же Зиновий отметил, что более перспективно выглядело возвращение лесов к востоку, юго-востоку и северо-востоку от Уссурийска, чем адмирал и занимался три дня к ряду, уничтожая с отрядом по лесам «свободных» и «чистильщиков».

На планерах долетели до Арсеньева. Тайга стояла нетронутой без признаков заражения, что позволяло расселение людей вплоть до бухты Ольги. Начальник безопасности Семёныч с разведкой даже донесли, что уцелел участок автомобильной трассы. На вездеходах вполне можно было добраться до самого анклава. А при восстановлении трассы создать автомобильное сообщение Арсеньев-Владивосток. Сам же Седых доложил, что будь у него топливо, он вначале восстановил бы сообщение Владивоток-Партизанск-Находка, а то и разведал бы трассу вдоль всего побережья вплоть до Дальнегорска. Тем более, что от Арсеньева через Варфоломеевку и Новочугуевку и Кавалерово туда тоже вела трасса. А в своей целостности эта круговая трасса могла создать безопасный сектор жизни, растянувшийся от Уссурийска до Ольги с востока на запад и от Владивостока до Арсеньева с юга на север.

«Так что все упирается в нефтепромысел или штамповку наших планеров», прикинул Зиновий. Но судя по старым данным, Вода лилась, разбивая все блоки и унося мысли прочь вместе с мыльной пеной.

Воды не жалел. Адмирал рассчитывал в ближайшую неделю пополнить её запасы на Шмаковке по трассе их жд-экспедиции. По заверениям того же Седыха в довоенные годы там располагались источники минеральной воды, бьющие из земли. Даже если они были заражены с поверхности, стоило установить скважину и чистая, а то и целебная вода, начала питать бы всю округу. А где вода – там жизнь. В голове уже роились планы, что новый анклав должен быть создан именно там. А с ним солнечные батареи, теплицы, перевалочный форпост, который позволит не экономить воду совсем, да вдобавок доставлять её в районы, где в ней особо нуждаются.

«Останется только достать людей», – вновь прикинул адмирал.

Отменил лимит применения водных процедур Зиновий сегодня и по иной причине – по крыше стучал дождь. Настоящий, весенний, он быстро превращал последний снег в лесу лужи. А гром гремел такой, что состав трясся. Но он не пугал ни культистов, ни анклавовцев. После объявления Вики по динамикам, люди ему радовались.

По заверениям молодой учёной, вода, при необходимости собирающаяся в желобах на крыше состава, была чиста как слеза младенца.

Дождевой водой тут же принялись наполнять резервуары всех вагонов. А глядя на молнию за окном, Вики всерьез поставила вопрос о том, что в следующий раз составу нужен не только громоотвод, но и ловец молний. Одно попадание такого заряжало аккумуляторы по полной за секунду. Эквивалент работы всех солнечных батарей и ветряков за весь день работы.

Зиновий улыбнулся водным потокам. Больше всего его радовала, что Экспедиция не несла потерь. Алые Саламандры отлично показывали себя, надёжно защищая от разведчиков на западе Уссурийска от радиации, а отряды прорыва в лесах от метких пуль и биологического заражения личинками.

Дверь открылась. В санузел прошмыгнула чёрная тень, ловко сбросила чёрный костюмчик, как змейка шкурку, отодвинула пластиковую перегородку и… предстала перед Зиновием. Ленка собственной персоной. На глаз-индикатор эротично сползли распущенные волосы, получив свободу от заколки. Капитан все ещё прикрывала «неживой глаз», стесняясь его на лице. А вот своих ног она больше не стеснялась: чёрные имплантаты оплели ноги адмирала. Зиновия она тоже совсем не стеснялась: воспрянувшие соски упёрлись в грудь. Обнялись, нежно и неторопливо целуясь.