Вне Системы (СИ) - Тарасов Ник

Сделать какой-то костыль? Дак это замедлит передвижение ещё больше. Да и материалов особо нет — не срубать же одно из немногих деревьев на острове. Да и шуметь при движении будет сильно — привлечёт нежелательное внимание.

Тащить её на себе? При одной мысли об этом спина начинала ныть, а перед глазами вставала картина: я, сгорбленный под тяжестью Вики, медленно ползущий через лес, а она продолжает язвить мне на ухо. Нет уж, увольте.

Прикидывая и так, и этак, я услышал, что она перестала есть — нож перестал шкрябать по банке. Думал, неужели так быстро дожевала? Поднял на неё взгляд и встретился с её серыми глазами, которые пристально на меня смотрели, прищурившись. В них читалось что-то среднее между удивлением и настороженностью.

— А я тебя вспомнила, — сказала она медленно, словно всё ещё перебирая в голове воспоминания. — Ты один из тех, кто был в списке, который семь лет назад Система вывесила! Когда нагнула тех, кто её создал.

Её слова ударили словно обухом по голове. Сначала Виктор, теперь вот она!

— Я бы, может быть, как-то это прокомментировал, но я не помню, — произнёс я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Последнее, что мне сейчас было нужно — это показать, насколько меня зацепили её слова.

— Сказать честно? — ответила она и неожиданно засмеялась в голос. Смех у неё оказался неожиданно приятным, звонким, совсем не вязавшимся с её колючим характером. — А мне насрать. Причастен ты или нет, но семь лет назад она стала сама по себе, а кто её запустил, мне всё равно. Я просто хочу жить спокойно.

Она замолчала, задумчиво глядя на воду. Солнце почти село, и вода приобрела тёмно-фиолетовый оттенок, отражая последние лучи. Красиво, если бы не обстоятельства.

А я же думал, что в какой-то степени мы в прямом и переносном смысле в одной лодке — мне заказан путь к кочевникам, да и ей, в принципе, тоже. Как, интересно, сложилась судьба, что меня выбросило именно сюда, именно в это время? Случайность или часть какого-то большого плана?

Она тут же подтвердила мои слова:

— Видишь, не только тебе путь к кочевникам заказан. Если я тебя вспомнила, они тем более вспомнят — тебя ж на пушечный выстрел не подпустят. Там порой такие отморозки встречаются, что мама не горюй, — она поморщилась, словно вспомнив что-то неприятное. — Всякая шваль, бандиты в прошлом, уголовники, братки, которые и до Системы не особо законами руководствовалась.

— Да и не шибко-то хотелось, — буркнул я, доставая бутылку воды из инвентаря.

Пить хотелось страшно, но я сначала протянул бутылку ей. Вика удивлённо приподняла бровь, но взяла без комментариев. Сделала несколько жадных глотков, потом вернула мне. Я допил остатки, продолжая размышлять над тем, как сделать эту язву более мобильной. Может, если она станет ходячей, то быстрее отвяжется от меня?

И тут мне в голову пришла мысль. Ведь я так один раз использовал на себе… Проверив инвентарь, я обнаружил, что у меня накопилось около трёх десятков энергоядер. Небольшие светящиеся шарики, похожие на жемчужины, переливались в инвентаре мягким светом. Их используют для усиления навыков или восполнения какой-то из шкал, но прошлый раз переизбыток энергоядер проявился с несколько другим эффектом.

Посмотрел на Вику и спросил:

— Что у тебя с полосками?

— Сейчас? — она недоуменно моргнула, явно не ожидая такого вопроса. — Выносливость ниже середины, остальные чуть до полных не дотягивают. А что?

Вместо ответа я достал из инвентаря энергоядро. В сумерках оно светилось особенно ярко, отбрасывая блики на наши лица.

— Держи, — протянул ей светящийся шарик.

Она вопросительно посмотрела на меня, в глазах мелькнуло подозрение.

— Чё, богатый Буратино, да? — съязвила она, но в голосе явно слышалось любопытство. — Разбрасываешься ресурсами направо и налево? Или подмазываешься? Зачем?

— Жри, давай, — не выдержал я очередной колкости. Этой девице просто невозможно сделать доброе дело без того, чтобы она не испортила момент своим острым языком.

Она хмыкнула, но всё же сжала ядро в ладони. То слегка моргнуло светом и растворилось, впитываясь в кожу тонкими светящимися нитями. Вика вздрогнула — ощущение, когда энергоядро проникает в тело, довольно специфическое, словно шипучка взрывается прямо под кожей.

— Ну, теперь полная, — она пошевелила пальцами, словно проверяя новые ощущения. — И что с этого? Думаешь, от этого мне будет легче идти? Полоска выносливости, конечно, красивая, но рана от этого не заживет!

Я снова достал ядро и протянул ей:

— Ещё.

Глава 23

— Зачем? Я шкалы полные, — она недоуменно посмотрела на шарик энергоядра.

— Давай, давай, не тормози, — повторил я, вспоминая, как однажды использовал три ядра подряд после ранения.

Она пожала плечами — мол, твоё добро, тебе и решать — и растворила и это энергоядро. Несколько секунд ничего не происходило. Вика уже открыла рот, чтобы выдать очередную колкость, но вдруг замерла.

На её лице отразилось удивление, смешанное с лёгкой болью. Она машинально схватилась за раненую ногу. Через прореху в джинсах было видно, как рана стала слегка затягиваться — медленно, но заметно для глаза. Края раны словно стягивались невидимыми нитками, оставляя после себя розоватую, но уже целую кожу.

Её глаза полезли из орбит.

— Да ладно, — прошептала она, не веря тому, что видит. — Как… это?

В её голосе впервые не было ни капли язвительности — только чистое, незамутнённое удивление. Она осторожно пошевелила ногой, словно проверяя, не иллюзия ли это. — Как ты это сделал?

— Случайно так произошло, — ответил я, наблюдая за её реакцией. За время нашего знакомства я не видел, чтобы эта язва так удивлялась.

— Ну ведь работает! — в её голосе звучало нечто среднее между недоверием и восторгом.

Рана по краям стянулась, оставив лишь лёгкий рубец, кровь перестала сочиться, и было видно, что как будто бы подсохло.

— Разбинтовывай, — сказал я.

Та аккуратно срезала ножом бинты и попыталась снять присохший кусок. Поморщившись, покачала головой: мол, нет.

— Держи, — протянул ещё одно ядро.

Та, не раздумывая, сжала его в кулаке, и буквально ещё через несколько секунд рана снова на глазах стала заживать. Понадобилось ещё одно энергоядро, которое она поглотила, и в какой-то момент аж вскрикнула.

— Что? — спросил я.

Она, скривившись от боли, подняла присохший бинт, который вместе с сукровицей отвалился. И сверху раны была видна деформированная пуля.

— Вот и вышла, — сказала она с облегчением, которое невозможно было скрыть.

Рана не сказать, что полностью залечилась, но выглядело так, как будто бы ей уже месяц или полтора.

— Аптечка есть? — спросил я, осматривая ногу.

Та отрицательно покачала головой.

Я достал бинт из инвентаря и протянул ей:

— Справишься?

— Ага, — ответила она и в её голосе уже не было той язвительности, что раньше. Скорее какая-то насмешливая благодарность.

Пока она перебинтовывала ногу — быстрыми движениями, выдававшими немалую практику — я наблюдал за ней исподтишка. Интересно, каково это — иметь способность влиять на разум других людей? Доверяешь ли ты вообще кому-то после этого? Или постоянно ожидаешь подвоха, предательства?

Может, поэтому она такая колючая — как дикобраз, выставивший иглы во все стороны. А под этой защитой — что? Страх? Одиночество? Усталость от постоянной борьбы?

— Ну нихрена себе, — пробормотала Вика, осторожно вставая на ноги. Она сделала пару неуверенных шагов по берегу, словно заново училась ходить. — Это… это просто невероятно. Я не знала что так можно!

— Слушай, — начала она, и в голосе её слышалось что-то, похожее на смущение. — Я, наверное, должна сказать… ну, спасибо, что ли.

Последние слова она произнесла так, словно они причиняли ей физическую боль. Я не смог сдержать усмешки — похоже, благодарность давалась этой токсичной персоне тяжелее, чем пулевое ранение.